Время перемен. Предмет и позиция исследователя (сборник) - Юрий Левада

За время наблюдений изменились практически все референты моральной ответственности человека. Об этом свидетельствуют данные, обобщенные в табл. 4. Из таблицы видно, что уровень осознаваемой ответственности «за родственников» почти неизменен и потому может служить точкой отсчета для оценки сдвигов в других параметрах. Наиболее заметными оказываются сдвиги, происшедшие между первой и второй волнами исследования – до 1994 г. За это время значительно слабее стали обозначаться показатели ответственности человека перед властью, страной, предприятием, этнической группой. В дальнейшем ситуация как будто стабилизируется – все, что могло измениться, уже изменилось.

Таблица 4

Несет ли человек моральную ответственность?.. (в %)

Кто мы

В переломной ситуации очень важна проблема идентификации человека в различных социокультурных, групповых, исторических рамках[464]. В таких условиях она становится одной из самых напряженных. Обратимся к опробованной в 1989 г. модели «горделивой» идентификации (см. табл. 5).

Таблица 5

Кем вы осознаете себя с гордостью? (в %)

Примечательно, что некоторые направления «горделивой» идентификации, как социальной, так и групповой («сын своего народа», «хозяин на своей земле», «специалист в своем деле», «член своей компании», «работник своего предприятия», «представитель рода человеческого»), спустя 10 лет представлены почти такими же числами. Чаще всего, как и ранее, упоминаются «поколенческие» оси идентификации (дети – родители), причем эти показатели возросли. Существенно укрепились «локальные» оси (свой город, район). Наиболее важным видится изменение национально-государственных рамок идентификации: «русское» не только вытесняет «советское» в качестве ведущего социального деноминатора, но и отмечается значительно чаще, чем «советское» 10 лет назад. Видимо, в 1989-м признак «советского» указывался скорее как привычный и официальный, а признак «русского человека» к 1999-му приобрел значение некой спасительной гавани после периода замешательства и пертурбаций. Тенденция самоутверждения «русскости» (равно как и социальное содержание этого признака) видна и по другим данным исследования.

Разрушение «советских» рамок и стереотипов сознания – при неразвитости структур личностного самоопределения – почти с неизбежностью приводит к увеличению и даже гипертрофии функций национальной идентичности, прежде всего негосударственной (языковой, исторической, мифологической, этнической). Причем в условиях доминирующей в массовом сознании негативной и критической составляющей в данном случае востребованным оказывается «позитив», то есть набор признаков, годящихся для опорной конструкции. Время «перестроечного» гиперкритицизма кажется далеко и безвозвратно ушедшим: люди ищут, акцентируют или приписывают положительные качества.

Рассмотрим некоторые результаты отслеживания «образа наций», которые предлагаются программой «Советский человек». У исследователей была возможность сопоставить показатели трех опросов относительно «качеств русских» с данными 1999 г. о том, какие характеристики респонденты приписывают сами себе (см. табл. 6). Получается, что за прошедшие 10 лет русские «сделались» (в собственном массовом воображении) значительно более энергичными, гостеприимными, открытыми, простыми и даже более трудолюбивыми. Все эти сдвиги можно отнести к динамике комплекса самоутверждения. Его обратная сторона – переживание собственной униженности, которое стало более явным после опроса 1994 г. Зато реже респонденты бичуют себя за непрактичность и безответственность, чаще указывают на религиозность. При этом на протяжении всего десятилетия на одном уровне сохраняется показатель лени как национальной особенности.

Таблица 6

«Образ нации» и «образ человека» (в %)

Таблица 7

Что в первую очередь связывается у вас с мыслью о нашем народе? (в %)

Интересно сравнение личных характеристик с общенациональными. Оно показывает, что «средний» человек считает себя более энергичным и трудолюбивым, лучше воспитанным, далеко не столь униженным, ленивым и безответственным, а также менее религиозным по сравнению со своими – воображаемыми, конечно – соплеменниками.

Обратимся теперь к другой группе показателей, относящихся к той же проблеме. В табл. 7 обобщены результаты ответов на вопрос о том, что в первую очередь связывается у респондента с мыслью о нашем народе. Как видно из приведенного сопоставления данных трех этапов исследования, идентификация с большой родиной (национально-государственное самоутверждение и самоотождествление) с 1994 г. заметно уступает место идентификации с «малой» родиной («место, где я родился и вырос»). С этого же времени возросло значение «территориального» фактора. Видимо, это связано не столько с «почвенными» ориентациями, сколько с вполне актуальной проблемой утверждения российского места в постсоветском пространстве.

Таблица 8

Значительные события XX века (в %)

Особенно важен при исследовании самоидентификации россиян анализ параметров социального времени. И здесь обращает на себя внимание растущее от этапа к этапу значение исторических параметров, к которым относятся и персонализованные показатели, то есть оценка «великих людей». В табл. 8 показаны изменения, произошедшие за 10 лет в оценках значительных событий XX в.

В числе изменений, заслуживающих особого внимания, – дальнейшая акцентировка немногих «успешных», «утверждающих» событий: победный 1945-й и полет Ю. Гагарина. Растущее внимание к ним – своего рода поиск точек опоры в историческом потоке. Другой аспект исторической идентификации человека – разделение исторических эпох на позитивные и негативные. В табл. 9 отражены оценки периодов истории нашей страны XX в. Здесь приведено соотношение оценок «принесло больше хорошего» и «принесло больше плохого».

Видно, что за пять последних лет заметно изменились к лучшему оценки периодов правления И. Сталина и Л. Брежнева, к худшему – оценки времени М. Горбачева. Практически без изменений осталось соотношение оценок периодов революции и хрущевской «оттепели». В соответствии с доминирующими общественными настроениями наиболее негативные оценки относятся к периоду правления Б. Ельцина. Это означает, что единственно реальной (то есть сохраненной в живой памяти значительной части населения) и единственно позитивной кажется сегодня эпоха, названная когда-то «застоем».

В третьей волне исследования был использован еще один подход к проблеме исторической идентификации – выяснение ценностно отмеченных моментов российской истории, вызывающих у опрошенных чувства гордости или, напротив, стыда и огорчения.

Таблица 9

Оценки периодов отечественной истории XX века

Примечание 1[465]

Оказалось, что главными предметами гордости являются: победа в Великой Отечественной войне (указали 86 % опрошенных), ведущая роль страны в освоении космоса (60 %), достижения российской науки (52 %), великая русская литература (46 %), моральные качества русского человека – простота, терпение, стойкость (45 %), превращение страны после революции в одну из ведущих промышленных держав (42 %), слава русского оружия (35 %), великие русские путешественники (33 %), борьба с татаро-монгольским игом (22 %), передовой советский общественный строй (14 %), нравственный авторитет русской интеллигенции (12 %), дух русской вольницы, свободолюбие (12 %), подвижничество русских святых (10 %), перестройка, начало рыночных реформ (2 %). Только у 2 % респондентов ничто в нашей истории не вызывает особой гордости.

Таблица 10

Десять выдающихся людей всех времен

Чувства стыда и огорчения вызывает прежде всего то, что «великий народ, богатая страна, а живем в вечной бедности и неустроенности» (79 %), разрушение СССР (48 %), грубость нравов (45 %), репрессии 1920 – 1950-х гг. (34 %), хроническое отставание от Запада (31 %), некомпетентная и своекорыстная власть (28 %), наша косность, инертность, лень (24 % – сравните с аналогичной позицией в приведенном в табл. 6 списке национальных качеств), гонения на церковь (21 %), наследие крепостничества, дух рабства, привычка к подневольному труду (17 %), военные поражения (16 %), стремление силой навязать свои порядки другим народам и странам (15 %), национальное высокомерие, шовинизм, антисемитизм (7 %). У 1 % ничто в нашей истории не вызывает особого стыда.

Наконец, еще одна ось исторической идентификации определяется набором «значимых имен», то есть деятелей, которые воспринимаются как выдающиеся. В этом наборе также происходят определенные изменения (см. табл. 10). Как видим, список основных персонализованных «вех» исторического поля почти стабилен; изменяется частота упоминаний отдельных лиц. Наиболее заметные изменения в списках произошли между 1989 и 1994 гг. В 1999 г. первые четыре позиции в списке занимают те же фамилии, что и пять лет назад, но частота упоминаний увеличилась по всем позициям. «Юбилейный» рост внимания к Пушкину не нуждается в комментариях. Ностальгия по советскому периоду несколько усилила внимание к имени Ленина, но особенно к Сталину, который многим представляется символом утраченного государственного порядка и величия. Подобным же образом память об утраченных успехах в космической области поднимает на верхние ступени фамилию Гагарина, ранее не входившую в первую десятку. Понятно, что в список выдающихся деятелей, составляемый самими опрошенными по «компенсаторному» принципу, имена современных лидеров попадают крайне редко (так, в 1999 г. Горбачева указывают 3 %, а Ельцина – 2 %).