БП. Между прошлым и будущим. Книга 1 - Александр Половец

А Семенов продолжал:

— Понимаешь, я вздрагиваю, когда слышу «литература полисьякос»! — Он рассмеялся, но быстро стал серьезным.

— А что делать, если латиноамериканский, испанский контингент не приемлет слово «детектив»! Как, между прочим, его сплошь и рядом не приемлют в СССР… Так вот, создали мы эту Ассоциацию…

— Конечно, надо уточнить, — вставил Плешков, — что основная идея… что «драйвинг форс» (движущей силой — А.П.) при создании организации был он сам, Семенов. Он был силой, сплачивающей вокруг себя людей, он знал их раньше — что очень важно…

— Но когда организация перестала быть ассоциацией двадцати сотоварищей, — продолжил Семенов, — а расширилась до сотен людей, возникли кое-где разговоры: Семенов? КГБ, ЦК, рука Москвы… И я — а у нас только что кончился конгресс в Акапулько — подал в отставку с президентского поста. Чтобы, понимаешь, спасти эту организацию — первую международную организацию писателей жанра, в котором всегда есть конфронтация — условно говоря, «красные» и «белые».

— А не означала ли эта отставка, — глаза мои светились наивным любопытством, — не означала ли она признания того, что действительно — «рука Москвы», действительно — «КГБ» и прочее?.. Сложилась ведь точка зрения, что поскольку Юлиан Семенов имеет доступ к таким источникам информации, к которым другие, работающие в жанре детектива, его не имеют…

— Не-е, не-не, милый, — не дал мне договорить Семенов. — К этому источнику информации имел доступ Вася Аксенов: помнишь — Горпожакс? (Тут моего собеседника, видимо, подвела память. Семенов имел в виду выполненный в жанре детектива роман «Джин Грин — Неприкасаемый», авторы которого Горчаков, Поженян и Аксенов укрылись за псевдонимом Горпожакс. И поскольку роман носил пародийный характер, авторам его, как позже засвидетельствовал в разговоре со мною Аксенов, ни за какими допусками и никуда обращаться не было надобности. — А.П.). А здесь писали «про ЦРУ проклятое», которое уничтожает и мучает людей… Что ж, авторы — они все цэрэушники, что ли?

— А Толя Гладилин, который написал книгу «Вечная командировка» — о контрразведке и так далее… Я его, кстати, недавно встретил в Париже. — Семенов произнес конец фразы с неожиданно теплой интонацией, которую с одинаковым основанием можно было отнести и к французской столице, и к живущему там уже много лет Гладилину, заметки которого время от времени украшают страницы нашей «Панорамы».

— Так вот, видишь ли… — после недолгого молчания продолжил Семенов, — ваши странные американцы, итальянцы и французы избрали меня вот только что, когда я подал в отставку, пожизненным почетным президентом-создателем этой ассоциации. А теперь я, так сказать, абсолютно отошел от дел… руководят сейчас мексиканцы, американцы, канадцы — я ушел в сторону.

И тут я, кажется, проявил полную неделикатность:

— Ну, а все-таки, — спросил я его, — имеют ли хоть какие-то основания под собою эти разговоры, возникающие вокруг твоего имени?

— Старик! — Семенов даже привстал из-за стола, — ты понимаешь, старик, — голос его звучал почти страдальчески, — мне надоело развивать этот вопрос! Откровенно тебе говорю: я генерал-лейтенант КГБ. В мои задачи входят диверсии и дезинформация. Ну, что я тебе могу ответить еще? У меня на счету вот здесь в банках Лос-Анджелеса три миллиона долларов, и я содержу разведывательную сеть. В Голливуде, в основном. Чтобы они делали фильмы про советскую власть. И про необходимость победы перестройки в Калифорнии.

— Ну, тогда я, как добропорядочный американец, должен немедленно настучать на тебя, как минимум, в налоговое управление, — принял я шутку с подачи Семенова, — потому что с этих твоих миллионов наверняка не были уплачены налоги…

— А вот пускай ищут, как они здесь лежат.

— Надо еще добавить, — вмешался Плешков, — что он уникальный генерал-лейтенант, потому что, будучи беспартийным и полурусским…

— Скажем так… — приготовился продолжить фразу Семенов.

— Нет, ну почему, все возможно во времена перестройки… и даже до нее, — опять голубея глазами, сказал я. — Вот ведь есть товарищ Луи, например (Виктор Луи — советский журналист, по национальности еврей, имевший официальный статус корреспондента зарубежных изданий, был известен в западном мире своими связями с советскими правительственными органами пропаганды и, как многие считают, с Комитетом государственной безопасности. — А.П.). Прецедент…

Мои собеседники помолчали. Стало ясно, что и эта тема себя исчерпала.

— Я ведь задал вопрос, — произнес я, совершая мягкую посадку с головокружительной высоты, на которую вознес нас свободный полет мысли, — я задал вопрос для того, чтобы услышать на него ответ. В какой-то форме я его услышал и могу больше не возвращаться к этой теме. Но почему вообще возникли эти разговоры? Как ты думаешь, чем они вызваны?

— Моими романами, — быстро ответил Семенов. — Но ведь получается так, что Мартин Голдсмит, которого мы принимали в гостях и чей «Парк Горького» печатаем, получается, что он должен быть старшим лейтенантом ФБР (Семенов произнес на американский манер — Эф-Би-Ай). Да, да, если он в этом романе проявил такое знание… («Парк Горького» — детективный роман американского писателя. Действие романа разворачивается, в частности, в Москве, в нем участвуют разведки СССР и США. — А.П.) Ну, в общем, мне эти разговоры надоели. Это во-первых.

И во-вторых: было бы гениально, если бы я был генералом КГБ. Или даже полковником. Хорошая пенсия, между прочим. Хорошая пенсия… — задумчиво повторил он, — и мне будет из чего платить своему шоферу и няньке в Ялте на даче. Хотя сейчас очень цены повысились, овес подорожал… А вот то, что мне позвонил Андропов после моего первого романа «Пароль не нужен» и поздравил меня, и потом пригласил к себе, и я у него был — это правда. Он тогда мне сказал грандиозную вещь: «Слушайте, а вот я посмотрел фильм «По тонкому льду». Это роман нашего работника (он в Чека работал, Брянцев… Жора Брянцев). И вы написали сценарий. А там торчат чекистские уши. Зачем вы это сделали?»

Я говорю: «Мне нужно за дачу расплачиваться, Юрий Владимирович.» А он: «Не делайте этого, пишите свою литературу, как вы написали «Пароль не нужен». Роман о Блюхере и Постышеве…» — Более того, я могу тебе рассказать, и это будет интересно — сейчас я буду это публиковать в Советском Союзе. Я его просил о допуске к архивам. На что он мне после долгого молчания сказал: «Ну, слушайте, вы же сепарейтед» (наверное, Андропов сказал это по-русски — «не живете с женой» но Семенов произнес именно так — separated). — «Да, я не разведен с Катей (Екатерина Сергеевна Михалкова-Кончаловская, жена Ю.Семенова, мать двух его дочерей. — А.П), — согласился я. — Ну и что?» — «Вот, вы не живете вместе. И все мы про вас знаем: вы много путешествуете, вам не чужды застолья… Ну, какой вам смысл держать в голове высшие секреты государства? У вас есть фантазия, и сейчас появляются книги, более-менее приближающиеся к этой. — Он постучал пальцем по томику Плеханова, который был заложен белыми, красными и синими штучками. — Фантазируйте!..» — В общем, объясняться по этому поводу я ни с кем не хочу! — снова распаляясь, с нажимом произнес Семенов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});