Жаркие ночи в Майами - Пат Бут

— Наверное, все же была, в его мыслях, — вымолвила Мэри, по-прежнему избегая взгляда Кристы.

Мозг Кристы работал с лихорадочной быстротой. Стоит ли сейчас задавать вопрос, откуда Мэри узнала, что Криста едет в аэропорт? Нет, Мэри Уитни слишком хитра и слишком сильна, ее не поймаешь на оброненном слове. Она будет все отрицать. А Криста тем самым даст понять, что ей известен секрет Мэри.

Однако оставались и другие способы надавить в разговоре на Мэри. Если Кристе удастся вывести ее из равновесия, то ее можно подтолкнуть к каким-нибудь изобличающим признаниям.

— Как это у вас с Робом мог состояться бесполезный разговор, если все, что ты хотела, — это извиниться перед ним и попрощаться?

Роб медленно подошел к ним.

— Значит, она именно это говорила насчет того, что собирается делать. В его голосе прозвучали в равной мере и облегчение, и недоверие. Выходит, Криста ничего не знала о чудовищном предложении Мэри.

— Да, именно это, — отозвалась Криста. — Мэри, что здесь произошло?

— Я не собираюсь отвечать тебе. Я не обязана ни перед кем отчитываться.

Мэри Уитни выставила вперед челюсть — с вызовом, с угрозой. Ее смятения как не бывало. К ней уже вновь возвращалась агрессивность — ее инстинктивный метод обороны.

— Она предлагала мне миллионы, чтобы я женился на ней, — сообщил Роб. — Я думаю, она рехнулась. Я на самом деле считаю, что она не в своем уме. Она бесилась, кричала, угрожала мне, Лайзе, вам, всем.

Теперь Мэри наконец обернулась к нему.

— Заткнись! — прошипела она. И снова обратилась к Кристе.

Мэри Уитни дергалась от ненависти. Лицо ее покрылось местами красными, местами белыми пятнами. Ее трясло, как хилое деревце на могучем ветру.

— Я не угрожала! — зарычала она. — Я никогда не угрожаю. Я только говорю, что произойдет. А это произошло. Рекламная кампания «Майами» уже в прошлом. Все у вас рухнуло. Вы все уволены и не получите от меня ни цента. Хуже того, вам предъявят судебный иск… за одно, за другое, за третье, за все, что смогут придумать мои адвокаты. Вы никогда больше не сможете работать, никто из вас, ни в одной стране мира. Это я вам гарантирую! И ты потеряешь все до последнего пенни из того птичьего помета, который ты называешь своим капиталом, Криста. Тебе придется стать опять фотомоделью, только никто не захочет тебя снимать. Ты — дерьмо, тебе придется снова зарабатывать, лежа на спине, дорогая. Ты будешь зарабатывать проституцией на оплату своих счетов, после того как мои адвокаты обдерут тебя, как липку.

Роб Сэнд оказался рядом с ней в мгновение ока. Он поднял ее за талию, словно почти невесомый мешок с картошкой, и направился к выходу. Криста, дерзко улыбаясь, распахнула дверь. Роб опустил Мэри на порог, и она покачнулась, пытаясь сохранить равновесие.

— А теперь убирайтесь из нашей жизни! — рявкнул Роб дрожащим от ярости голосом.

— Ты пожалеешь! Пожалеешь! — визжала Мэри. — Идиот! Ты никогда больше не сможешь спать спокойно из-за меня! Я тебе это обещаю. Обещаю!

— И это вы обещаете человеку, за которого хотели выйти замуж! — фыркнул Роб.

— Мужчине, которого ты пыталась купить! О Мэри! Бедняжка Мэри! — посочувствовала Криста.

— Не смей жалеть меня. Жалейте себя. Горевать будете вы!

— Убирайтесь! — произнес Роб и шагнул к ней.

Мэри увидела выражение его глаз. Это был решающий момент противостояния мужчины и женщины. Момент, когда хитрость, коварство, общее превосходство женской натуры сталкиваются с тем, что является ее главной слабостью — с физической силой мужчины.

Мэри заспешила к своему лимузину. Шофера в машине не было. Она ничего не сказала, залезая внутрь, но весь ее мир был окрашен в цвет крови. Она захлопнула за собой дверцу, наплевав на то, что защемила юбку. Она должна поскорее убраться с этой сцены своего небывалого унижения и выяснить, где случился прокол.

Гравий заскрипел под колесами лимузина, когда она рванула с места. Мэри не оглядывалась. Завернув за угол, она дотянулась до сотового телефона, набрала номер.

— Росетти? Это Мэри Уитни. Что случилось?

— Не разговаривайте со мной таким тоном, — огрызнулся Джонни.

Он был в дурном настроении. Его спектакль провалился с жутким треском, а теперь одна из второстепенных актрис еще и дерзит ему.

— Я разговариваю таким тоном с кем захочу, — прорычала Мэри. — Я дала тебе полтора миллиона, чтобы ты мог заплатить за наркотики.

— Это уже кануло в прошлое, — спокойно парировал Джонни. Он имел в виду, что банкноты, происхождение которых невозможно определить, лежат в его сейфе, и их никогда нельзя будет востребовать обратно.

Мэри глубоко вздохнула. Этот кусок дерьма прав. У нее слабые позиции. Она не может разоблачить заговор, не разоблачив своего участия в нем. Что бы ни случилось, деньги ее пропали.

— Извини. Я расстроена. Я очень расстроена.

— Послушайте, детка, мы все расстроены. У меня больше причин огорчаться, чем у кого бы то ни было.

Джонни на самом деле был расстроен. От этого у него даже подводило живот.

— Что помешало?

— Один парень помешал. Парень по имени Стайн появился там за несколько секунд до передачи посылки и предупредил Кристу. Он сказал Моне, что Криста распорядилась отправить пакет Браддоку прямо из аэропорта, и повторил это непосредственно перед ребятами из Отдела по борьбе с наркотиками… до ареста. Вот то, что мне удалось выяснить через одного человека, который там служит. Так что обвинение против Кристы стало весьма сомнительным. Теперь все указывает на Браддока, но он все отрицает. И против него ничего серьезного выдвинуть не могут. А Стайн, по-видимому, личность непробиваемая, репутация у него белее снега, пишет книжки, которые дети изучают в школах. Все смешалось. Обвинение с равным основанием можно выдвинуть против каждого, но все эти основания — пшик. Такова позиция Отдела по борьбе с наркотиками. Они собираются отпустить Стайна, а после того, как поговорят с Кристой, против нее тоже не будет никаких обвинений.

— Кто сказал Стайну? — спросила Мэри дрожащим голосом.

— Я собирался задать вам тот же вопрос.

— Я-то точно никому ничего не говорила. Я хотела уничтожить Кристу. Я заплатила полтора миллиона долларов на покупку наркотиков, которые должны были подсунуть ей.

— Надеюсь, вы не обвиняете меня? — спросил Джонни. В его голосе прозвучала угроза. В это дело были замешаны и другие люди, люди, которые не обрадуются, узнав, что какой-то человек со стороны вроде Стайна узнал о подробностях заговора.

— Я оплатила эту операцию, — заявила Мэри.

— Хотите, я буду с вами совершенно откровенен, леди? — снисходительно промолвил Джонни. — Когда вы позвонили мне и спросили, как вы можете помочь мне убрать со сцены Кристу и Лайзу, вся операция была уже спланирована. Я позволил вам вообразить, будто вы играете в этом деле первую скрипку, потому что в тот момент меня это устраивало. Но затеял все это представление я. Все организовали я и мои друзья. И когда я говорю «друзья», то употребляю это слово весьма неточно. У тех, кого я имею в виду, друзей не бывает, если вы понимаете, о чем. У них бывают враги… и эти враги боятся их, очень боятся, Мэри. Я тоже боюсь. И вам следует бояться. Понятно? — Но я заплатила деньги!