Великая. История «железной» Маргарет - Маргарет Тэтчер

Верно и то, что следует восстановить территорию и чувство собственного достоинства палестинцев. Устранение палестинских претензий является необходимым условием для ликвидации ближневосточного терроризма. Это возможно, если Израиль согласится обменять «земли на мир», возвратить оккупированные территории палестинцам в обмен на гарантии безопасности Израиля. Все время моего пребывания на посту премьера все инициативы шли ко дну, потому что стороны не видели нужды в корректировке своих позиций.

В сентябре 1985 г. я посетила два умеренных арабских государства: Египет и Иорданию. Президент Египта Мубарак продолжал проводить политику своего убитого предшественника Анвара Садата. Король Иордании Хусейн выступил с предложением международной конференции мира, в преддверии которой посол США Мерфи должен был встретиться с иордано-палестинской делегацией. Египтяне хотели, чтобы эта инициатива получила поддержку. Но камнем преткновения оставался вопрос о том, какие палестинские представители приемлемы для американцев, не желавших иметь ничего общего с Организацией освобождения Палестины. Президент Мубарак считал, что американцы слишком категоричны. Я отчасти была согласна с ним, но подчеркнула то, что считала важным для США и Великобритании: отказ от переговоров с теми, кто занимается терроризмом. Мне казалось, что президент Мубарак и я понимали друг друга. Он был сильной личностью, обладал силой убеждения и прямотой, качества незаменимые в урегулировании конфликта.

Мы приехали в Амман вечером 18 сентября. Я уже хорошо знала короля Хусейна, и он мне нравился. Подобно президенту Мубараку король Хусейн был возмущен американцами, считая, что они подчинились еврейскому давлению внутри страны. Я понимала его чувства. Я хотела помочь ему, чем могла. И когда король сказал мне, что два важных сторонника ООП готовы публично отречься от терроризма и принять Резолюцию Совета Безопасности ООН 242, я пообещала, что, если они это сделают, я согласна встретиться с ними в Лондоне. Я объявила об этом на пресс-конференции. Когда они прибыли в Лондон, я хотела удостовериться, что они все еще собираются выполнить мои условия. Один согласился, а другой отказался, испугавшись за свою жизнь. Я не стала с ними встречаться, а король Хусейн поддержал мое решение.

Перед отъездом из Иордании меня повезли осмотреть лагерь палестинских беженцев. Дэнис говорил мне, что его сердце разрывалось, когда он видел эти лагеря. Этот не был исключением. Так было чисто, все хорошо организовано, везде порядок, – и полная безнадежность. Фактически лагерем управляла ООП, пополнявшая оттуда ряды своих бойцов. Самые талантливые и образованные палестинцы там долго не оставались, предпочитая присоединиться к палестинской диаспоре в разных частях арабского мира.

Я была в Израиле несколько раз до того, как стала премьер-министром; и каждый мой визит в Святую землю трех великих мировых религий оставлял неизгладимое впечатление. Каждый, кто был в Иерусалиме, поймет, почему генерал Алленби, отвоевав город у турок, спешился, чтобы войти в город пешком в знак уважения к Святому городу.

Я глубоко восхищаюсь еврейским народом. Среди моих служащих и в Кабинете всегда были евреи. Мой старый электорат Финчли имеет значительное еврейское население. За все тридцать три года, что я представляла этот округ, ни один еврей не пришел к местному доктору в бедности и отчаянии. О них хорошо заботилась собственная община.

Я верю в то, что называют «иудейско-христианскими» ценностями: вообще, вся моя политическая философия основана на них. В то же время, как христианка, я не верю, что можно полностью понять Старый Завет, историю права без Нового Завета, истории милосердия. Но мне хотелось, чтобы христианские лидеры взяли себе на заметку идеи бывшего главного раввина Великобритании Иммануила Якобовица, и все христиане обратили внимание на значение, придаваемое евреями самоусовершенствованию и личной ответственности.

Помимо всего этого политическое и экономическое создание Израиля представляет собой героическую сагу нашего времени. У них на самом деле «пустыня расцвела». Вот если бы еще внимание Израиля к соблюдению прав человека по отношению к русским рефьюзникам сопровождалось надлежащим пониманием бедственного положения лишенных земли и государства палестинцев. Когда я приехала в Израиль в мае 1986 г., израильтяне знали, что они имеют дело с человеком, который понимает их интересы, но который не собирался безоговорочно следовать сионистскому подходу. Кроме того, я могла не сомневаться, что меня уважали за противостояние терроризму.

Я с нетерпением ждала встречи с премьер-министром Шимоном Пересом. Я помнила его как искреннего, интеллигентного и разумного человека. Было очень жаль, что вскоре он передал пост премьер-министра бескомпромиссному Ицхаку Шамиру. И господину Пересу, и мне было интересно в свете прошедших событий, как люди будут реагировать на Юнион Джек, развевающийся рядом со звездой Давида. Но нам не нужно было волноваться. По приезде в Тель-Авив меня приветствовали толпы людей, затем меня отвезли в Иерусалим, где поселили в отеле «Царь Давид», полном воспоминаний для каждого британца. Я настояла на том, чтобы выйти из машины и поприветствовать толпу людей возле отеля, что привело в смятение охранников. Но оно того стоило: люди были в восторге.

На следующее утро я завтракала с Тедди Коллеком, мэром Иерусалима, который сочетал теплую человечность с жутким административным рвением, и что было еще ценнее, преданность своему народу с сочувственным пониманием проблем арабов. Весь день 25 мая был заполнен знакомством с израильской историей. Конечно, я посетила мемориал холокосту: как всегда, я вышла оттуда подавленная и шокированная тем, как человеческие существа могли стать настолько бесчеловечными. Потом у меня была встреча с господином Шамиром. Это был жесткий человек, чье прошлое оставило шрамы на его характере. Между нами не было враждебности, но было ясно, что господин Шамир ни за что не отдаст «землю за мир».

Я понимала, как трудно поддержать умеренных палестинцев, чтобы не усиливать поддержку экстремистов ООП. Это невозможно без изменения позиции Израиля. Одним из яростных противников уступок был тогдашний министр обороны господин Рабин, с которым я завтракала в понедельник. Он в течение сорока минут зачитывал мне свои взгляды, так что едва хватило времени на тост. Но я не отступала. Я повторила свои предложения о местных выборах в тот же день в речи для группы израильских членов парламента в кнессете, израильском парламенте, где председательствовал уважаемый Абба Эбан.

Позже я пошла на ужин с тщательно отобранными умеренными палестинцами, в основном бизнесменами и учеными, с теми, с кем по моим понятиям должны были иметь дело израильтяне. Они излили мне свои жалобы, в частности, об отношении к ним в секторе Газа, где были худшие условия, частично из-за бестактной охраны и частично, как казалось, из-за экономической дискриминации в пользу еврейского бизнеса. Я пообещала обговорить эти дела с господином Пересом и сделала это на следующий день, но я так же ясно объяснила им необходимость отказа от терроризма. Хотя было очевидно, что на тот момент только ООП в состоянии представлять палестинцев, я почувствовала в разговорах с отдельными группами, что они не слишком любят эту организацию.

За время визита у меня было два длинных разговора с господином Пересом. Он осознавал значение мирной инициативы короля Хусейна, по крайней мере, чтобы избежать дестабилизации самой Иордании. Но он относился очень скептически к предложению международной конференции мира, и это не прибавило мне оптимизма. Пока господин Шамир оставался на посту премьер-министра, померкли даже слабые лучи света.

Во вторник по пути в аэропорт я сделала остановку в Рамат-Гане, районе Тель-Авива – побратиме Финчли. Я ожидала, что встречусь с мэром и другими важными лицами, возможно, старыми знакомыми. Вместо этого меня ожидали 25 000 человек. Временами, к полному ужасу моих охранников и сотрудников, я почти тонула в огромной толпе радующихся жителей, потом была поднята на большую платформу, с которой мне предстояло выступить с импровизированной речью. Позже, во время войны в заливе, иракские ракеты упали на Рамат-Ган. Жители Финчли собрали деньги, чтобы восстановить разрушенные дома. «Это и есть настоящие побратимы», – подумала я.

Южная Африка

Взгляды Министерства иностранных дел на Африку, как и взгляды на Средний и Ближний Восток, я не разделяла. Основная, как правило, негласная предпосылка была такова, что национальные интересы Великобритании требовали согласия с мнениями лидеров радикальных черных африканских государств Содружества. Серьезный анализ требовал другого.

Когда пришло время фундаментальных перемен в Южной Африке, встал вопрос о том, как лучше их произвести. Мне казалось, что самым худшим была изоляция этих территорий. Было бы абсурдным считать, что правящий класс африканеров, южноафриканцев европейского происхождения, легко откажется от власти. Если бы это произошло, началась бы анархия, в которой больше всего пострадали бы черные южноафриканцы. Последние не могут считаться однородной группой. Среди них существуют племенные различия. Любая новая политическая система должна иметь в виду эти различия. Я хотела провести постепенные реформы, обеспечивающие гарантированные права человека и процветающую, основанную на свободном предпринимательстве экономику. Я хотела видеть Южную Африку полностью интегрированной в международное сообщество.