Рейтинговые книги
Читем онлайн Избранные произведения. Т. I. Стихи, повести, рассказы, воспоминания - Валентин Берестов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 124 125 126 127 128 129 130 131 132 ... 168

Стада то и дело прогоняли мимо наших раскопок. Чабаны делали это нарочно, чтобы на ходу обменяться приветствиями и посмотреть, чем мы занимаемся. Овцы, жуя, блея, толкаясь, на миг обдавали нас уютным запахом хлева и деревенского двора. Быстро им, бедняжкам, приходится ходить — слишком далеко от одного куста до другого, от одной травинки до другой.

Уезжаем. Последний колодец на пути в оазис.

— Товарищ шофер! Бензин давай! Полведра бензина!

— Зачем тебе, отец? Ты же на верблюде?

— Зачем? — волнуется старик чабан. — Бензина нет — баран пить не будет.

Ах, вот что! Над круглой дырой бетонированного колодца сверкает новенький подвесной мотор. Таково мое последнее впечатление от пустыни Кызылкум.

1969

АНЕКДОТ ПРО ЧЕРЧИЛЛЯ

Гайда, «Экстра», мчимся к «Яру»!

Так пели мы по пути из новгородского кремля, где мы жили, на Торговую сторону, где мы копали. Строчка, которую мы орали, называя себя почему-то хором имени Склифоссовского, была понятна только нам, московским студентам-археологам. «Гайда» не просто восклицание, а имя. Гайда Андреевна Авдусина, лаборантка кабинета археологии у нас на историческом факультете. «Экстра» — полученный по репарациям финский кораблик-паром, который перевозил нас через Волхов. «Яр» — это не ресторан с цыганами, а сокращенное (для этикеток, чертежей, полевых дневников) название наших раскопов на Ярославовом дворище: ЯР-1, ЯР-2… На одном из них работала Гайда Андреевна.

Раскинулся Волхов широко.По Волхову «Экстра» спешит.

Мне, будущему второкурснику, приходилось курсировать на «Экстре» туда и обратно гораздо чаще, чем другим. У меня есть обыкновение (оно осталось до сих пор) давать самому себе тайные обеты для самоуважения. На сей раз, уезжая на раскопки в Новгород, я дал себе тайный обет не отказываться ни от каких заданий и поручений.

Очень скоро мою тайну разгадал Борис Александрович Колчин, заместитель начальника нашей экспедиции.

— Э-э-э, Валя! — звучал его фальцет над раскопками. Три Валентина — Янин, Седов и я — поднимали головы.

— Э-э-э, Берестов! — уточнял Колчин. — Бегите сейчас же на тот берег, в Кремль, и с той же «Экстрой» возвращайтесь обратно! Ну, чего же вы стоите? Бегите, я сказал!

Приходилось кричать уже на бегу:

— Борис Александрович, а зачем?

— Бежит и не знает зачем! — возмущался Колчин. Возьмите в столовой со шкафа моток проволоки!

Я влетал в столовую столь легкими стопами, что наша приторно ласковая повариха не успевала мне сказать, как каждому из нас: «Ах ты, мое золотце! Ах ты, мой труженик!» И я слышал совсем другие реплики, обращенные к ее приятельнице:

— Вот накормлю этих охламонов к чертовой матери и домой пойду!

По дороге туда и обратно я любовался даже не видами Кремля или Торговой стороны, а водою Волхова, до краев наполнившей берега. Вода, будь она гладкой или в луночках мелких волн, казалась живым серебром, тронутым благородной патиной.

Главной заботой Колчина были транспортеры, удалявшие с раскопов отвал. Их все время приходилось общими усилиями — раз-два-взяли! — двигать, ставить в цепочку или друг над другом и сразу же ремонтировать, от малейшего движения и от тяжести мокрой земли они то и дело портились.

Колчин, конечно же, взял из Москвы электрика Ипатова. Он разбирался в транспортерах, но был круглым дураком во всем остальном. Наш профессор Арциховский, считавший себя женоненавистником, восхищался высказываниями и поступками Ипатова:

— Дураки украшают мир! Посмотрите, как живописны, как своеобразны дураки! Дуры — нет, они все одинаковы!

Но Ипатов как-то сотворил, говоря словами поэта, мерзость во храме, а этот храм был прославленной Софией Новгородской. Когда электрика застали на хорах справлявшим свою нужду, он оправдывался так:

— Я же не археолог!

Арциховский резко изменил свое отношение к дуракам, Ипатов в тот же день был рассчитан и отправлен из экспедиции.

— Э-э-э! Валентин Дмитриевич! Я вас хочу любезно попросить! — раздавался голос Колчина.

Если по отчеству и с таким предисловием, значит, транспортеры опять остановились и мне нужно срочно бежать во двор тюрьмы МГБ за электриком, расконвоированным заключенным Шовкоплясом. Во время войны механик Шовкопляс рассказал кому-то ехидный анекдот про Уинстона Черчилля, бывшего тогда нашим союзником, и, разумеется, был посажен. Но его не освободили даже тогда, когда Черчилль в Фултоне произнес свою знаменитую антисоветскую речь. Шовкопляса, давнего недруга сэра Уинстона, только расконвоировали, он мог ходить куда угодно, а в камере лишь ночевал. Сам механик с гордостью говорил, что грозное ведомство оценило его как специалиста высшего класса и не пожелало с ним расстаться раньше срока.

Что за анекдот он рассказал, мы не знали. Ведь во всех анекдотах времен Тегеранской и Ялтинской конференции Черчилль действовал только в связке со Сталиным и Рузвельтом («расчерчилли, посталиновили, рузвельтата нет»). Но если в том анекдоте упоминался Сталин, то и фултонская речь не облегчила бы участи Шовкопляса. Значит, это был какой-то неведомый нам анекдот, где Черчилль представал в единственном числе.

Здание тюрьмы было самым нарядным в разрушенном городе. Его на славу отремонтировали и выкрасили в розовато-сиреневый цвет поспевающей сливы. Я бежал мимо часовых на хозяйственный двор, где под навесами трудились привилегированные зэки, и старался не глядеть на задний фасад с зарешеченными окнами, где томились остальные узники, от которых нас оберегали «органы».

Шовкопляс, увидев меня, брал на плечо дрель и, не задавая лишних вопросов, следовал за мной на раскопки. Все было хорошо, пока меня не приметил один майор гозбезопасности:

— Молодой человек! Я не первый раз вижу вас на этом дворе. Слово офицера: если еще раз появитесь здесь, то больше отсюда не выйдете!

И я поверил майору гозбезопасности. Колчин, конечно же, опять послал меня за механиком и был потрясен моим отказом. Испорченные транспортеры не заглушали его пронзительного фальцета, и я насладился целым каскадом уговоров, заклинаний и проклятий, порою неожиданных:

— Благодарите женщин, что они вас защищают! А то я давно бы выгнал вас из экспедиции!

Что это значит? Ведь в первый же день, когда мы прибыли в Новгород, Борис Александрович вызвал к себе в контору Янина, Седова и меня:

— Э-э-э, Валентин Лаврентьевич, социализм — это учет, — сказал он Янину (по мнению Янина, это было все, что Колчин знал о социализме). — Вы назначаетесь заведующим промтоварным складом нашей экспедиции.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 124 125 126 127 128 129 130 131 132 ... 168
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Избранные произведения. Т. I. Стихи, повести, рассказы, воспоминания - Валентин Берестов бесплатно.
Похожие на Избранные произведения. Т. I. Стихи, повести, рассказы, воспоминания - Валентин Берестов книги

Оставить комментарий