Плечом к плечу - Дмитрий Воронин

И что можно сделать? Отправить войска, дабы стереть с лица земли Святилище, а вместе с ним и скалу, на которой оно построено? Вырезать всех, носящих чеканные маски? Брон — неприступная крепость, но сильна она мужеством защитников, а не только высокими стенами и прочными воротами. Чёрная гора, на вершине которой построена обитель Верховного Жреца, являлась крепостью сама по себе, а защитники… Да, воины могут отступить или устрашиться, но вряд ли угроза смерти способна сломить дух Безликих. А узкие коридоры, вырубленные в камне, так легко превратить в смертельные ловушки. Допустим, императорские воины смогут сломить сопротивление колдунов и некромантов, но что потом? Лишившись поддержки магии, Империя ослабнет настолько, что с ней перестанет считаться даже Кинтара. О, речь не о вторжении, Ультиматум Зорана надёжно защищает обитателей Эммера от тревог войны. Но есть и другие способы.

Нет, такой исход Унгарта ни в малейшей степени не устраивал. Ему требовались Маски — но покорные его воле и не претендующие на большее, чем истовое служение благу Империи. Причём служение так, как понимал Его Величество, а не согласно указаниям Юрая. Императору требовались и Ночные братья — но лишь в качестве клинка в его руке. Клинок не должен думать и действовать сам, он обязан подчиняться воле хозяина и неважно, захочет ли тот обагрить клинок в крови, повесить на стену или отправить в кузнечный горн.

Пока же всё складывалось не слишком удачно. Сила и золото уплывали из рук. Поговаривали — и эти слухи, перенесенные на бумагу старательными слугами, регулярно появлялись на столе Его Величества — что в тайных схронах Триумвирата золота куда больше, чем в императорской сокровищнице. Да и боялись безликих куда сильнее, чем императорских гвардейцев или, скажем, воинов Тайной, давно уже ставших для всех явной, Стражи.

Давая разрешение на использование алого свитка, Унгарт действительно рассчитывал нанести рыцарям Ордена тяжелейшее поражение, но не одна эта мысль заставила его нарушить древние, веками подтверждавшиеся договорённости. Он надеялся, что применение запретной магии бросит — проклятье, не может не бросить — тень на тех, чьим уделом магия и была, на надменных чародеев в тяжёлых масках. Увы, всё вышло по-иному. Призванный демон, использование яда — эти позорящие честных воинов деяния тяжким грузом легли на самого Императора и, в его лице, на Империю. Проклятый Юрай свалил вину за происшедшее на Консула, а кому подчиняется Тайная Стража? Известно кому… и можно на каждом перекрестке вновь и вновь зачитывать обвинение Консула Блайта в измене, да толку с того? Людям можно запретить говорить, вырезав самые длинные языки, можно запретить излагать свои мысли на бумаге, отрубив пальцы — если надо, то по самую шею. Только вот никому и никогда не удавалось ещё запретить людям думать.

И Дилана туда же… в иное время её блестящий ум, позволивший захватить без боя северную инталийскую цитадель, считавшуюся практически неприступной, оказался бы должным образом вознагражден. Но нашлось достаточно глупцов, усмотревших в происшедшем нечто, недостойное истинного рыцаря. Теперь кое-кто приравнивал ход леди Танжери, жестокий, но вполне оправданный, к позорным действиям, совершенным, якобы, Консулом. Кому служит леди Танжери? Императору. Кому служил Консул?

Да, Борох всё вывернул наизнанку, и Триумвират, вместо утраты влияния, стал сильнее.

Но теперь всё изменится.

Дверь приоткрылась, на пороге, чуть согнувшись, чтобы не ткнуться головой в притолоку, стоял воин в тяжёлых латах, не вполне уместных в узких коридорах дворца. Сквозь прорези глухого шлема с трудом можно было различить глаза. На кирасе, покрытой чёрной эмалью, словно пятно крови — огненный орел Гурана, знак имперской гвардии. Личная охрана Императора в основном носила лёгкие кольчуги, полагаясь не столько на прочность металла, сколько на умение владеть оружием, но традиции требовали, чтобы стражи у дверей Властителя пребывали в полном боевом облачении. Унгарт чуть заметно поморщился — да, некоторые традиции нельзя назвать полезными.

— Ваше Величество! Верховный Жрец Триумвирата просит об аудиенции.

— Пусть войдёт! — рявкнул Унгарт. — И чтобы ни одна живая душа не приближалась к двери.

Рыцарь чуть заметно шевельнул головой, что должно было означать кивок — толстый стальной бувигер, закрывающий подбородок, шею и верхнюю часть груди, не позволял ему склонить голову перед господином. И сделал шаг в сторону, пропуская в синий кабинет тщедушную фигурку в чёрной рясе.

— Тебя пришлось долго ждать, — вместо приветствия бросил Унгарт, внезапно ощутив, до какой же степени ему неприятен этот человек, старый и сморщенный, могущественный и хитрый. Вне сомнения — один из сильнейших магов Империи… хотя, пожалуй, не «один из», а просто сильнейший. Возраст давал о себе знать, но мастерство волшебника отнюдь не заключается в могучих мышцах или гордой осанке.

— Я только что получил ваш приказ, Император, — сообщил Юрай, по привычке опустив положенное церемониалом «мой».

— Хороший слуга знает о желаниях сюзерена задолго до того, как те желания осознает сам сюзерен, — ворчливо заметил Унгарт.

— Эту поговорку придумал ваш прадед, Император, — Юрай подошел к креслу и, дождавшись кивка Властителя, бережно опустил на мягкое сиденье свою старческую задницу. Затем, подумав, добавил: — Слуга, предвосхищающий желания господина, рискует отправиться на плаху, если ошибется с догадкой. Ибо только господин может знать, чего он на самом деле желает.

— Догадываешься, о чём пойдет речь?

Борох пожал плечами.

— Это нетрудно. О предстоящей экспедиции, не так ли?

— Так.

— Весь город только и говорит о ней. Я слышал, ваша драгоценная Дилана отправилась в Блут? Разумно ли возлагать ответственность за подготовку эскадры на женщину, пусть и фаворитку.

Император снова поморщился — этой темы он предпочел бы не касаться, но произнесенные слова требовали ответной фразы.

— Леди Танжери никогда не была моей фавориткой. Во всяком случае, в том смысле, который в это слово вкладывает толпа.

— В вашем голосе я слышу сожаление? — тон Бороха, с некоторой натяжкой, можно было назвать фривольным.

— Если б не твоя дряхлость, ты тоже мог бы испытывать подобные чувства, — отрезал Император. — Или слухи о том, что Юрай Борох предпочитает мальчиков, имеют под собой некое основание?

— Чернь любит наделять господ чертами, которые считает предосудительными, — равнодушно хмыкнул жрец, по устоявшейся традиции избегая смотреть в глаза Властителю и с преувеличенным вниманием разглядывая свои узловатые худые пальцы. — Чернь считает, что распространением подобных слухов она, в какой-то мере, делает великих… немного менее великими, приближая их, пусть и на толщину волоса, к своей ничтожности. Правда, некоторые при этом забывают о том, что длинные языки часто прокладывают путь в чертоги Эмнаура. Но давайте оставим в покое мои пристрастия и перейдём к делу. Император желает дать мне какое-то поручение? Чем Триумвират может помочь Империи?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});