Дюна. Первая трилогия - Фрэнк Герберт

Где-то впереди поднялось движение, по отряду прокатился глубокий вздох — люди втягивали воздух и задерживали дыхание. Приглушенные голоса повторяли: «Так это правда — Лиет мертв!..»

Лиет, подумал Пауль и вспомнил: Чани — дочь Лиета. Детали, мозаики складывались в картину. Лиетом фримены звали планетолога.

Пауль взглянул на Фарока:

— Это тот самый Лиет, которого звали еще Кинес?

— Лиет один! — сухо ответил Фарок.

Пауль повернулся, невидяще посмотрел в чью-то спину под бурнусом. Итак, Лиет-Кинес мертв…

— Очередная харконненская подлость, — с ненавистью прошептал кто-то. — Они представили это несчастным случаем… якобы после аварии топтера он сгинул в Пустыне…

Пауля жег гнев. Человек, который стал им другом, который спас их от харконненских убийц, который разослал своих фрименов искать в Пустыне двоих беглецов… этот человек стал еще одной жертвой Харконненов!..

— Усул жаждет мести? — спросил Фарок.

Но раньше чем Пауль успел ответить ему, кто-то негромко позвал, и отряд, унося его с собой, двинулся вперед, в более просторный зал. Пауль оказался лицом к лицу со Стилгаром и незнакомой женщиной, одетой в свободное ниспадающее одеяние — ярко-оранжевое с зеленым. Руки женщины до плеч были открыты — дистикомба на ней не было, а кожа была светло-оливковая. Черные волосы над высоким лбом, зачесанные назад, подчеркивали острые скулы, орлиный нос и глубину темно-синих глаз. Женщина, повернулась к нему, и Пауль увидел в ее ушах золотые кольца, на которых были нанизаны «водяные мерки».

— Что, и вот этот одолел моего Джамиса? — яростно спросила она.

— Тихо, Хара, — одернул ее Стилгар. — Джамис виноват сам — это он объявил тахадди-аль-бурхан.

— Да он же мальчишка! — возмущенно сказала она и, звеня кольцами, резко потрясла головой. — Подумать только — моих детей сделал сиротами другой ребенок! Нет, это была случайность!

— Усул, сколько тебе лет? — спросил Стилгар.

— Пятнадцать стандартных, — ответил Пауль. Стилгар обвел глазами своих людей:

— Кто-нибудь из вас рискнет бросить мне вызов? Никто не ответил. Тогда Стилгар снова посмотрел на женщину:

— А я сам не вызвал бы его, по крайней мере пока не овладею его искусством боя.

Она тоже посмотрела вождю в глаза: — Но…

— Ты видала новую женщину, которую Чани повела к Преподобной Матери? — медленно сказал Стилгар. — Так вот, она— сайядина-нисвой и мать этого парня. И мать, и сын в совершенстве владеют искусством колдовского боя.

— Лисан аль-Гаиб! — прошептала потрясенная женщина и с благоговением посмотрела на Пауля.

Опять эта легенда, подумал тот.

— Возможно, — сдержанно сказал Стилгар. — Впрочем, это пока не-проверено… — Он обратился к юноше: — Усул, по нашим законам теперь ты в ответе за женщину Джамиса — вот за нее — И за двоих ее сыновей. Его йали… то есть его жилище, — теперь твое. К тебе переходит его кофейный прибор… и вот она. Его женщина.

Пауль разглядывал женщину. «Почему она не горюет о муже? — думал он. — Почему в ней нет ненависти ко мне?» Тут он увидел вдруг, что все фримены внимательно на него смотрят, ожидая чего-то.

Кто-то прошептал:

— У нас есть еще дела. Скажи скорее, как ты принимаешь ее!

Стилгар пояснил:

— Как ты возьмешь ее — как женщину или как служанку?

Хара подняла руки, повернулась вокруг себя:

— Я еще молода, Усул. Говорят, что я выгляжу не старше, чем когда я жила с Джоффом… Это до того, как Джамис его убил.

Джамис убил соперника, чтобы получить ее, решил Пауль. А вслух спросил:

— Если я возьму ее как служанку — могу я потом, когда-нибудь, изменить это решение?

— У тебя на это есть год, — ответил Стилгар. — А после того она свободна и вольна сама решать для себя… впрочем, и ты можешь освободить ее, когда пожелаешь. Но как бы то ни было, весь этот год ты отвечаешь за нее… и всегда на тебе останется также и часть ответственности за ее сыновей.

— Принимаю ее как служанку, — объявил Пауль. Хара топнула ногой, возмущенно передернула плечами:

— Но я же молода!

А Стилгар, одобрительно посмотрев на Пауля, сказал:

— Осмотрительность — большое достоинство для того, кому суждено быть вождем.

— Но я же молода! — повторила возмущенная Хара.

— Замолчи, женщина, — оборвал ее Стилгар. — Что должно быть, то будет. Проводи Усула в его жилище и следи, чтобы у него всегда была смена свежей одежды и место отдыха.

— О-о-охх, — только и ответила Хара.

Пауль уже достаточно изучил ее, пользуясь приемами Бене Гессерит чтобы составить о ней кое-какое представление. Он также чувствовал нетерпение фрименов, понимал, что они с Харой всех задерживают. Он не знал, можно ли спросить, где сейчас мать и Чани; впрочем,

Стилгар явно нервничал, и Пауль решил, что такой вопрос был бы ошибкой.

Поэтому он просто повернулся к Харе и, тоном и вибрациями в голосе усиливая ее страх и почтительное волнение, приказал:

— Веди меня в жилище, Хара! А о твоей молодости поговорим в другой раз.

Она отступила на два шага, бросив на Стилгара испуганный взгляд.

— У него колдовской голос, — сипло пробормотала она.

— Стилгар, — сказал Пауль, — я в неоплатном долгу перед отцом Чани. Если я могу что-то…

— Это решит Совет, — ответил Стилгар. — Ты сможешь сказать ему об этом. — Он кивнул, давая понять, что все свободны, и вышел сам. За ним последовали остальные.

Пауль взял Хару за руку — рука у нее была холодная и дрожала.

— Я не обижу тебя, Хара, — мягко сказал он. — Ну, покажи мне свой дом. — Он говорил теперь с успокаивающими нотками в голосе,

— Ты ведь не выгонишь меня через год? — спросила она. — Я ведь и сама знаю, что уже не так молода, как когда-то…

— Пока я жив, у тебя всегда будет место рядом со мной, — ответил он, выпуская ее руку. — Так где наше жилище?

Она повернулась и повела его по коридору. Дойдя до перекрестка с широким, освещенным подвешенными через равные промежутки желтыми шарами ламп, они свернули направо. Пол был гладким, чисто выметенным.

Пауль поравнялся с ней, взглянул на орлиный профиль.

— Так ты не испытываешь ко мне ненависти, Хара? — спросил он.

— Почему я должна ненавидеть тебя?

Она кивнула каким-то детям, глазевшим на них из бокового прохода (пол там был выше, чем в том коридоре, по которому шли они с Харой). За спинами детей маячили сквозь полупрозрачные занавески фигуры взрослых.

— Но я… победил Джамиса.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});