Республика воров - Скотт Линч

Жан и Дженора управляли парой лошадей, впряженных в телегу, украшенную алыми и серебристыми полотнищами. В телеге, под грудой костюмов и бутафорского реквизита, лежал труп барона, обмазанный благовонными притираниями и тщательно обернутый в саван. Галдо шел за телегой, жонглируя раскаленными алхимическими шариками, испускавшими багровые струи дыма, а Локк с Бертом выступали во главе процессии, размахивая алыми стягами.

Брего, недовольно ворча, наконец ушел.

Кало забрался на телегу и заорал во все горло:

Эй, э-ге-гей! Собирайтесь поскорей!Нынче милостью боговвас избавят от трудов!Ждет вас представлениевсем на удивление!

Он спрыгнул с телеги, перекувыркнувшись в воздухе, приземлился, ловко перехватил дымящиеся алхимические шары у брата и продолжил жонглировать как ни в чем не бывало.

Галдо, вскочив на телегу, возвестил:

– Наконец-то, любезные горожане, труппа Монкрейна и Булидаци возвращается на сцену «Старой жемчужины». Приходите на представление, не пожалеете! Лучшего развлечения и представить нельзя! Не пропустите! Вам невероятно повезло! Над теми, кто не увидит нашего спектакля, будут насмехаться все приятели! От тех глупцов, кто не явится в театр, с презрением отвернутся возлюбленные! Вам выпала исключительная возможность услышать голос легендарного Джасмера Монкрейна, величайшего эспарского актера! Своими глазами увидеть прекрасную госпожу Верену Галанте, похитительницу сердец, и несравненную Шанталь Коуцу, владычицу ваших грез!

Кало и Галдо продолжали разглагольствовать и на все лады расхваливать спектакль и актеров труппы. Процессия с неспешной торжественностью шествовала по улицам Эспары, а в небе, затянутом полупрозрачным покровом облаков, сияло жаркое летнее солнце. После полудня его лучи ярко осветят сцену, и в палящий зной актерам будет нелегко.

3

Ярко-зеленый стяг Эспары развевался на высоком столбе перед театром «Старая жемчужина». Из объяснений Алондо Локк знал, что перед спектаклями на площади у театра, будто на рынке, всегда собирались мелкие торговцы и разносчики, лекари и шарлатаны всех мастей, фигляры и менестрели, но ближе чем на десять шагов к стенам самого театра подпускали только тех, кто заплатил графскому церемониймейстеру за право установить там свой прилавок.

– А вы смышленее курицы? – вопила какая-то встрепанная старуха, взгромоздив сонную наседку себе на голову; у ног старухи лежала деревянная дощечка, испещренная цифрами и загадочными символами. – Померьтесь смекалкой с куриными мозгами! Делайте ставки! За один коппин узнаете, кто умнее! Вы смышленее курицы?

Увы, раздумывать об этом у Локка не было времени. Актеры чинно прошествовали мимо. За старухой толпились разносчики пива с бочонками, увешанными деревянными кружками, золотари с помойными ведрами и черпаками, жонглеры, ловкие и не очень, лютнисты и барабанщики, шалмейщики и дудочники… На голове у каждого была повязка с прикрепленным к ней клочком бумаги, в знак того, что они уплатили за место. Чуть поодаль на складных столах или просто на земле раскладывали свои нехитрые товары гончары и лудильщики, сапожники и портные.

– Богохульники! Святотатцы! Осквернители священного праха предков! Да лишат вас голоса всемогущие боги! Да отвратят любопытных от мерзопакостного действа! – заорал какой-то изможденный человек в бурой рясе; лицо и руки его покрывали многочисленные шрамы, свидетельствовавшие о пристрастии к усмирению плоти. – Вы тревожите неупокоенные души Салерия, Аурина и Амадины! Ваше гнусное представление надругается над их памятью! Мертвые не прощают скверны! Да охранят боги Эспару и да спасут ее от…

От чего именно богам требуется спасать Эспару, осталось неизвестным: Бертран тычком отправил разгневанного обличителя в толпу, и тот растянулся под ногами людей, которые, впрочем, нисколько не разделяли его возмущения.

Наконец показалось деревянное ограждение в десяти шагах от стен, вдоль которого деловито расхаживали констебли, вооруженные дубинками. За оградой виднелись палатки торговцев побогаче. У входа в театр свирепого вида женщина в алом кожаном доспехе и широкополой шляпе зорко оглядывала толпу. Два ее помощника принимали у желающих деньги за спектакль.

К женщине торопливо направился Брего, сжимая в руках сложенный лист пергамента. Локк понимающе ухмыльнулся: сейчас Нерисе Маллории вручат поддельное распоряжение барона Булидаци, в котором говорится, что выручку следует доставить не в счетный дом, а в купальни.

Под навесом северной стены театра труппу встретили обрадованные статисты и, обступив телегу, стали наперебой предлагать помощь. Жан и Дженора занялись разгрузкой реквизита, следя за тем, чтобы никто из статистов не заметил свертка, спрятанного на самом дне, под костюмами и бутафорским реквизитом.

Тут к процессии приблизилась молодая пышнотелая женщина в кремовом камзоле и белом платье, отделанном серебряными кружевами; из-под легкой вуали, прикрепленной к четырехуголке, сверкали проницательные глаза. Сопровождали женщину два силача-охранника. По высокопарной надменности ее движений ясно было, что обычно перед ней расступается любая толпа и открываются все двери. Джасмер и Сильван торопливо спешились и отвесили незнакомке церемонный поклон; остальные актеры сделали то же самое.

– Господин Монкрейн, – милостиво произнесла незнакомка. – Рада видеть, что ваша труппа, хоть и в несколько меньшем составе, готова нас развлечь.

– Благодарю вас, баронесса Эзринтем, – с напускной учтивостью ответил Джасмер, но глаза его холодно блеснули. – Как вам известно, успех постановки зависит не от числа актеров, а от степени их таланта.

– Что ж, посмотрим. Я надеялась, что ваш покровитель возглавит шествие. Мне бы очень хотелось поговорить с бароном Булидаци. Где его можно найти?

– Увы, миледи, барон Булидаци о своих намерениях мне не сообщает, однако же позвольте вас заверить, что так или иначе он почтит сегодняшнее представление своим присутствием.

– Так или иначе?

– Миледи, хотя барон Булидаци и не посвятил меня в свои замыслы, насколько мне известно, он собирается приложить все усилия для того, чтобы сегодняшнее представление надолго запомнилось зрителям.

– Не забудьте уведомить своего покровителя, что после спектакля я жду его у себя в ложе.

– Всенепременно, миледи.

Монкрейн снова поклонился, но баронесса Эзринтем уже отвернулась. Охранник услужливо раскрыл над ней шелковый зонтик, Монкрейн склонился в очередном поклоне, а потом бросился к Локку и схватил его за шиворот.

– Ты слышал, щенок?! – прошипел Монкрейн Локку на ухо. – Церемониймейстер графини Антонии после спектакля ожидает визита барона Булидаци! Покойного барона, если помнишь! И что теперь делать? Сунуть руку ему в зад и изобразить марионетку?

– А вы сами бароном загримируйтесь, – предложил Локк.

– Ты с ума сошел!

– Да шучу я, шучу. И вообще, это не ваше дело. Ваше дело – спектакль отыграть, с остальным мы разберемся. Кстати, не надо меня трясти.

– Если меня на виселицу отправят, ты мне компанию составишь, – пообещал Монкрейн и ушел, не дожидаясь ответа.

– А как ты думаешь, мы смышленее курицы? – спросила Сабета, украдкой пожав Локку руку.

– Вопрос, конечно, интересный… – вздохнул Локк.

4

За сценой, среди лабиринта коридоров и каких-то каморок были две большие комнаты, именуемые гримерными покоями. Пологая лестница вела в подвал, где были установлены подъемные механизмы для внезапного появления или исчезновения актеров сквозь потайные двери. Повсюду витали запахи пота, дыма, плесени и гримировальных мазей.

В гримерных покоях весело гомонили статисты. Берт и Шанталь хмурились, но в общем держались спокойно; Алондо, приобняв Эшака за плечи, что-то ему втолковывал, а Сильван озаботился содержимым винной бутылки. Близнецы переодевались в костюмы Хора: мантии (одна алая, шитая золотом, символизировала императорский двор, а вторая, черная с серебром, – Двор Босяков) и высокие остроконечные колпаки тех же цветов. Жан и Дженора развешивали по стенам длинные белые саваны и посмертные маски – когда персонаж на сцене погибал, изображавший его актер должен был нарядиться фантазмом; к концу трагедии живых персонажей оставалось немного.

Брего и два лакея Булидаци увели бароновых лошадей и забрали фамильные чепраки и стяги. После этого Жан встал на страже у черного хода, присматривать за телегой и ее тайным грузом – по большей части Дженора справлялась с костюмами сама и в помощи не нуждалась.

– Начало ровно в два пополудни, – напомнил Монкрейн. – В ложе графини есть веррарские механические часы; как только они пробьют, эспарский стяг у входа приспустят. Я выйду на сцену, произнесу традиционное приветственное обращение, вознесу хвалу богам и благодарность графине Антонии, а потом выпустим братьев Асино, пусть зрителей усмиряют.