Сто лет одного мифа - Евгений Натанович Рудницкий

ренты».

Винифред пыталась облегчить жизнь супругу как только могла. Она писала из США: «Я езжу с ним – чтобы избавить его от всего, что требует нервов и времени – большое количество интервью – визитеры – его переписка – вечное укладывание вещей и т. д. и т. п. Он нуждается в постоянном обслуживании – обязательном и каждый раз спешном, и я чувствую, что тут я на своем месте – также и в отношении ухода за ним – в случае, если он заболеет и т. д. и т. п. У меня здесь нет ни одной свободной минуты. О детях в случае необходимости может позаботиться вместо матери кто-нибудь другой – мужчине же приходится трудно». На время их путешествия Винифред распустила прислугу и отдала детей под присмотр знакомых; в Ванфриде осталась только Козима со своей служанкой. Информировать супругов Вагнер обо всех событиях в доме было поручено Даниэле Тоде. А на Зигфрида и вправду навалилось множество забот, связанных с многочисленными репетициями с незнакомыми оркестрами; он писал, что его «отчасти радует, отчасти пугает царящая там сумятица», находил эту напряженную работу «прекрасной» и был готов ради возобновления фестивалей преодолевать любые трудности.

Мало того, что Вагнеры едва успевали улаживать все проблемы, связанные с переездами, репетициями и организацией концертов, – им еще нужно было выполнить задание, полученное от отбывавшего тюремный срок Гитлера. В Нью-Йорке с ними встретился тридцатитрехлетний биржевой спекулянт из Германии Курт Людеке, который уже на протяжении двух лет разъезжал по всему миру, выполняя обязанности личного представителя фюрера и изыскивая в этом качестве денежные средства для НСДАП. К тому времени он уже успел познакомить Гитлера с Муссолини и готовыми поддержать немецких нацистов представителями деловых кругов Швейцарии. Теперь же он собирался воспользоваться приездом Вагнеров в Детройт, чтобы получить с их помощью доступ к жившему там автомобильному королю Америки Генри Форду – до тех пор ему удалось познакомиться только с главным редактором финансируемой Фордом газеты The Dearborn Independent. В Детройт, ставший первой остановкой в концертном турне, Зигфрид и Винифред отправились в одном вагоне с Людеке, и тому, пожалуй, повезло в выполнении его миссии значительно больше, чем его попутчикам. Сделка, которую предложил Форду Людеке, была вполне понятной и нашла горячий отклик в сердце промышленного магната. К тому времени Форд уже успел прославиться в Соединенных Штатах как один самых отъявленных американских антисемитов. Такую славу ему принесла изданная полумиллионным тиражом книга Международный еврей, в основу которой были положены Протоколы сионских мудрецов. Во время встречи с Вагнерами в своей загородной резиденции Дирборн под Детройтом Форд сообщил им, что уже оказывает помощь национал-патриотам Германии: он отправил в Германию несколько грузовиков, выручка от продажи которых пополнила партийную кассу. Форд выразил готовность и дальше оказывать поддержку вождю партии, и после этого его уже ничего не стоило уговорить принять Людеке, который в дальнейшем вел с ним все переговоры. С материальной поддержкой Байройтских фестивалей дело обстояло значительно сложнее, поскольку Форд, предпочитавший американскую музыку в стиле кантри, не проявил никакого интереса к творчеству Вагнера. Тем не менее он посетил концерт Зигфрида в Детройте, а позднее у Винифред появилась даже надежда, что она получит в подарок вожделенный двухместный «форд-кабрио». Однако через несколько лет Форду пришлось раскаяться в своей антисемитской деятельности и отречься от своей книги, поскольку американская «еврейская пресса» представила веские доказательства фальсификации Протоколов и стала угрожать предпринимателю бойкотом его продукции. В июле 1927 года он опубликовал в газете письмо, в котором просил у евреев прощения и заверял их в своей безграничной дружбе. Он сжег свезенные на пяти грузовиках нераспроданные к тому времени экземпляры своей книги и отозвал у издательств право на ее дальнейшее распространение. Тем не менее Форд продолжал поддерживать НСДАП под видом поставок в Германию грузовиков, а книгу по-прежнему издавало и распространяло в Германии немецкое издательство «Хаммер». После 1933 года ее там дарили школьникам и различным заинтересованным лицам. В 1938 году Гитлер наградил Форда «за его новаторские достижения в деле обеспечения масс доступными грузовыми автомобилями» Большим крестом ордена Заслуг германского орла – высшей наградой, которой в то время удостаивали в Германии иностранцев, – и тот принял награду, несмотря на шум, вновь поднятый левой прессой США. Что касается Вагнеров, то они не получили от Форда ни поддержки Байройтских фестивалей, ни двухместного кабриолета, на который надеялась Винифред.

С другой стороны, Вагнеры сознавали, что успех их поездки во многом зависит от того, какое мнение о них сложится у либеральной общественности Нью-Йорка, среди которой тон во многом задавали евреи, осведомленные о близости Вагнеров к националистическим кругам Германии. Поэтому, когда Зигфрид, забыв об осторожности, начинал излагать свою точку зрения на политические события последних лет, обнаруживая свое истинное отношение к незыблемым для большинства американцев демократическим ценностям, Вагнеры нередко попадали в неловкое положение, и между ними и представителями местной элиты возникало явное отчуждение. По словам присутствовавшего на одном из таких приемов нью-йоркского корреспондента либеральной газеты Berliner Tageblatt Джозефа Шейпиро Зигфрид не уставал поносить тогдашнее республиканское правительство Германии и ее президента Фридриха Эберта. При этом он делал в высшей степени пренебрежительные замечания и по поводу считавшегося в США живым классиком немецкой литературы Герхарта Гауптмана, поскольку вставший на сторону веймарского правительства драматург, по словам Зигфрида, перестал его интересовать. В другой раз гость высказался по поводу присутствовавшего с ним на одном приеме Бруно Вальтера, который в то время также выступал в Америке. После того как знаменитый дирижер покинул общество, Зигфрид поинтересовался у сидевшего рядом с ним за столом Шейпиро, «является ли Вальтер по-прежнему горячим поклонником Курта Эйснера». Желая побудить к ответу явно уклонявшегося от него соседа, он добавил, что в Мюнхене быстро покончили с «еврейско-коммунистическими сбродом». Но, услышав от не считавшего себя коммунистом еврея-газетчика, что, по его мнению, в Мюнхене «на смену одному сброду приходит другой», и сообразив, что под «другим сбродом» тот подразумевает Гитлера и его партию, Зигфрид переменился в лице и запальчиво спросил: «Вы называете сбродом организацию, к которой принадлежит генерал Людендорф?» Удивительно, что он все еще не понимал, как в Америке относятся к партии, которой он и Винифред сочувствовали в связи с провалом путча.

Разумеется, во всех неудачах, сопровождавших его во время гастролей, он винил еврейскую прессу, распространявшую выдумки об актах насилия и нападениях на евреев в Мюнхене и Нюрнберге. Поэтому вполне естественно, что после того, как высказывания Зигфрида стали известны нью-йоркскому истеблишменту, его концерты перестали пользоваться популярностью и, как писал корреспондент Berliner Tageblatt, турне потерпело