А. С. Пушкин в воспоминаниях современников - Ольга Сергеевна Павлищева

сделана после свадьбы Дантеса (10 января), скорее всего накануне второго вызова, когда стало ясно, что назревает новый конфликт. Следующие записи относятся ко времени после смерти Пушкина. Здесь то же стремление к точности, но уже к точности события, имеющего историческое значение. Жуковский записывает не только то, что видел и слышал сам, но и собирает сведения у родных и друзей поэта (так, например, появляется в третьей записи фраза о ссоре на лестнице с Геккерном). Точность и хронологическая последовательность записей позволили Щеголеву положить их в основу своего изложения дуэльных событий. Первые три записи он опубликовал в первом издании своей книги «Дуэль и смерть Пушкина» (Пг., 1916, с. 196–198).

Полностью заметки были опубликованы И. Боричевским (Боричевский, с. 372–379). В настоящем издании печатаются четыре первых записи. Их текст проверен и исправлен по автографу.

Второй документ — письмо к С. Л. Пушкину от 15 февраля написано в расчете на широкое распространение. Оно содержит остро схваченные и мастерски нарисованные подробности последних дней и часов Пушкина. Кроме своих наблюдений, Жуковский использовал для этого письма записки врачей Спасского и Шольца (записку Шольца см.: Щеголев, с. 199–200), а также свидетельства друзей поэта, составляя, как писал Вяземский А. Я. Булгакову, «общую реляцию из очных наших ставок» (письмо от 6 февр. — РА, 1879, кн. 2, с. 247). Но целью письма было не только передать свои впечатления современникам и сохранить их для будущего. Жуковский (как и другие друзья поэта, в частности Вяземский) предпринял попытку реабилитировать Пушкина в глазах царя и таким образом обеспечить материальное будущее семьи поэта и защитить его творческое наследие от запрета и гонений. Это заставило его пренебречь исторической истиной и представить смерть Пушкина как идеал кончины верноподданного христианина, исполненного любви и преданности к царю. При этом Жуковский не останавливался перед искажением некоторых фактов. Анализ текста письма с привлечением других свидетельств (Вяземского, Тургенева) позволил Щеголеву высказать сомнение в патриотических словах поэта в адрес царя (Щеголев, с. 159–173). Слова благодарности (которые, естественно, не мог не сказать Пушкин в ответ на обещание царя позаботиться о его семье) под пером Жуковского превратились в длинную и пышную фразу, хотя умирающий Пушкин, как видно из других свидетельств, вообще говорил очень мало. Это снижает значение письма как исторического документа. Упоминать о дуэли Пушкина в печати было запрещено, поэтому, публикуя письмо в сокращенной редакции, под названием «Последние минуты Пушкина» (Совр., 1837, т. V), Жуковский вынужден был изъять все подробности, относящиеся к дуэли; в публикации не упоминается само слово «дуэль», как и «рана», и смерть поэта воспринимается как следствие таинственной болезни. Только в 1864 г. (РА, с. 48–54) были сообщены «Неизданные отрывки из письма В. А. Жуковского о кончине Пушкина». Однако процесс переработки письма начался еще до публикации его в «Современнике». Это показывает черновик письма, опубликованный П. Е. Щеголевым в 1-м изд. книги: «Дуэль и смерть Пушкина». Пг., 1916. Иногда изменения в тексте вызваны не только цензурными соображениями, но и литературными вкусами самого Жуковского. Подробный анализ письма и сводку всех его редакций см.: Щеголев, с. 159–197. В настоящем издании письмо печатается по черновику, опубликованному Щеголевым. Некоторые исправления, сделанные Жуковским в этом первом черновике, приводятся в ломаных скобках.

Третий документ — письмо к Бенкендорфу. Оно написано после «посмертного обыска». Сам факт жандармского досмотра рукописей показывал, что патриотическим чувствам Пушкина, в которых заверял царя Жуковский, Николай не верил. Неопубликованные рукописи поэта были в руках шефа жандармов, и нужно было снова защищать Пушкина от обвинений в безбожии, неблагодарности к императору, в отсутствии истинного патриотизма и монархических чувств. И это делает Жуковский. Используя отдельные высказывания Пушкина (об Июльской революции, о цензуре), вырванные из контекста, и заостряя их, он искажает политические взгляды поэта. Так, ответ Пушкина на философическое письмо Чаадаева (XVI, 171–173; Письма IV, с. 328–331) приводится как пример решительной перемены общественных взглядов Пушкина, как доказательство его монархических убеждений, приверженности к самодержавию, хотя, дискутируя с Чаадаевым по вопросу исторического пути России и ее исторической миссии, Пушкин во многом считал себя его единомышленником (в частности, в оценке современной общественной жизни). Так же используются и высказывания Пушкина о Июльской революции и цензуре. Однако общий пафос письма Бенкендорфу совсем иной, чем письма С. Л. Пушкину. Через руки Жуковского прошли все письма Бенкендорфа к поэту, и впервые он до конца понял жизненную драму Пушкина, осознал всю тяжесть положения поднадзорного поэта. И за вежливыми, придворно-светскими формулами письма в нем звучит резкое осуждение Бенкендорфа и Николая I, мучивших поэта и в конечном счете приведших его к смерти. И хотя прямо гонителем Пушкина называется только Бенкендорф, а отношения поэта с царем изображаются по-прежнему идиллически, письмо Жуковского является обвинительным актом и в адрес Николая I. Так и понял его А. И. Тургенев, записавший 8 марта в дневнике: «Жуковский читал нам свое письмо к Бенкендорфу о Пушкине и о поведении с ним государя и Бенкендорфа. Критические расследования действия жандармства. И он закатал Бенкендорфу, что Пушкин погиб оттого, что его не пустили ни в чужие край, ни в деревню, где бы ни он, ни жена его не встретили Дантеса» (Щеголев, с. 300. Подробно об этом см.: Я. Левкович. Заметки Жуковского о гибели Пушкина. — Врем. ПК. 1972. М.—Л., 1974).

Конспективные заметки о гибели Пушкина (Стр. 339)

ИРЛИ, ф. 244, оп. 18, № 32.

Письмо к С. Л. Пушкину (Стр. 341)

Щеголев, с. 174–197.

Письмо к А. X. Бенкендорфу (Стр. 355)

Щеголев, с. 242–257.

Впервые (отрывки) — в книге А. Н. Веселовского «В. А. Жуковский. Поэзия чувства и «сердечного воображения». СПб., 1904. Полностью — в книге П. Е. Щеголева «Дуэль и смерть Пушкина». Пг., 1916. В настоящем издании печатается первоначальный черновик письма, без последующих исправлений, внесенных Жуковским в писарскую копию.

Указатель имен[719]

Аббас-Мирза (1783–1833) — наследник персидского престола, главнокомандующий персидской армией во время войны 1826–1827 гг. — II, 78

Аблесимов Алексей Онисимович (1742–1783) — поэт и баснописец — I, 195, 480

Абрамов Павел Васильевич (1791–1836) — полковник, декабрист — I, 343

Абрантес Луиза-Аделаида-Констанс де (1784–1838) — франц. писательница — II, 149

Август Октавиан (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.) — I, 306

Августин (354–430) — богослов и философ — II, 173

Агуб — гофрат в Баварии — I, 288

Адамов — подполковник — I, 299

Адлерберг Владимир Федорович, гр. (1791–1884) — генерал-майор — I, 189; II, 458

Адуевский — см. Одоевский В. Ф.

Аксаков Сергей Тимофеевич (1791–1859) — писатель, в 1827–1832 гг. цензор — I, 177, 470, II, 14, 18, 23, 30, 31, 377, 379

Аксакова Ольга Семеновна (рожд. Заплатина; 1793–1878) — жена С. Т. Аксакова — II, 26

Аксаковы —