Сергей Круглов. Два десятилетия в руководстве органов госбезопасности и внутренних дел СССР - Юрий Богданов

Конечно, не всегда всё получалось столь идеально. Не раз, вернувшись домой после повседневной, крайне напряжённой и ответственной работы, Сергей Никифорович говорил родным: «Сижу, как на пороховой бочке». А потому случалось, что министр порой мог сорваться, накричать на кого-либо из своих подчинённых. Потом дома ходил всю ночь по коридору, не в силах уснуть от нервного возбуждения, и «прорабатывал» себя за собственную несдержанность. При случае всегда старался загладить перед «пострадавшим» сотрудником допущенную промашку.

За восемь послевоенных лет в Советской стране произошёл ряд достаточно серьёзных, а порой и весьма трагических событий, которые напрямую не были связаны с работой Министерства внутренних дел, но в определённой мере коснулись этого ведомства и его руководства. На декабрь 1946 года планировалось проведение выборов в Верховный Совет СССР, в связи с чем высшему руководству страны важно было знать настроение как в «свободном» советском народе, так и в среде спецпереселенцев. Надо отметить, что на имя Сталина И.В., Ворошилова К.Е., Молотова В.М., Жданова А.А., других руководителей партии и правительства, в редакции газет приходило большое количество писем от трудящихся, которые писали о трудностях своей послевоенной жизни, часто о буквально отчаянном положении, которое заставило их обратиться напрямую к высшим руководителям Советской власти. Информация в правительство поступала также по партийным каналам и от государственных и общественных организаций. 31 января 1946 года нарком внутренних дел Круглов С.Н. представил Сталину И.В., Молотову В.М., Берия Л.П. и Маленкову Г.М. докладную записку о положении и настроении спецпереселенцев с Северного Кавказа, расселённых в Казахстане и Киргизии. В записке сообщалось, что 131480 семей (всего 498870 человек) чеченцев, ингушей, карачаевцев и балкарцев «в своём большинстве хозяйственно устроены, и все трудоспособные вовлечены в трудовую деятельность». Из общего числа 205500 трудоспособных занято на работе в промышленности, на транспорте и в сельском хозяйстве 194800 человек. Остальные не работали по уважительным причинам: больные, многодетные матери и др. Специалисты и квалифицированные рабочие в большинстве своём устроены по своим специальностям. Все спецпереселенцы, расселённые в сельской местности (81450 семей), вступили в члены колхозов. Проведена значительная работа по обеспечению спецпереселенцев жильём, в результате чего 55260 семей получили в собственность отдельные дома за счёт нового строительства и покупки пустующих помещений у местного населения; 47930 семей устроены на жительство по месту своей работы, в домах предприятий, строек и совхозов. В целях улучшения хозяйственного положения и бытовых условий каждой семье бесплатно выдан скот и отпущены долгосрочные денежные ссуды, а особо нуждающимся — безвозвратные ссуды. Все спецпереселенцы на 1945 и 1946 годы освобождены от обязательных поставок сельхозпродуктов государству и от уплаты сельскохозяйственного и подоходного налогов. Меры, проведенные по трудовому устройству спецпереселенцев, оказанная им материальная помощь и проводимая политическая работа положительно сказались на настроении большинства переселенцев с Северного Кавказа. По сообщению местных органов НКВД, после того как спецпереселенцам было объявлено постановление Президиума Верховного Совета СССР о сохранении за ними избирательных прав, наблюдалось улучшение политических настроений большинства из них. Отмечались такие положительные высказывания. Чеченец Хутуев Магомет, колхозник колхоза «10 лет Октября» Джалал-Абадской области Киргизской ССР, на общем собрании колхозников заявил: «Благодарю товарища Сталина, что он проявляет о нас, спецпереселенцах, большую заботу. Мы считаемся одной семьей Советского Союза. В предстоящих выборах мы будем принимать участие и голосовать за кандидатов нашей родной коммунистической партии». Чеченец Басаев Ахмед из Лазовского района Павлодарской области Казахской ССР, призывая спецпереселенцев к активному участию в выборах, говорил: «В день выборов в Верховный Совет мы отдадим свои голоса за лучших людей нашей Родины. Мы должны быть довольны и радоваться тому, что нас, спецпереселенцев, не лишили избирательных прав». Со стороны «антисоветских элементов» замечены такие «враждебные высказывания». Чеченец Исмаилов, Казахская ССР: «Мы, чеченцы, голосовать не должны, а если нас заставят голосовать насильно, то мы должны зачеркнуть все бюллетени». Мулла ингуш Исмурзиев, проживавший в Кокчетавской области Казахстана, заявил, что если кандидатами в депутаты в Верховный Совет СССР не будут выдвинуты чеченцы и ингуши, то нужно отказаться от голосования и вести агитацию в этом направлении. В заключение докладной записки говорилось, что «в целях предотвращения и пресечения антисоветской деятельности враждебно настроенной части спецпереселенцев, в период подготовки и проведения выборов в Верховный Совет СССР, органами НКВД усилена агентурно-оперативная работа по предотвращению бандитских проявлений, различного рода эксцессов и провокаций, а также по недопущению распространения антисоветских листовок и лозунгов. Одновременно продолжаются мероприятия по дальнейшему улучшению трудового и хозяйственно-бытового устройства спецпереселенцев с Северного Кавказа» [93].

14 августа 1946 года было принято постановление Оргбюро ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград», в котором отмечалось, что данные журналы «ведутся совершенно неудовлетворительно», а их редакции допустили проникновение на многие страницы «чуждых в идейном отношении произведений». После этого постановления началась кампания по проверке других изданий на предмет соответствия их идейным установкам руководства партии. В определённой мере подвергся критике даже такой узко специальный, производственно-технический журнал, издававшийся ГУШОСДОРом МВД СССР, как «Строительство дорог». В целях исправления сделанных Комиссией партийных органов замечаний и в порядке самокритики министр внутренних дел Круглов С.Н. 27 октября 1947 года подписал секретный приказ, в котором отметил, что основным недостатком журнала являлся низкий идейно-политический уровень помещаемых в издании материалов: «Журнал недостаточно реагирует на важнейшие решения Партии и Правительства и неполно освещает задачи пятилетнего плана восстановления и развития народного хозяйства СССР, не всегда увязывает их с вопросами социалистического соревнования и с практическими задачами строек ГУШОСДОРа. Журнал недостаточно критически подходит к отбору и публикации материалов из иностранной технической литературы, допускает формальное повторение рекламы из иностранных журналов. Большое место в журнале занимают статьи по узко-специальным и научно-исследовательским проблемам, вопрос о практическом применении которых не решён и подлежит дальнейшему исследованию. Редакция журнала недостаточно уделяет внимания сохранению государственной тайны, в результате допускает публикации, из которых можно установить дислокацию дорожно‑мостовых сооружений, производственную мощность дорожных строительств, изучить организацию и тактику дорожной службы и др.» Но ведь этот журнал по статусу являлся не популярным, а производственно-техническим. Где же тогда учёным публиковать результаты своих исследований, чтобы имелась возможность сообщать о новшествах и вести научную дискуссию? Как же в свете решений партии следовало исправить работу журнала, какие вопросы в нём освещать? Ответственному редактору, которым был назначен заместитель начальника ГУШОСДОРа Саркисьянц Г.А., следовало «превратить журнал в боевой орган советских дорожников, шире освещать задачи пятилетнего плана восстановления и развития народного хозяйства, социалистического соревнования, передового опыта дорожного строительства и смело ставить актуальные вопросы дальнейшего развития теории и практики дорожного строительства». Начальнику ГУШОСДОРа Богданову Н.К. предписывалось разработать положение о редакционной коллегии журнала и представить тематический план этого периодического издания на следующий год [91]. Как должно было измениться идеологическое существо производственно-технического журнала «Строительство дорог» после произведенной «экзекуции», лично мне остается совершенно неясным, но без такого «самобичевания» не приходилось рассчитывать на одобрительную реакцию со стороны высшего партийного руководства.

Принятые в 1946 году постановления партии и правительства по усилению охраны хлеба, а в 1947 году указы Президиума Верховного Совета СССР об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества и усилении охраны личной собственности граждан, которые приводились нами в главе 17, обусловили наложение судами на простых людей непомерно суровых наказаний за незначительное, часто вынужденное из-за голода, воровство. Особенно в этом отношении страдали несовершеннолетние подростки, совершившие кражу впервые, к которым суды допускали формальный подход, применяли закон со всей строгостью. В материалах по изучению практики применения указанных законодательных положений приводились такие примеры. Сычев В.И., 13 лет, за хищение на колхозном поле 10 колосьев ржи был приговорён к 7 годам лишения свободы. За аналогичную кражу 4 килограммов картофеля пятнадцатилетнего подростка Дуцыню М.Ф. осудили к 5 годам неволи. Баранова Б.К., 1932 года рождения, совершившего кражу на ткацкой фабрике «Вождь пролетариата» (г. Егорьевск) 500 граммов крахмальной муки стоимостью 1 рубль 65 копеек, приговорили к заключению в исправительно-трудовой колонии сроком на семь лет. Тринадцатилетний Мареев Б.И. вырвал на улице у своей сверстницы 600 граммов хлеба и тут же съел его. Осуждён был за это к 6 годам лагерей. Суд не принял во внимание того обстоятельства, что отец у мальчика умер, и потому на иждивении у матери находилось пятеро детей. Поразителен и такой казус: часто малолетних «преступников» приговаривали, помимо лишения свободы, к «конфискации лично ему принадлежащего имущества» и к поражению в избирательных правах, которыми несовершеннолетние ещё не пользовались. В связи с поступавшими многочисленными сигналами с мест 27 октября 1947 года на Секретариате ЦК ВКП(б) были заслушаны Генеральный прокурор СССР Горшенин К.П., министр внутренних дел Круглов С.Н., секретарь ЦК ВЛКСМ Михайлов Н.М. и другие руководители. Секретариат вынес постановление о серьёзных недостатках в практике применения указов Президиума Верховного Совета СССР в отношении несовершеннолетних, осуждённых за хищения и кражи государственной, общественной собственности и личного имущества граждан. На заседании была образована комиссия в составе Михайлова Н.М. (созыв), Горшенина К.П., Круглова С.Н., Рычкова Н.М., Голякова И.Т. и Бакакина А.С., которой поручили разработать проект постановления ЦК ВКП(б) по данному вопросу. Комиссия предложила к подросткам до 16-летнего возраста, привлечённым к судебной ответственности за кражу впервые, применять положения упомянутого указа только в исключительных случаях. При рассмотрении подобных дел рекомендовалось пользоваться в судебной практике статьей 51 Уголовного кодекса РСФСР, предоставлявшей право судам определять меру наказания ниже минимального срока. Подростков, совершивших кражи впервые, при наличии смягчающих обстоятельств следовало направлять в трудовые воспитательные колонии МВД или применять к ним условное наказание с передачей на попечение родителей. В отношении несовершеннолетних предлагалось использовать больше мер воспитательного характера, привлекая для этого родителей, близких родственников и товарищей провинившегося, представителей школьных, пионерских, комсомольских организаций и отделов народного образования [93]. Постановлением Совета Министров СССР от 6 марта 1948 года Круглов С.Н. был утвержден членом комиссии для подготовки проектов Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов СССР [27].