Рейтинговые книги
Читем онлайн Святитель Григорий Богослов. Книга 2. Стихотворения. Письма. Завещание - Григорий Богослов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 125 126 127 128 129 130 131 132 133 ... 248

102. К Кледонию, против Аполлинария второе[285]

(Послание 4)

Поскольку многие, приходя к твоему благочестию, требуют утверждения в вере, и потому ты с любовью просил у меня краткого определения и правила, излагающего образ моих мыслей, то писал я твоему благочестию, что я (о чем ты знал и прежде моего писания) никогда ничего не предпочитал и не могу предпочитать Никейской вере, изложенной святыми отцами, собравшимися в Никее для низложения арианской ереси, но при помощи Божией держусь и буду держаться сей веры, проясняя только не полно сказанное в ней о Святом Духе, потому что не возникал еще тогда вопрос о том, что в Отце и Сыне и Святом Духе должно признавать единое Божество, Духа исповедуя Богом. Посему кто так думает и учит, с тем и ты, подобно мне, имей общение, а держащихся иного учения отвращайся и почитай чуждыми Богу и вселенской Церкви. Поскольку же предлагается вопрос и о Божием вочеловечении или воплощении, то уверяй всякого о мне, что Сына Божия, рожденного от Отца и потом от Святой Девы Марии, свожу воедино и не именую двумя сынами, но поклоняюсь единому и тому же в нераздельном Божестве и в нераздельной чести. Если же кто или теперь не согласен, или после не будет согласоваться с сим, то он даст перед Богом ответ в день Суда.

Таково в кратких словах и такой силы мое возражение и противоположение на безумное их мнение касательно ума: ибо почти одни они, чему учат, то на самом деле претерпевают, по безумию отсекая ум. А чтобы не обвиняли меня в том, что прежде принимал, а теперь отвергаю веру возлюбленного Виталия, которую он изложил письменно, по требованию блаженного Дамаса, епископа Римского, то и о сем объяснюсь кратко. Они, когда богословствуют при своих искренних и посвященных в их тайны учениках, подобно как манихеи при своих так называемых избранных, тогда, обнаруживая перед ними весь свой недуг, едва присвояют Спасителю и тело. Но когда общими понятиями о вочеловечении, какие представляет Писание, бывают обличены и приведены в затруднение, тогда исповедуют благочестивые выражения, но касательно ума прибегают к хитрости; не говорят, что Христос есть человек, не имеющий души, слова [286] и ума и несовершенный, но вместо души, слова и ума вводят само Божество, будто бы соединено было с плотью Оно одно, а не что-либо наше и человеческое, хотя безгрешное выше нашего естества и есть очищение наших немощей.

Таким образом и сии слова: мы же ум Христов имамы (1 Кор. 2:16), толкуют они худо и весьма нелепо, под умом Христовым разумея Божество, а не как мы понимаем: что имеющими ум Христов называются очистившие свой ум чрез подражание тому уму, какой ради нас воспринят Спасителем, и по возможности сообразующиеся с этим умом; равно как можно было бы сказать, что имеют плоть Христову те, которые обучили плоть свою и в этом отношении стали сотелесниками и сопричастниками (Еф. 3:6) Христовыми. И якоже облекохомся во образ перстнаго, так сказано, да облечемся и во образ небеснаго (1 Кор. 15:49). Равным образом они учат, что совершенный человек есть не человек, искушенный по всяческим, что только сродно нам, разве греха (Евр. 4:15), но соединение Божества и плоти: это, говорят они, совершенно.

Ухищряются они также в объяснении слова «вочеловечение». Вочеловечился, толкуют они, не значит был в человеке, которого теснейшим образом соединил с Собой, по сказанному: Сам бо ведяше, что бе в человеце (Ин. 2:25), но значит, говорят и учат они, что Он беседовал и жил вместе с человеками, и в подтверждение сего прибегают к изречению: no сем на земли явися и с человеки поживе (Вар. 3:38). К чему еще спорить с ними? Отвергая человека и внутренний образ чрез вводимую ими новую и только видимую личину, они очищают одно внешнее наше, до того противореча самим себе, что ради плоти иногда и другое объясняют грубо и плотски (отсюда произошли у них новое иудейство, тысячелетнее ни на чем не основанное наслаждение в раю и мнение, что мы опять воспримем почти то же и для того же употребления, что имеем теперь), а иногда вводят более призрак плоти, нежели действительную плоть, вводят такую плоть, которая не испытывает ничего свойственного нам, даже и того, что свободно от греха, и в подтверждение сего берут апостольское слово, только не апостольски понимаемое и изрекаемое, а именно что Спаситель наш в подобии человечестем был, и образом обретеся якоже человек (Флп. 2:7), как будто сими словами означается не человеческий образ, но какое-то обманчивое представление и призрак.

Итак, поскольку те же слова, если понимать их хорошо, согласны с благочестием и, если толковать худо, заключают в себе злочестие, что удивительного, если и Виталиево писание я, убеждаемый в том собственным желанием, принимал в благочестивом смысле, а другие оскорбляются смыслом написанного? Мне кажется, что и сам Дамас, рассмотрев дело вновь и вместе услышав, что они остаются при прежних толкованиях, отлучил их от Церкви и письменное изложение веры их изгладил произнесением анафемы, огорчившись на них за самый обман, какому подпал по простоте.

Посему, будучи так ясно обличены, пусть не гневаются, но усрамятся и сотрут с дверей это свое великое и удивительное предначертание и воззвание Православия и не станут уже входящих встречать прежде всего вопросом и различением, что должно поклоняться не человеку Богоносцу, но Богу плотоносцу. Может ли что быть безумнее сего, хотя и высоко думают о сем речении эти новые проповедники истины? Оно не более как софистическая забава, состоящая в быстроте превращения, проворное перекидывание камней, увеселяющее невежд; на самом же деле оно есть нечто из смешного смешное, из неразумного неразумное. Ибо если кто-нибудь, изменив слова человек и плоть, из которых первое нравится нам, а второе им, в слово Бог, употребит потом чудное это и боголюбезное превращение, что тогда выйдет? To, что должно поклоняться не плоти богоносной, но Богу человеконосцу. Какая нелепость! Сегодня только возвещают нам мудрость, сокровенную от времен Христовых, что подлинно достойно слез! Ибо, если вера началась только за тридцать до сего лет, а почти четыреста лет протекло со времени явления Христова, то в продолжение столь долгого времени суетно было наше благовествование, суетна была и вера наша, напрасно мученики приняли мученичество, напрасно столь многие и великие предстоятели управляли людьми и благодать состоит в стихах, а не в вере. Но кто не подивится их учености? Сами они ясно различают касающееся до Христа и то, что Он родился, был искушаем, алкал, жаждал, утруждался, спал, приписывают естеству человеческому, а то, что Он был прославлен Ангелами, победил искусителя, напитал народ в пустыне, и напитал чудесно, ходил по морю, присвояют Божеству; также говорят, что слова: где положисте Лазаря? (Ин. 11:34), свойственны нашему естеству, а сказанное: Лазаре, гряди вон (Ин. 11:43), и воскрешение четверодневного мертвеца принадлежат тому, что выше нас; равным образом то, что Он скорбел, был распят и погребен, относится к завесе, а то, что Он уповал, и воскрес, и восшел на небо, относится к внутреннему сокровищу. После сего обвиняют они нас, будто бы вводим два естества совершенные или противоборствующие и разделяем сверхъестественное и чудное единение. Им надлежало бы или не делать того, в чем обвиняют других, или не обвинять в том, что сами делают, если бы только умели быть верными сами себе, а не высказывали вместе и собственного мнения, и мнения противников. Таково неразумие: оно в противоречии и само с собой, и с истиной, так что они или не понимают, или не стыдятся своего затруднительного положения.

И если кто думает, что пишу и говорю это добровольно, а не по крайнему принуждению и что отвращаюсь единения, а не особенно о нем стараюсь, тому да будет известно, что он превратно рассуждает и не угадал моего желания. Для меня нет и не было ничего предпочтительнее мира, в чем уверяют самые дела, хотя единомыслие совершенно преграждается тем, что делают и предприемлют против меня.

103. К Палладию (78)

Просит о внимании и покровительстве к сроднику своему Евфимию (ок. 382 г.).

Если бы кто спросил меня: что всего лучше в жизни? – ответил бы: друзья. А из них кого должно более почитать? Отвечал бы: добрых. А из добрых кого именуешь первым? Знаю, что никого не поставлю выше твоей доблести. И пишу это не льстя могуществу, не уважая нравы, для которых и я, может быть, провозвестник не малый, по крайней мере не умолкающий, пока есть силы, и даже не только провозвестник, но и сподвижник, молитвами подающий тебе новые силы. Этим хотел я кончить письмо. Но поскольку мы и Бога не только чтим, но и молим о благодеяниях, то выслушай, не тяготясь мною (а что мои просьбы не отягощение для тебя, могу заключать сие по предшествовавшему), но памятуя обо мне. Опять представляю тебе просителя Евфимия и опять прошу не только человеколюбиво принять этого молодого человека, но и извинить его медленность, потому что, заведуя делами сирот, он по необходимости задержан был дома. Но постарайся дать ему хороший ход, и к моей чести, и к славе твоей правоты. Хотя и много людей, которым ты сделал добро, однако же и это благодеяние не менее всякого другого послужит к твоей чести, как сам я слышал от тебя лично, и желаю, чтобы ты теперь уверил меня в этом. Этот человек как достоин сожаления по сиротству, так и любим мною за его нрав, не говорю уже о кровном родстве.

1 ... 125 126 127 128 129 130 131 132 133 ... 248
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Святитель Григорий Богослов. Книга 2. Стихотворения. Письма. Завещание - Григорий Богослов бесплатно.
Похожие на Святитель Григорий Богослов. Книга 2. Стихотворения. Письма. Завещание - Григорий Богослов книги

Оставить комментарий