Берлинский дневник (Европа накануне Второй мировой войны глазами американского корреспондента) - Уильям Ширер

Берлин, 19 сентября

Сэкономив немного бензина из моей ежемесячной нормы в тридцать семь галлонов, я поехал сегодня с Джо Харшем и Эдом Хартричем в Сименштадт, чтобы посмотреть, нанесен ли бомбардировками какой-нибудь ущерб заводу Сименса. Это один из наиболее важных военно-промышленных объектов Германии. Любопытно было также узнать, каково настроение рабочих. Мы не спеша объехали вокруг завода, но никаких следов повреждений найти не смогли. Тысячи рабочих, выходящих после дневной смены, показались нам откормленными и вполне довольными. У некоторых вид был просто преуспевающий: выходя, они закуривали сигары. Когда англичане в течение двух недель прилетали практически каждую ночь, нагрузка десятичасовой рабочей смены после бессонной ночи, как рассказывали мне немцы, уже начинала сказываться на них. Но сегодня они выглядели бодрыми.

Когда мы, слегка разочарованные своими наблюдениями, возвращались в город, то заметили на мосту через железную дорогу большую толпу. Мы подумали, что там произошел какой-то несчастный случай. Но оказалось, что люди молча наблюдают за выгрузкой раненых из санитарного поезда. Это уже интересно! Только в течение двух недель в сентябре, когда громили поляков, и одного месяца весной, когда расправлялись с Западом, нам довелось повидать в Берлине столько санитарных поездов. Утром один дипломат рассказывал мне, что вчера члены его миссии отметили еще два больших санитарных поезда, выгружавших раненых на сортировочной станции Шарлоттенбург. Значит, мне известно о прибытии уже четырех больших составов с ранеными.

Никогда еще немецкая пресса не была так переполнена ненавистью к англичанам, как сегодня. Согласно ее сообщениям, прошлой ночью британские самолеты разбомбили в Бетхеле (Западная Германия) лечебницу Бодельшвинга для умственно отсталых детей, погибло девять и ранено двенадцать подростков.

Те же газеты, которые только что начали смаковать "атаки возмездия" на центр Лондона и, чтобы продемонстрировать успех "репрессивных мер", опубликовали английские данные о тысячах погибших под немецкими бомбами гражданских лиц, включая сотни детей, сегодня полны праведного негодования против англичан за то, что они якобы делают то же самое с немцами. Некоторые заголовки из вечерних выпусков: "НОЧНОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ АНГЛИЧАН ПРОТИВ 21 НЕМЕЦКОГО РЕБЕНКА. ЭТОТ КРОВАВЫЙ АКТ ВЗЫВАЕТ О ВОЗМЕЗДИИ" ( "Nachtausgabe"); "УБИЙСТВО ДЕТЕЙ В БЕТХЕЛЕ; ОТВРАТИТЕЛЬНОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ ( "Deutsche Allgemeine"); "УМЫШЛЕННОЕ УБИЙСТВО - ЭТО НЕ ВОЙНА, ГЕРР УИНСТОН ЧЕРЧИЛЛЬ!", "БРИТАНСКИЙ ОСТРОВ УБИЙЦ ОЩУТИТ ПОСЛЕДСТВИЯ СВИХ ПРЕСТУПНЫХ БОМБАРДИРОВОК" ( "B.Z. am Mittag").

Редакционные статьи комментируют в том же духе. "Borsen Zeitung" пишет: "Они хотят, по заказу Черчилля, просто убивать... Альбион показал себя кровожадным зверем, которого германский меч уничтожит в интересах не только своего народа, но и всего цивилизованного мира... Садистские угрозы британских апостолов ненависти сгинут в дыму своих городов".

Эта газета в той же самой редакционной статье сообщает, сколько магазинов на западе Лондона и сколько станций метро уничтожено германскими бомбами.

"Diplo", печатный орган германского МИДа, претендуя на непогрешимость, заявляет сегодня вечером: "Всем известно, что Германия ведет войну чистыми средствами и по-рыцарски". (А Лондон бомбят беспорядочно каждую ночь, дневным атакам люфтваффе мешают британские истребители.)

Следует иметь в виду, что газеты здесь не отражают общественное мнение. Истеричное негодование искусственно создается сверху. Несомненно, что истинной его причиной является желание оправдать в сознании немцев то, что люфтваффе творят в Лондоне.

Цензура наших радиопередач становится все более невыносимой. Вечером у меня была серьезная стычка с нацистским цензором. Он не разрешал мне зачитать процитированные выше заголовки газет. Заявил, что это даст Америке "неправильное представление". Говорил, что я слишком ироничен в подборе заголовков.

Берлин, 20 сентября

Сегодня имеем еще один замечательный пример лицемерия нацистов. В сценариях обеих моих сегодняшних передач я написал, что германская пресса и радио выжали максимум из нью-йоркского сообщения о том, что британская цензура запретила иностранным корреспондентам в Лондоне упоминать об авианалетах в тот момент, когда они происходят. Германское министерство пропаганды ухватилось за это сообщение и попыталось по каналам коротковолнового радиовещания и иностранной пресс-службы внушить всему миру, что Америка будет лишена таким образом достоверной информации из Лондона. Я, среди прочего, заметил, что нацисты некоторое время назад зажали нас в тисках точно такой же цензуры. Мои цензоры даже слышать не хотели о том, чтобы я говорил подобные вещи.

Все время задаюсь вопросом, зачем я здесь. Первые восемь месяцев войны цензура была вполне терпимой, более терпимой, чем контроль, с которым Севарейду и Грандену пришлось иметь дело в Париже. Но с тех пор, как война стала беспощадной и опасной, с началом вторжения в Скандинавию, цензуру постоянно ужесточали. Последние несколько месяцев я как мог изворачивался, чтобы эмоциональной окраской голоса, его модуляцией, затянувшейся более обычного паузой, с помощью американизмов ( которые большинство немцев, изучавших английский язык в Англии, не улавливают), извлекая из каждого слова, каждой фразы и каждого абзаца все, что только могло мне помочь, показать, где правда, а где ложь. Но нацисты меня раскусили. С недавних пор моими цензорами из министерства пропаганды стали два джентльмена, которые понимают американский английский не хуже меня. Это профессор Лессинг, проработавший долгое время в одном из американских университетов, и герр Краусс, двадцать лет состоявший партнером одного банка на Уолл-стрит. Очень часто мне не удается их надуть. В личном плане оба - приличные образованные люди, как и капитан Эрих Кунтци, бывший директор Австрийской радиовещательной системы, а ныне мой главный военный цензор. Но они должны делать то, что им велят. А министерство иностранных дел и министерство пропаганды продолжают получать послания из Соединенных Штатов - не только из своего посольства в Вашингтоне, но и от своей хорошо организованной на всей территории нашей страны разведывательной службы, - о том, что мне все сходит с рук (хотя это не так) и меня следует резко осадить. Д-р Курт Зель, нацистский агент в Вашингтоне, в чьи обязанности, помимо всего прочего, входит отчет о содержании наших передач, несколько раз неблагоприятно отозвался об их тоне. Если я не смогу передавать правдивую и точную информацию, у меня нет ни малейшего интереса в дальнейшем пребывании здесь. А цензура с каждым днем делает мои передачи все менее достоверными. Сегодня вечером я впервые заметил, как один молодой немец, который осуществлял для меня настройку (вызывал с помощью передатчика Нью-Йорк перед моим выходом в эфир) и по тексту следил, то ли я зачитываю, что одобрено цензурой, внимательно просматривая копию моего сценария во время эфира, ставил странные маленькие штришки под слогами, как мы обычно это делали в школе при разборе стихотворения. Я думаю, он пытался отмечать те слова, которые я выделял, которые произносил с ненужным сарказмом и т. д. Я был настолько поражен этим открытием, что даже замолк где-то на середине передачи, чтобы понаблюдать за ним.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});