Неповторимое. Том 1 - Валентин Иванович Варенников

штаб. Адъютант артиллерии – начальник штаба артиллерии лейтенант Марковский тоже уже знал, что я вернулся, и был искренне этому рад. Оставшийся за меня командир батареи 57-мм орудий капитан Гутник плохо с ним контактировал, возникли проблемы, особенно с пользованием учебным центром, где предстояло проводить боевые стрельбы. В этот же день мы встретились с Гутником. Я растолковал ему: он должен постоянно помнить, что является моим негласным (нештатным) заместителем. Он согласился и обещал, что поправит ситуацию. Потом я провел совещание с командирами батарей, где выяснили все насущные вопросы и наметили порядок действий. На следующий день решил объехать на своем Нептуне батальоны, точнее, минометные роты батальона. Вороной жеребец Нептун достался мне по наследству от моего предшественника. Это был огромный красавец с широкой грудью и с белым «чулком» на одной передней ноге. Хвост всегда держал трубой. Немного нервный и не любил шпор. Если надо, он и без шпор нес, как ветер. Но романтичная «морская» кличка никак не вязалась с его черным обликом. Мне не раз предлагали заменить его на другого коня ввиду того, что ездить на этом жеребце небезопасно. Но мне расставаться с Нептуном было жаль. А он позже все-таки преподнес неприятный сюрприз.

Утром следующего дня вместе с адъютантом артиллерии и ординарцем мы отправились верхом по намеченному маршруту. Поездка была плодотворной. Находившиеся на полигоне два батальона в целом хорошо организовали боевую учебу. Но вопросы по подготовке минометчиков были, и мы постарались разрешить их на месте. Уже к вечеру, когда собрались возвращаться в штаб, нас предупредили по телефону, что меня разыскивал командир дивизии. Вернувшись к себе, я поинтересовался вначале у начальника штаба, а затем у командира полка – в связи с чем мною интересовался комдив. Но ни тот ни другой ничего мне не объяснили. Тогда я, пользуясь старым знакомством, позвонил начальнику оперативного отделения дивизии майору Посунько. Тот ответил, что действительно Смолин приказал меня разыскать. Потом, немного подумав, пообещал сходить к нему и доложить, что Варенников объявился. А затем позвонит мне, что делать дальше. Минут через десять Посунько сообщил, что я завтра в 8.00 должен быть у Смолина.

Доложив об этом командиру полка, я был в раздумье – что ждет меня на этот раз? Возможно несколько вариантов, но основным оставалась поездка на учебу в военную академию. Однако я не мог не думать над тем, почему все решается за меня и надо ли вообще идти в военную академию, а если идти – то в какую? В артиллерийскую академию, общевойсковую, бронетанковую на автотранспортный факультет этой академии?

Но каково было мое удивление, когда я утром доложил полковнику Смолину, что прибыл по его приказанию, а он в ответ, улыбаясь, сказал:

– Как и следовало ожидать, генерал Белявский вызывает тебя к себе и, похоже, поручит прежнюю работу. Иди сейчас к нему, представься, и смотри с Василием Ивановичем поаккуратнее, ясно?

– Ясно!

Прибыв к Белявскому, я почувствовал, что у него ко мне нет той приветливости, с которой он принимал меня первый раз. Генерал сказал:

– Командарм передумал и приказал поставить вас старшим, поручить подготовку наших воинов к Параду Победы. Я знаю, что вы с этой задачей справитесь. И солдаты сводной роты это говорят. Надо только быть повнимательнее к старшим и начальникам.

Наступила пауза. Генерал, очевидно, ждал от меня каких-то покаяний и заверений. Но я упорно молчал. Поняв, что из меня ничего не выжмешь, он заключил:

– В общем, товарищ капитан, мы на вас надеемся. Надо подготовить личный состав хорошо. – Есть хорошо подготовить. Через многие годы мы этот случай, как и многие другие, вспоминали с Василием Ивановичем Чуйковым, когда оба были депутатами Верховного Совета СССР. При раздельном заседании палат наши места были с ним рядом. Очевидно, организаторы размещения депутатов знали наши близкие отношения, потому и посадили по соседству. Обычно минут через десять – пятнадцать после начала заседания, если не разбирался какой-нибудь крупный вопрос, а шли обычные дежурные выступления (как правило, с отчетами), Василий Иванович говорил мне: – Ну, давай рассказывай про меня. Это означало, что я должен был из личных наблюдений и из того, что видели мои товарищи, пересказывать ему эпизоды военных лет с его личным участием. Большинство эпизодов, конечно, украшало имя маршала. Но были и такие, что не совсем… Однако Василий Иванович во всех случаях задумчиво улыбался, и если ему нравилось услышанное, то говорил: «Верно, это было так…» А если не нравилось, он, продолжая улыбаться, беззлобно бросал: «Ну, уж это ты врешь. Такого не было. Сам выдумал». В отношении моего снятия и возвращения с руководства подготовкой участников Парада Победы он чистосердечно сказал, что этого случая не помнит. Даже стал каким-то озабоченным. Да, действительно, может ли такой незначительный эпизод остаться в памяти у полководца, который в послевоенное время многие годы командовал советскими оккупационными войсками в Германии, был Главнокомандующим Сухопутными войсками Вооруженных Сил СССР, а последнее время – начальником Гражданской обороны СССР и заместителем Председателя Совета Министров СССР?! Подготовка к параду у нас шла нормально. Где-то в начале двадцатых чисел мая мы выехали в Москву. Наш сводный полк 1-го Белорусского фронта разместили в так называемых Ворошиловских казармах, на Ленинградском шоссе. На этом же шоссе мы и проводили ежедневно занятия по строевой подготовке. Парад Победы, проведенный на Красной площади в Москве 24 июня 1945 года, останется у нашего народа в памяти на века, как символ мощи и величия нашей Родины. Мне, прошедшему дорогами войны в стрелковом полку от Сталинграда до Берлина, вдвойне посчастливилось – я был и участником этого знаменательного парада, и начальником почетного караула, который встречал на центральном аэродроме и сопровождал в Генеральный штаб Знамя Победы. Этот эпизод, к моему изумлению и радости, был запечатлен фотокорреспондентом и впервые опубликован на страницах альбома документов, который выпустило издательство «Планета» в 1985 году к 40-й годовщине Дня Победы.

А произошло все просто и неожиданно.

К нам в сводный полк 1-го Белорусского фронта (каждый фронт на параде был представлен сводным полком) приехал Маршал Советского Союза Г.К. Жуков, командовавший этим фронтом на заключительном этапе войны. В ходе беседы с группой воинов он, кроме других вопросов, сообщил: «Послезавтра из Берлина должны доставить Знамя Победы. Для его встречи и сопровождения необходим почетный караул». И, указав на меня, сказал командиру полка: «Этого гусара назначить начальником почетного караула и подобрать соответствующий личный состав». Во время беседы оказалось так, что я стоял против маршала. Возможно, эта случайность и стала решающей. Конечно,