Наследник - Алексей Лапышев

Этапом из Твери …….Зла немерено Лежит на сердце Тяжкий груз

Владимирский централ …...Ветер северный Когда я банковал …..Жизнь разменяна Но не очко обычно губит А к одиннадцати туз

****************************************************

Отзвучали аккорды, отзвенели слова и я откладываю в сторону гитару, а девчонки тут же как по команде прижимаются ко мне, как будто стремясь укрыть и спрятать. Обычно наоборот, а сегодня так.

— Не злись на них, они просто не все понимают, а иногда и слишком увлечены своими интересами. Все равно они в итоге делают все как надо, нам и стране. — Говорит мне с улыбкой Светка, а Долли подхватывает тему, продолжая мысль:

— Да, правда. Они всегда так, сперва не соглашаются, потом придут и согласятся. Наверно, подумали и поняли, что и к чему. — Говорит она, а я киваю и думаю на это:

— Ну да, ну, да. Нашу песню то слышно в коридоре, слова понятны и тематика тоже. Сейчас наверно мысли и слова среди охраны бродят... Император не в настроении, опять про тюрьмы поет. И эта тема, как-то мистически доходит и до министров, так что они понимают, не стоит, ох не стоит, а то как бы...—

И для некоторых это чуть ли не сходка воров может быть, а реале всего лишь песня, наверно.

Перерыв закончился, девчонки убежали, пожелав терпения и поцеловав на прощание, а я окончательно откладываю гитару в сторону и говорю Володе:

— Ну что, Вольдемар, зови этих что ли. — И неожиданно для самого себя продолжаю:— Фраеров.—

И мы ржем, аки лошади, на пару с потомком славного рода Орловых и русских царей к тому же. А в кабинет уже привычным гуськом затягиваются благообразные и слегка настороженные министры. И по взглядам их, я понимаю, что сейчас пойдет куда более продуктивный разговор.

Все-таки прав был незабвенный Виктор Степанович, когда говорил:

—Правительство надо периодически перетряхивать—

Причем как-то незаметно и естественно буква я в самом важном месте менялась на а и получалось уж совсем со смыслом.

***********************************************************

И видение растаяло, а я подумал:

— Может быть так и надо и если это предвидение, то явно неплохое. Страна на месте, я с ней и со своими любимыми и близкими. Есть куда идти и мы пойдем туда.—

Но тут же при воспоминании о любимых и о Долли по нервам полоснуло отчаянной тоской и скрываемой болью.

—Долли, Долли. Что случилось Долли. — Почти кричу про себя я и тут же как будто слышу и ответ:

— Я скучаю, мне грустно и одиноко, я хочу к тебе.—

—Милая, милая, Долли. Я тоже скучаю, мне тоже грустно. Мы скоро увидимся, обещаю. Вы приедете. А потом Вы еще раз приедете и мы больше не расстанемся, я обещаю, любимая. — Шепчу про себя я и откуда-то понимаю, что она слышит, она все это слышит.

На том конце незримого моста, построенного между нашими душами неведомо кем, ощутимо теплеет и я уже слышу:

—Спасибо, Даня. Я верю, я знаю. Я люблю тебя и жду нашей встречи.—

— Я люблю тебя, Долли. И я тоже жду, очень жду. Однажды ты приедешь, и я тебя больше не отпущу. — Отвечаю я беззвучно.

И тут слышу:

— Я знаю, Даня, я все знаю. До встречи и думай обо мне, мне становится легче.—

И она растаяла в неизвестности, а где-то рядом и бесконечно далеко как будто включили улыбку и тут же выключили.

И все исчезло, я вновь вернулся в эту реальность, взгляд падает на стену, а там календарь и часы, на которых уже: