Дорога в Сарантий - Гай Кей

Судья едва успел сбросить тяжелый плащ и сделать глоток-другой вина из принесенной ему чаши, как уже постановил, что вырвать Тилитику глаз и порвать ноздри, чтобы заклеймить его как преступника, будет подходящим и достаточным наказанием. Вместе с пожизненной ссылкой, разумеется. Такому типу нельзя позволить остаться в Городе. Он может дурно повлиять на благочестивых граждан.

Солдату из Амории, как обычно, поставили на лоб клеймо раскаленным железом как потенциальному убийце и — конечно — лишили места в армии и пенсии. Его тоже отправили в ссылку.

Все это было проделано быстро и эффективно, и судья даже успел допить вино и обсудить с нотариусом смачные сплетни о молодом актере пантомимы и одном очень знатном сенаторе. Он вернулся домой как раз к вечерней трапезе.

В тот же вечер был вызван хирург, работавший по контракту в городской префектуре, и Пронобий Тилитик лишился левого глаза, а его ноздри выжгли раскаленным кинжалом. Эту и следующую ночь ему предстояло лежать в больнице префектуры, а потом его в кандалах должны были переправить через гавань в порт Деаполис и там отпустить, после чего он, одноглазый и заклейменный, должен был отправиться скитаться по просторам Империи или господнего мира за ее пределами, куда ему вздумается.

Собственно говоря, он отправился, как потом предстояло узнать господнему миру, на юг, через Аморию, в Сорийю. Он быстро прожил ту скудную сумму, которую его отец сумел собрать для него в столь короткое время, и опустился до того, что выпрашивал объедки у дверей часовни вместе с другими убогими и искалеченными, сиротами и женщинами, слишком старыми, чтобы торговать телом ради пропитания.

Из этих глубин он был спасен следующей осенью — как гласит история — добродетельным клириком из деревни у пустыни Аммуза. Осененный божественным просветлением, Пронобий Тилитик ушел один далеко в пустыню следующей весной, взяв с собой только солнечный диск, нашел отвесную, похожую на зуб скалу и взобрался на нее. Подъем был нелегким, но он совершил его всего один раз.

Он прожил там в общей сложности сорок лет, поддерживаемый сначала припасами, присланными скромным клириком, который привел его к Джаду, а позже паломниками, которые отыскивали его иглоподобный утес среди песков и приносили корзины с едой и вином. Эти корзины поднимал на устройстве из веревок и блоков, а потом спускал вниз пустыми одноглазый отшельник с длинной, грязной бородой, в истлевшей одежде.

Множество людей, которых приносили на носилках, потому что они не могли ходить или были серьезно больны, и немало женщин, страдающих от бесплодия, потом утверждали, приводя свидетельства очевидцев, что они излечились от болезней после того, как съели наполовину обглоданные кусочки пищи блаженного анахорета, милостиво сброшенные им вниз с опасного насеста. Когда люди внизу досаждали ему мольбами о предсказаниях и божественных наставлениях, Пронобий Тилитик разражался краткими, мрачными пророчествами и резкими предостережениями о печальном будущем.

Конечно, он оказывался в основном прав и достиг бессмертия тем, что стал первым святым, убитым фанатиками-язычниками в песках, когда они налетели с юга на Сорийю, следуя за собственным провидцем, вдохновленным звездами, и за его новым аскетичным учением.

Когда авангард этой армии пустыни достиг скалы-кинжала, на которой по-прежнему восседал отшельник — к тому времени превратившийся в старика, нечленораздельно излагающего свои убеждения и гневные проповеди и, по-видимому, неподвластного ветру и жгучему солнцу, — они некоторое время слушали его гневные обличения и забавлялись. Когда он начал кричать и плеваться в них, веселье угасло. Лучники нашпиговали его стрелами, как какое-то гротескное, колючее животное. Он упал со своего насеста, и падал долго. Отрезав, по своему обычаю, его половые органы, они бросили его в песках на поживу стервятникам.

Через два поколения великий патриарх Евмедий официально провозгласил его святым, обитающим среди святых страстотерпцев у Вечного Света, мудрецом, который совершал подтвержденные свидетелями чудеса.

В его официальном «Житии», составленном по заказу патриархом, рассказывалось, как Тилитик провел несколько тяжелых лет, отважно и верно служил своему императору в рядах имперской почты. Потом услышал гораздо более мощный зов и подчинился ему. В «Житии» трогательно повествуется о том, как святой человек потерял глаз в битве с диким львом в пустыне, спасая от гибели заблудившуюся девочку.

«Человек видит святого Джада внутренним взором, а не глазами этого мира», — так он якобы сказал рыдающей девочке и ее матери, одежды которой, запачканные кровью из ран мудреца, вошли потом в число священных реликвий Великого святилища в самом Сарантии.

В то время когда было написано «Житие святого Тилитика», клирики-летописцы то ли забыли, то ли сочли несущественной ту роль, которую сыграл мелкий родианский художник в путешествии святого человека к вечному Свету бога. Военный жаргон также приходит и уходит, изменяется и развивается. Никаких грубых, непристойных ассоциаций к тому времени уже не возникало при произнесении имени возлюбленного Джадом Пронобия.

Глава 10

В тот самый день, когда мозаичник Кай Криспин Варенский пережил два покушения на свою жизнь, впервые увидел купол Святилища божественной мудрости Джада в Сарантии и познакомился с людьми, которым предстояло определить грядущие дни его жизни под солнцем бога, далеко на западе, неподалеку от стен его родного города, состоялась церемония в гораздо меньшем по размеру святилище, для отделки которого наняли его с партнером, мастерами и подмастерьями.

Среди лесов Саврадии народ антов — вместе с врашами, инициями и другими языческими племенами этих диких земель — поклонялся своим предкам в День Мертвых и совершал кровавые обряды. Но, проникнув с боями на запад и на юг в Батиару, когда рухнула Родианская империя, они приняли веру в Джада, а также многие обычаи и обряды побежденных. Царь Гильдрих, в частности, во время своего долгого правления значительно продвинулся в деле консолидации своего народа на полуострове и достижения некоторой гармонии с покоренными, но все еще высокомерными родианами.

Считалось чрезвычайно неудачным, что Гильдрих Великий не оставил других живых наследников, кроме дочери.

Пускай анты теперь почитают Джада и доблестного Геладикоса, носят солнечные диски, строят и восстанавливают церкви, посещают бани и даже театры, заключили договор с могущественной Сарантийской империей в качестве суверенного государства, а не кучки племен, но они остались народом, который прославился краткостью правления своих лидеров и совершенно не приемлющим женского главенства. В определенных кругах не переставали изумляться тому, что царицу Гизеллу до сих пор не заставили выйти замуж или не убили.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});