Рождение (СИ) - "Мария Птица-Кошка"

Так, за беседами, незаметно добрались до искрящихся вод реки. На берегу Малоокки устроили небольшой привал. Многие из идущих людей не привыкли к марш-броскам, откровенно устали топать по бездорожью. На берегу хотелось застрять в умиротворённом созерцании, однако воины привычно следят за горизонтом — Ристан отсюда весьма недалеко! Только некоторые женщины расслабленно позволяют себе предаться упоению отдыхом полностью.

Алмэра подошла к берегу и посмотрела на мутную воду, шевелящую водоросли у коряги. Листва окружающих деревьев отражается, словно в зеркале, но выглядит очень мрачно. Под стать настроению. Вдова Рэнкрафа обернулась назад, убедилась, что никого поблизости нет, наклонилась и потрогала мелкую волну. Спрятаться за зарослями плакучего кустарника совсем не сложно. А душа требует одиночества! И тут она нашла выход, который столько искала для себя. Забыла обо всём, кроме одного единственного предоставившегося судьбой шанса исчезнуть, слиться с природой, не оставив никаких следов. Возможно, там ещё будет шанс встретить того, кого оттолкнула в момент наибольшей необходимости. Она неспешно ступила в реку и намочила ладони, гоня испуг. Тёплая нега влаги манит, обещает утешение…

Фуи вышла на открытое место и пошла умыться, но заметила неподалёку фигуру женщины, которая, обхватив виски руками, кинулась к самому глубокому месту. Что-то в исступлённости показалось пугающим. Пришло восприятие необходимости выручить. Одда закричала, призывая людей, но… пока добегут те, кто услышит отсюда её, будет слишком поздно! Неизвестная уже оттолкнулась от дна и плывёт туда, где осуществить задуманное намного проще. Бывшая григстанская игрушка даже не задумалась над бессмысленностью собственного поступка, бросаясь следом. Проведя большую часть жизни в неволе, плавать не умеет, и, несмотря на то, с обречённым знанием собственного бессилия поторопилась хоть как-то спасти. Ступив на скользкое дно, едва не упала. Одежда намокла и мешает движениям, но осознание нависшей над обезумевшей от горя незнакомкой опасности торопит. Подхватив подол, бывшая падшая боролась с незнакомой средой, спеша туда, где ей ничего не исправить.

Алмэра решилась всё-таки глянуть последний раз назад и неожиданно натолкнулась совсем рядом на бледное лицо молоденькой девушки, а ведь никого никак не ожидала найти близко. Стиснув зубы, та постаралась дотянуться, не смогла, потеряла опору под собой и беспомощно забилась, взбивая воду в пену. Она не умеет плавать! Вдова Рэнкрафа с ужасом осознала, что её попытка самоубийства заканчивается убийством ни в чём не повинной девочки, захлёбывающейся рядом. Неудавшаяся утопленница бросилась обратно и поймала за волосы уже погрузившуюся полностью белобрысую «спасительницу». На опушке раздались первые возгласы. Удалось отбиться от тонких цепких пальцев, чуть не утащивших в панике их обеих на дно. Алмэра выволокла бедолагу на песок, помогая отплеваться от проглоченной жидкости лёгкими хлопками по спине, гладя трясущиеся покатые плечи и слипшиеся волосы. Их окружили радостные смешки подбежавших спутников. Кто-то укоризненно пожурил:

— Что ж ты на глубину-то полезла, коли плавать не умеешь! Теперь надо всю жизнь благодарить спасительницу! Если б не она, то уже б утонула!

Одда, пытаясь восстановить дыхание, виновато подняла светлые глаза из-под растрепавшихся непослушных кудрей и пролепетала:

— Простите! Простите!

Выглядит несчастной и расстроенной, но явно не собирается открывать истинную причину. Только лихорадочно прижимает ладошки к груди, тая проступивший под промокшей тканью знак Акагны.

— Это не она виновата. Она меня спасала. Чего же ты не признаёшься-то? Я же чуть не утопила тебя! — сорвалась в крик Алмэра. Народ притих в недоумении.

— Что ты говоришь? Все ж видели, как ты её вытаскивала! — возразила Варга, сражаясь с чудовищностью догадки.

— А то, как я топиться пошла? Тоже видели? — чужим голосом процедила неудавшаяся самоубийца. Фуи всё ещё трясётся у неё под ногами, стараясь прийти в себя. Маленькая — совсем ребёнок. И по-прежнему не хочет ничего говорить. Или не может от страха? Чувство стыда перед ней постепенно перерастает в вину перед собственными детьми, заменившую лихорадку душевной боли. Опьянение чудовищным стремлением проходит, оставляя слабость и горечь неисправимости утраты. Утомлённо села на кочку, приходя в себя. Лаури застенчиво протянул мокрой малышке свой тёплый плащ, заметив, как посинели её губы от холода. Откуда-то протолкался Риул и потерянно застыл, когда Одда поднялась, собираясь накинуть на себя одежду.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Лучше б просохнуть на солнце вначале… А то только намочишь… Пошли на открытое место! — предложил он, но споткнулся на её точёной фигурке — мокрая ткань прилипла к коже, подчёркивая женственность изгибов. Прикусил губу, чтобы не сказать чего-нибудь неуместного.

— А Шоу бы только позубоскалить! В мокром смотрится красивше? — хохотнула Тана рядом, уловив его замешательство, и попыталась отжать воду из белобрысых кудрей спасшейся. Варга дёрнула Раушу за рукав и отрицательно покрутила головой, придерживая попытку очередной насмешки над ветераном.

— Нет! Я… Да что вы, в самом деле! — пробурчал боец и поспешил ретироваться подальше, чтобы не конфузить излишним вниманием, с которым бороться стало отнюдь не так-то и легко. Невзначай натолкнулся на растерянно наблюдавшего за ним Тални. Юноша промолчал, но что-то отметил в уме на будущее. Опекун обречённо закатил глаза, развернулся и удалился. Однако увиденное всё не покидает, приятно лаская память и заставляя кровь приливать к скулам и радоваться: его голодные грёзы никто не сумеет узреть. Дитя Леса озадаченно залез на дерево и, буквально растворившись в ветвях, принялся изучать красавицу-оттоира, ухитрившуюся вывести из равновесия наставника. В мгновения недопонимания происходящего словно бы вновь превращается в дикого зверька, ютившегося в непроходимой чаще некогда для спасения своей жизни. А нынче и вовсе увяз в расшифровке несвойственных защитнику реакций.

* * *

Это оказалась довольно большая деревня. Около тридцати проверенных временем небольших срубов, крытых тростником из Малоокки. Правда, семь домов стоят пустыми — их жители давно уже перебрались в Сопротивление, воспользовавшись шансом укрыться у вооружённых бойцов вскоре после того, как уничтожили Тову. И всё же большинство населения осталось на насиженных местах. Веками привыкшие никуда не путешествовать, они не смирились с мыслью о необходимости покидать родные пенаты ради сомнительной судьбы воинов. Существование здесь куда привлекательнее! Бросить возделанную землю — едва ли не равно преступлению. А беглецов до сих пор поминают с насмешкой и долей презрения, хоть и беззлобного.

Собравшись вечером у Сальвала, громадная толпа сразу же привлекла внимание всех жителей. Они взволнованно столпились у околицы, стараясь понять происходящее. Было на что посмотреть: столько людей не видели ещё никогда в жизни! К тому же многие вооружены, словно дворяне! Вскоре к странным пришельцам выдвинулся навстречу предводитель деревеньки. Лысеющий мужчина лет пятидесяти заметно волнуется и теряется, однако старается взять ситуацию под контроль поскорее.

— Приветствую вас, люди добрые! По каким делам пожаловали в наши края в столь большом количестве? — напряжённо озираясь, поинтересовался он и присмотрелся к подошедшему навстречу в попытке узнать. Явно в уме крутится, что уже когда-то приходилось лицезреть его.

— Приветствую тебя, предводитель Сальвала Тауши Ратиас! Я — Ланакэн Осилзский, волею Аюту Шамула — предводитель Сопротивления. Мы здесь, чтобы собрать урожай с местных полей и огородов для пропитания жителей Убежища — города Сопротивления, — уверенно провозгласил незваный гость, которого хоть и с трудом, но узнал теперь поражённый заявлением побледневший Тауши.

— У нас нет лишних припасов. Да и с какой стати нам отдавать плоды наших трудов посторонним? Нас итак постоянно обирают григстанские сборщики! Лишнего, не обессудь, никогда не находилось! — решительное возражение не возымело результата.