Дневник, 2004 год - Сергей Есин

В «Гудке» вышло мое большое интервью, не доставившее мне радости. Вынули из меня комплименты и руководителям современных железных дорог, и писательским руководителям, может быть, справедливые при других обстоятельствах.

6 сентября, понедельник. Как ни странно, наверное с возрастом, моя психология чуть поменялась, я уже не живу с прежним нетерпением во что бы то ни стало всё сделать мгновенно, заставить колесо крутиться со все возрастающей скоростью. Я начинаю понимать, что есть диалектика разрушения и диалектика строительства, что всегда буду иметь дело с ремонтом, с недовольными, с чужой правдой и с чужой корыстью. Мне опять хорошо на работе, я с удовольствием делаю маленькие дела, пытаюсь всё уладить, наладить и уже подумываю, что в октябре уеду на две недели в отпуск.

В Беслане всё хоронят и хоронят. Конечно, хоронят каждый день по всей стране, но это город, где похороны стали жизнью. Показали единственного захваченного боевика. Казалось бы, весьма благообразное молодое лицо, даже не очень испуганное, абсолютно человеческие глаза… Но ведь спускал курок, но ведь мерзавец. Расширился интернациональный состав участников этого преступления, конкретизировались лица «славянской национальности» — украинцы, прибавились казахи и корейцы. Показали, как на похоронах в Беслане выступают наши политические деятели. Все будто говорят те самые слова, все в строгом трауре, но их слова почему-то не цепляют. Еще что-то остается после выступления Лужкова благодаря его всегдашнему напору, а вообще такое ощущение, что говорят по должности, не забывая, что лучше лишний раз, воспользовавшись любым случаем, отсветитъся на телеэкране. Мы — люди выборные.

Назавтра собираются устроить какой-то музыкальный марафон, который, с одной стороны, должен призвать всех вносить деньги и сдавать кровь, а агитировать будут крупные наши рок-музыканты. Телевизионные каналы, как о большом достижении, говорят, что эти траурные дни пройдут без рекламы — действительно, какое блаженство, на телеэкранах без пива, прокладок, пропаганды новых автомобилей и телефонов.

Но какую дорогую цену мы заплатили за этот прежний мир величественной тишины!

7 сентября, вторник. Накануне позвонили из «Независимой» — сезон начинается, пора опять писать телевизионный рейтинг. Для меня это важно, потому что здесь другой, полуличный ракурс. Утром быстро написал, в своей манере, не знаю, колеблюсь, не слишком ли развязно я все это делаю.

1. Незабываем тот парень, спецназовец или просто боец, полуобожженный, в камуфляжном жилете и с автоматом на плече, который, держа нежно и мужественно на руках ребенка, выносил его из огня и пулеметного боя. Этот кадр был показан в самом начале штурма или «исходе» Первой школы Беслана около часа дня и потом несколько раз повторялся. И персона и самое сильное впечатление.

2. Лучшей передачей стала передача на канале «Культура» со знаменитым кинорежиссером Татьяной Лиозновой, которая прямо и открытым текстом кое-что сказала о стране, о жизни и о подвиге. Это тот случай, когда собственный пафос перебивает бесконечные «документальные» истории, с талантливо и умно, в зависимости от текущего времени, врущими ведущими.

3. Самой «неприятной» для меня на этой неделе фигурой стала фигура президента Дзасохова, на японско-западный манер извинявшегося за сделанное при его прямом попустительстве. Какое дело матерям, потерявшим своих детей, до его извинений! Рядом с этим региональным президентом я невольно поставил и кое-кого из наших силовых министров готовых к новым извинениям и новому демократическому бездействию.

Долго готовился к семинару, собирался, думал о плане, об интонации. Думал о том, как и кого буду пугать. У меня трое, которые не были обсуждены в прошлый семестр: Леша Козырев, Аня Козаченко, Упатов. Представил троих новых студентов, двух девушек из Иркурска — Оксану Гордееву и новенькую очницу, семнадцатилетнюю Ирину Владимирову. Начал семинар с моих размышлений о Беслане, о поведении правительства и силовых министров, потом мгновенье все молча постояли. Для разогрева говорил о литературе, о документальном и «художественном». С некоторым удивлением обнаружил мертвую тишину, которая царила в аудитории. Или я собрался, собрал материал и теперь хорошо и интересно говорил, или ребята соскучились за лето, набездельничались и теперь с удовольствием слушают что-то умное. Но лица у ребят славные, во многих идет какая-то своя, а иногда и лукавая, работа, это заметно.

К четырем часам дня ездил в Институт философии к Нелли Васильевне Мотрошиловой, которая вернулась из Германии. Привезла мне от Барбары и Рексуса приглашение и лекарства для Вали. Институт философии я вижу впервые, всегда думал: дом и дом, стоящий боком к Волхонке, а оказалось — дворец Сергея Голицына. Когда я выходил, то обнаружил роскошный двор с остатком планировки и коваными воротами. Еще в девятнадцатом веке дворец на два этажа надстроили и завели там офицерское собрание. Мысленно я отделил дворец от надстройки. Варварство — это не прерогатива сегодняшнего дня, а веяние всех времен. А в зале на втором этаже танцевал на балу Пушкин и даже, говорят, собирался венчаться в домовой церкви, но что-то разладилось, и он венчался в церкви Большого Вознесения.

С огромным наслаждением разговаривал с Н.В. о Германии, о сегодняшней литературе. Каким-то мистическим образом, или живя у Барбары, у которой все мои книги, она знает их все. А что может быть интереснее, чем разговоры о написанном тобой и о тебе? Услышал много интересного, в том числе и не очень для меня комплиментарного, например о повторах. Поговорили о моем «Марбурге», он оказался таким же интересным, как я о нем рассказываю. Объясняла мне Н.В., почему меня так не любят писатели.

Вечером приехал в институт, Игорь принес мне письмо наших коллег, побывавших у нас в Москве на стажировке.

8 сентября, среда. Вчера на ночь и сегодня утром принялся читать книгу о римской роскоши, оторваться уже не могу…

Вот цифры, которые мне подготовили перед завтрашней конференцией. Все думают: раз конференция, значит, будут выбирать ректора, а ректор еще не решил: оставаться ему, вернее, добиваться ли ему еще одного срока. Цифры за 2003 год: 13 миллионов с небольшим рублей — бюджет; 4,7 миллионов — аренда. Собственные средства заработанные — это 21, 3 миллиона. Соответственно в процентах: 33 %, 12 %, 55 %. На налоги от зарплаты и добытое как «собственные средства» ушло 96 % тех самых «денежных средств», которые мы получили от бюджета. Собственные средства, исключая аренду, распределяются так: 9 миллионов — доходы от образования, почти 12 полных миллионов — гостиница и общежитие. Это все означает, что государству мы обходимся лишь в 4 % от суммы в 13 миллионов, которое оно нам переводит. Еще, конечно, платит стипендию.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});