Избранное - Станислав Родионов

Возвращаясь домой, Зародышев вдруг… Нет, здесь еще не случилось, вернее, случилось, но еще не здесь, а точнее — не случилось и не здесь.

Просто он вдруг встретил Федю Подележкина.

— Какого цвета? — спросил Зародышев.

— Да такого, неопределенного, несуществующего.

— С рисунком?

— Нет, с листьями.

— С какими?

— Да вроде лопухов.

Поговорив с Федей об обоях еще с часик, Зародышев вернулся домой и снял воскресный костюм. Пока ничего не предвещало того, что потом случилось.

На обед были щи кислые, студень и кофе черный без молока, натуральный, молотый. Пообедав, Зародышев надел воскресный костюм и решил еще раз поговорить с женой:

— Пойду пройдусь.

— Там большая очередь.

Пока еще ничего не случилось, можно было и постоять. Зародышев встретил своего лучшего друга, которого он встречал здесь каждый день, но не знал его имени, потому что не разговаривал — друг против друга десять лет играли, а не разговаривали.

Наигравшись, Зародышев пришел домой и снял парадный костюм. Пока воскресенье шло, как всегда ходило. Поэтому он решил поспать — пока. Зародышев лег на диван и два часа так нудно скулил во сне, что под балконом остановился школьник и крикнул:

— Не мучайте собачку!

После сна Зародышев попил чаю и надел выходной костюм. Он вышел на балкон: солнце себе закатывалось, микрорайон себе простирался, а доминошники составляли список на завтра.

***

Зародышев постоял, но пока все было нормально. Тот случай, которого он не ждал, еще не подоспел. Поэтому он снял парадный костюм и включил телевизор.

Показывали хоккей на клюшках. В первом периоде у судьи кончились шайбы — все улетели к зрителям. Во втором периоде кончились клюшки — хоккеисты их обломали об себя. В третьем периоде хоккеисты применили силовые приемы — удалили с поля судью за неспортивное поведение.

Посмотрев хоккей, Зародышев сел ужинать. Пока еще ничего не случилось, но что-то уже надвигалось — уже висело в воздухе то, которое надвигалось. На ужин был студень из ног коровы и кофе черный цельный с баранками.

После ужина он лег в постель и выключил свет. Без света сразу потемнело. И тихо стало, как ночью в ювелирном магазине… Что-то хрустнуло в углу… И вдруг…

Неужели вы серьезно думаете, что при таком стразе жизни может что-нибудь случиться?!

КРОКОДИЛЫЧ

Вообще-то его звали Кирилл Нилыч. Но дети любят сокращать.

Небольшую подсушенную фигурку не укрупнял даже толстый свитер — может быть, потому, что обвис и сбился сзади в курдюк. Кирилл Нилыч преподавал физкультуру лет сорок. Ходили слухи, что ему под семьдесят. Ребятам физкультура нравилась: можно было подурачиться.

Крокодилыч стал посреди спортплощадки, стянул свой утильный свитер и оказался в одной майке, сквозь которую заметно проступали ребра. Шея и грудь от сентябрьского ветра моментально посинели, и он сделался похожим на тех голубых цыплят, которые лежат под стеклом в магазине.

— Встали по-собачьи, — приказал Крокодилыч, — и все побежали три круга.

Ребята опустились на четвереньки и, отчаянно тявкая, заперебирали ладонями по грязной земле. Но двое не побежали.

— В чем дело? — сурово спросил учитель.

— У нас освобождение, справка от врача.

— Ни один умный врач не освободит от физкультуры. Марш на четвереньки!

Не пробежав и круга, девочка с тремя маленькими бантиками и одним большим поднялась на ноги и подошла к учителю:

— Кирилл Нилыч, я, кажется, укололась…

Он глянул на ладонь, дунул и громко спросил:

— А кто у тебя папа?

Ребята остановились. Двоечник Шухов даже зашевелил ушами, предвкушая речь.

— Разве у тебя папа английский султан? Или какой паша-оглы? Я знаю, он трудящийся человек, доктор наук. Почему же ты боишься наколоть ручки?

Девочка смущенно опустилась на четвереньки и брезгливо положила ладони в пыль.

— Побежали-побежали! — заторопил Крокодилыч.

После третьего круга ребята поднялись такими чумазыми, словно пахали землю носами.

— Теперь сняли верхнюю одежду. Сейчас мы проверим, зависит ли скорость бега от длины ног. Встаньте парами: длинноногий с коротконогим. Шухов, а ты побежишь со мной.

Ребята начали мериться ногами.

***

Директор школы задумчиво щипал подбородок и смотрел в ясные, часто мигающие глазки Крокоди-лыча.

— Кирилл Нилыч, в седьмом «А» на вашем уроке простудилось пять человек.

Учитель физкультуры довольно улыбнулся.

— Чему вы улыбаетесь, товарищ Пудяков? — официально поинтересовался директор.

Крокодилыч запустил руку в карман пиджака, сшитого не позднее тысяча девятьсот тридцатого года, достал бумажный рулончик и расстелил на столе.

— Что это? — удивился директор.

На длинной ленте были изображены носы, соединенные ломаной линией.

— График сморкаемости девятого «Б».

Директор неуверенно достал платок и высморкался.

— В пятом классе на физкультуре простужалась половина, — объяснил Крокодилыч, — в шестом — двенадцать человек, в седьмом — девять, в восьмом — пять, в девятом — два. В десятом совсем не будет.

И он ткнул в самый крупный нос.

— Ребята выросли, — пожал плечами директор.

— Нет, они закалились.

— Но родители жалуются.

— Все родители хотят вырастить из своих детей английских султанов, — разъяснил учитель физкультуры.

— С родителями мы должны считаться, — начал злиться директор. — И в Англии нет султанов.

— Султаны есть везде, — убежденно заверил Крокодилыч.

***

Возвращался из школы он поздно, потому что вел три секции, которые сам и организовал: легкой атлетики, волейбольную и самбо. Последняя секция приносила много хлопот: на прошлой неделе боролся с десятиклассником, и тот растянул ему ногу.

Крокодилыч проехал в автобусе двенадцать остановок и подошел к двери, дожидаясь тринадцатой. Здоровый парень с длинными немытыми волосами оттер его плечом и поставил на освободившееся место свою мясистую подругу.

— Чего же вы, молодой человек… — начал было Крокодилыч.

Но парень повернулся к нему и пропел довольно-таки сильным алкогольным голосом:

— Молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас почет.

И уже без мелодии разъяснил:

— Ясно, папаша? Почет тебе есть, а дороги тебе нету.

Автобус притих. Потом всем показалось, что старик вроде бы этого парня перекрестил. И парень рухнул вниз, на ступеньки, где светилась маленькая лампочка. Он лежал задрав ноги в утюгастых ботинках и ошалело хлопал глазами. Так и вывалился на панель, стоило водителю распахнуть двери.

— Не будешь издеваться над песней, — проворчал Крокодилыч.

— Старый, а хулиганите, — опомнилась упитанная девица.

— А вам нужно обязательно заниматься гимнастикой, — заметил учитель физкультуры и пошел домой.

***

В спортивный зал Крокодилыч приходил всегда рано.

Он постоял на голове, покачался на брусьях, попрыгал через коня и забрался по канату к потолку. Тут и вошел гражданин с портфелем, хрустящим плащом на руке и заметным животом.

— Вам кого? — спросил Крокодилыч с потолка.

Гражданин вздрогнул и поднял голову:

— Учителя физкультуры.

Учитель физкультуры по-обезьяньи съехал вниз и, отдуваясь, подошел к солидному гостю.

— Я — Семыкин, — представился тот, — Вы моей дочке поставили в четверти двойку.

— Ага, — согласился Крокодилыч.

— Она же круглая отличница, — весело сказал Семыкин, как бы давая понять, что шутку с двойкой он оценил и дальше шутить нет смысла.

— Она не круглая отличница, — не согласился учитель.

— Как не круглая? — опешил гость.

— У нее двойка по физкультуре.

— Вот я и говорю, — терпеливо сказал Семыкин, — она круглая отличница, а вы ей испортили…

— Да не круглая она, у нее двойка по физкультуре.

Семыкин замолк, рассматривая плюгавенького старичка с юношеской фигурой и военной выправкой. Казалось, сейчас гость шевельнет животом — и учитель физкультуры полетит на мат.

— Или вы меня не понимаете, — медленно начал Семыкин, — или…

— Я — второе, — перебил Крокодилыч, — До свидания.

После ухода гостя физкультурник как ни в чем не бывало начал делать уморительные фигуры, выгибаясь колесом и просовывая голову между ног. Он покраснел, как волейбольные мячи, которые лежали в углу. Когда вошла учительница пения, Крокодилыч совсем завязался узлом и походил на громадного тритона.

— Ой! — вскрикнула учительница пения. — Кирилл Нилыч, директор просил передать, что девятый класс на ваш урок не придет. Они поехали на математическую олимпиаду.

От возмущения Крокодилыч развязался.

— Ничего удивительного, — философствовала учительница, — Вы же знаете, что наша школа с математическим уклоном. А мои соль-миноры и ваши опорные прыжки разве предметы?