Рейтинговые книги
Читем онлайн Николай II (Том II) - А. Сахаров (редактор)

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 124 125 126 127 128 129 130 131 132 ... 197

«Где же логика?! – думал посол. – Почему Поливанов и другие министры усматривают в этом трагедию и катастрофу? Уж не потому ли, что этот решительный шаг царя нарушает их планы?»

Князь читал свои записки минут двадцать. Затем он закрыл тетрадку, снял очки и не спеша оглядел присутствующих, желая понять, какое впечатление он произвёл. Хозяева и гости подавленно молчали перед картиной сопротивления министров своему монарху, которая явственно вставала даже из очень кратких, телеграфных заметок участника заседаний Совета министров. Палеолог и Стахович, которые много знали о тесных связях Сазонова, Поливанова, Барка, Кривошеина и некоторых других министров с оппозиционерами, поразились, с каким упорством отвергали они вполне логичную аргументацию Государя и попытки Горемыкина их утихомирить, снова и снова выступали против решения Государя, пока он на них наконец не прикрикнул…

У Палеолога от старания запомнить всё слово в слово ужасно разболелась голова. Великие князья Павел и Дмитрий сидели в задумчивости, видимо делая для себя какие-то выводы. Депутат Стахович, который знал ещё раньше все эти перипетии от Сазонова, был единственный, кто не мучился умственными усилиями. Он спокойно попивал отличный коньяк великого князя и курил великолепную сигару.

Послу больше невмоготу было оставаться в накуренном кабинете. Он откланялся, его пошли провожать все. По дороге к вестибюлю великокняжеского дворца снова встретился дворецкий. Он сделал стойку, словно легавая собака, а потом опять прошептал что-то великому князю Дмитрию.

– Из Царского Села ничего нет! – злобно выпалил молодой офицер перед тем, как на прощанье пожать руку послу.

…Всю ночь в здании на Французской набережной, 10, в бельэтаже, где располагался кабинет посла, горел свет. Большой тайный друг российских оппозиционеров, посол союзной Франции диктовал секретарю срочную депешу, в которой сообщал президенту республики о том, что первая попытка сломить царя и сохранить великого князя вместе со всем его готовящимся заговором, к сожалению, соединённым силам оппозиции не удалась. Но развитие продолжается в этом же направлении.

66

– Ты не думай, дедушка только внешне кажется иногда суровым и сухим… – инструктировал своего друга Генерального штаба подполковника Лебедева штаб-ротмистр лейб-гвардии Её Величества Государыни Императрицы Александры Фёдоровны уланского полка граф Лисовецкий. – На самом деле он очень добрый, и с ним можно говорить на любую тему… Он умный и всё хорошо понимает…

Друзья встретились в первый день Рождества в Офицерском собрании армии и флота на углу Литейного и Кирочной. Уговорились они об этой встрече давно, ещё в сентябре месяце, когда окончательно оправившийся от ран Лебедев был откомандирован для прохождения дальнейшей службы в царскую Ставку, формировавшуюся практически заново после разгрома кадров Николая Николаевича и Янушкевича, учинённого генералом Алексеевым с санкции царя. Пётр, у которого неправильно срослись кости ступни, оставался в госпитале для новой операции. К началу декабря и у него всё почти зажило, он стал рваться в действующую армию, но ему приказано было служить пока, до полного выздоровления, в запасном эскадроне родного полка и готовить маршевые части для фронта. Но молодые люди так пришлись по душе друг другу, что стали частенько обмениваться письмами. И когда выяснилось, что Лебедев на Рождество будет откомандирован в Петроград для переговоров в Главном артиллерийском управлении, Пётр и Иван договорились встретиться в полдень 25 декабря в Офицерском собрании армии и флота…

Друзья отлично, совсем как в довоенные времена, позавтракали, вспомнили знакомых по царскосельскому госпиталю и лазарету великих княжон Марии и Анастасии, но пока самих «высочайших» особ – Императора, Государыни и Её Дочерей – не касались. По семейной традиции Пётр проводил вечер Рождества всегда с дедушкой, в его квартире на Фурштадтской. Зная, что у Лебедева в Петрограде ни кола ни двора, а семья его постоянно живёт в Москве, куда Иван собирался заехать на пару дней после выполнения поручений по своей командировке, Пётр пригласил друга на праздничные дни к деду, уверив, что старый сенатор будет очень рад повидаться с ним после того, как познакомился в лазарете, посещая Петра.

От Кирочной до Фурштадтской один квартал по Литейному, и Лебедев удивился, когда Петер кликнул лихача. Оказалось, что у Фаберже на Морской Лисовецкий заказал серебряную, с перегородчатой эмалью в цвет уланского мундира и своим графским гербом рамочку для фото в качестве рождественского подарка дедушке. Пока один приказчик вставлял в приготовленную рамку фото гвардейского штаб-ротмистра, Лебедев подошёл к другому служащему и попросил его упаковать в рождественскую подарочную коробку и бумагу какую-то вещицу.

Лихач быстро домчал господ офицеров обратно на Фурштадтскую. У подъезда, фыркая газолином, стоял огромный тёмно-зелёный «паккард».

– А-а!.. – протянул Пётр. – Выезд господина Гучкова ждёт хозяина!..

– Как? – изумился Лебедев. – Этот авантюрист здесь квартирует?..

– Воистину так… – отозвался Пётр и пошутил: – Если хочешь с ним повидаться, то можешь немного подождать… Он очень любит знакомиться с офицерами…

– Не испытываю такого желания, – брезгливо скривил губы Иван.

Друзья, не воспользовавшись подъёмной машиной, взбежали по широкой лестнице, устланной ковровой дорожкой. Камердинер Ознобишина Прохор отворил им тяжёлую дверь квартиры. Он ещё не успел доложить хозяину о приходе дорогих гостей, как Фёдор Фёдорович, одетый по случаю праздника в придворный мундир, появился собственной персоной на пороге гостиной. За его спиной была видна большая наряженная ёлка.

Сенатор крепко обнял внука и облобызал его, поздравив с Великим праздником. Потом протянул руку Лебедеву, чуть помедлил и, привлекши Ивана к себе, тоже крепко обнял его, словно старого друга или родственника, и троекратно поцеловал. Пётр в это время клал под ёлку свой свёрток от Фаберже.

Лебедев, улучив момент, тоже положил под ёлку свой свёрточек, оказавшийся четвёртым, и подумал при этом, что, Слава Богу, догадался приготовить добрейшему Фёдору Фёдоровичу подарок, предположив, что Пётр обязательно поведёт его из Офицерского собрания в гости к деду…

Ознобишин подвёл сначала дорогих гостей к столику с подносом, на котором искрилось в тонких бокалах шампанское, перекрестился, провозгласил тост за Рождество Христово и чокнулся с офицерами. Потом он поставил свой бокал, взял гостей под руки и повёл к ёлке вручать рождественские подарки. Тут он с искренним удивлением обнаружил, что появился ещё один, лишний свёрток, – вероятно, подарок ему от гостя. Старик, живший почти отшельником, был очень тронут вниманием Лебедева. Он вручил Петру его свёрток, а потом смущённо попросил Лебедева принять от него в честь Рождества сущую безделицу.

Подполковник принял подарок с благодарностью, но посмотрел сначала вместе с Петром его коробочку. Там оказались плоские золотые наручные часы с секундомером знаменитой швейцарской фирмы «Омега».

– Теперь я никуда и никогда не опоздаю! – пошутил Пётр, прилаживая браслетку часов к себе на руку.

Лебедеву тоже пришлось вскрыть свой свёрток. В сафьяновой коробке лежал золотой портсигар с чеканным чернёным узором из маленьких двуглавых орлов, поверх которого рельефом выделялся крупный овальный лавровый венок с двуглавым орлом в середине – знак Николаевской Императорской военной академии Генерального штаба. Ивану стало неловко, что он получил такой дорогой подарок от мало знакомого ему человека, хотя Пётр давным-давно так расхвалил ему своего дедушку, что подполковник заочно уже сроднился с ним. Он хотел что-то особенное сказать Фёдору Фёдоровичу, но, пока искал подходящие слова, Ознобишин взял остающиеся два свёртка и с детским любопытством принялся разворачивать сначала подарок Петра.

Открыв коробку с монограммой Фаберже, Фёдор Фёдорович увидел чудесное произведение наипервейшего русского ювелира и издал возглас восторга. Дивная эмаль, чеканное обрамление рамки, в которую был вставлен портрет внука с погонами штаб-ротмистра и белым Георгиевским крестом на груди, прикрытый овалом цельной, тонко шлифованной пластины горного хрусталя, так понравились Ознобишину, что он сразу же водрузил подарок на самое видное место на каминной полке.

Потом он принялся за свёрточек Лебедева. Петру тоже стало очень интересно, что же за экспромт придумал его друг?

Когда открыли такую же коробку, как с рамочкой от Фаберже, в ней оказался на белом шёлке маленький, умещающийся на ладони, воронёный, с узорчатой золотой гравировкой, покрывающей весь металл, кроме перламутровых щёчек рукояти, браунинг калибра 6,35 модели 1906 года… Густой растительный орнамент и перламутровые пластинки на маленьком, но мощном пистолете, казалось, меняли его грозную сущность на что-то игрушечное или художественное.

1 ... 124 125 126 127 128 129 130 131 132 ... 197
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Николай II (Том II) - А. Сахаров (редактор) бесплатно.

Оставить комментарий