Противостояние. Армагеддон - Стивен Кинг

«Но почему? — спросила я. Почему они хотели убить Стью, если у него был иммунитет? В этом же нет никакого смысла!»

Он посмотрел на меня, и в глазах у него был страх. Они выглядели почти мертвыми, как у скумбрии.

«Это не имеет значения, Фрэн, — сказал он. — Смысл и это место, судя по его виду, — это две несовместимые вещи. Существует определенный тип мышления, уверенного в том, что можно замести следы. Такие люди верят в это с той же искренностью и фанатизмом, с которой члены некоторых сект верят в божественность Иисуса Христа. Потому что для некоторых людей самое важное — это замести следы, даже когда беда уже произошла. Интересно, сколько обладающих иммунитетом людей они убили в Атланте, Сан-Франциско и Топеке, в центре по изучению вирусных болезней, прежде чем болезнь убила их и положила конец их занятию? Эта задница? Я рад, что он мертв. Мне только жаль Стью, который, возможно, всю свою оставшуюся жизнь будет видеть кошмары с его участием».

И знаете, что потом сделал Глен Бэйтмен? Этот симпатичный человек, который рисует ужасные картины? Он подошел и пнул труп прямо в лицо. Гарольд приглушенно крякнул, словно это его ударили. Потом Глен снова занес ногу.

«Нет», — закричал Гарольд, но Глен ударил труп и во второй раз. Потом он повернулся, утирая рот тыльной стороной ладони, но по крайней мере глаза его перестали быть похожи на глаза дохлой рыбы.

«Пошли, — сказал он, — идемте отсюда. Стью был прав. Это мертвое место».

Мы вышли, а Стью сидел, прислонясь спиной к железным воротам в высокой стене, которая огораживала здание, и мне захотелось… ну давай же, Фрэнни! Мне захотелось подбежать к нему, поцеловать его и сказать, как мне стыдно за то, что мы ему не верили.

О, Господи, я влюбляюсь в него!

Так или иначе, именно тогда Стью снова сказал нам, что хочет поехать в Небраску, что хочет проверить свой сон. На лице у него было упрямое, взволнованное выражение, словно он предчувствовал, что Гарольд начнет выступать со своими покровительственными рассуждениями, но Гарольд был слишком взволнован после нашего похода в центр, чтобы оказать сильное сопротивление. Но и слабые его возражения прекратились, когда Глен очень сдержанно сообщил, что прошлой ночью ему тоже приснилась старая женщина.

«Конечно, дело могло быть и в том, что Стью рассказал нам свой сон, — сказал он, и лицо его слегка покраснело, — но было очень похоже».

Гарольд сказал, что, конечно, дело только в этом, но Стью сказал: «Подожди минутку, Гарольд, у меня есть идея».

Идея Стью заключалась в том, что каждый из нас возьмет по листку бумаги и запишет все, что он помнит из своих снов за последнюю неделю, а потом мы сравним. Все это выглядело достаточно научно, поэтому Гарольд не особо возражал.

Результаты получились довольно-таки удивительными.

Гарольду, Стью и мне снится один и тот же «темный человек» (так я его назвала). И мне и Стью он являлся в монашеской рясе, и черты его лица невозможно было различить. Гарольд написал, что этот человек всегда стоит в темном дверном проеме и манит его за собой, «как сводник». Иногда он видит только его ноги и блеск его глаз — «они похожи на глаза ласки», так он написал.

Сны Стью и Глена о старой женщине очень похожи между собой. Сходство слишком большое, чтобы можно было объяснить его совпадением. Оба они считают, что она находится в округе Полк, штат Небраска, хотя по поводу названия городка у них разногласия — Стью говорит, что это Холлингфорд Хоум, а Глен утверждает, что Хемингуей Хоум. Так или иначе, похоже. Оба считают, что смогут найти это место. (Запомни, дневничок: по-моему, это Хемингфорд Хоум).

«Это просто удивительно, — сказал Глен, — похоже, у нас у всех в психике идут идентичные процессы».

Гарольд, разумеется, выразил свое пренебрежение, но выглядел он так, словно ему есть над чем задуматься. Согласился ехать он лишь потому, что «ведь надо же куда-нибудь ехать». Мы уезжаем утром. Я испугана, взволнована и счастлива уехать из Стовингтона.

ЗАПОМНИТЬ: «Расслабься» — это значит не расстраивайся. «Все ништяк» — это значит, что ты в полном порядке. «Отвязаться» значит хорошо провести время. Многие люди носили майки с надписью ДЕЛО — ТРУБА, и так оно часто и бывало… и есть до сих пор.

Было самое начало первого.

Перион заснула рядом с Марком, которого они два часа назад осторожно перенесли в тень. Он то терял сознание, то приходили в себя, и им было легче, когда он был в обмороке. Остаток ночи он терпел боль, но с наступлением ночи его леденящие душу крики стали почти беспрерывными. Они стояли и с безнадежным видом смотрели друг на друга. Аппетита ни у кого не было.

— Это аппендицит, — сказал Глен. — Не думаю, что могут быть какие-то сомнения на этот счет.

— Может быть, мы должны попробовать… ну, прооперировать его, — сказал Гарольд и посмотрел на Глена.

— Мы убьем его, — бесцветно сказал Глен. — Понимаешь ли, Гарольд, даже если мы сумеем разрезать его так, что он не умрет от потери крови, что сделать мы не сможем, мы не отличим его аппендикс от поджелудочной железы. Видишь ли, там нет указательных надписей.

— Но мы убьем его, если не сделаем операции, — сказал Гарольд.

— Ты хочешь попробовать? — язвительно спросил Глен. — Иногда я удивляюсь, глядя на тебя, Гарольд.

— Что-то я не замечаю, чтобы от тебя был большой толк в данной ситуации, — сказал Гарольд, вспыхнув.

— Да прекратите вы, — сказал Стью. — Если только в ваши планы не входит сделать операцию складным ножом, то об этом не может быть и речи. Ближайшая больница осталась в Моми. Нам его туда никогда не довезти.

— Конечно, ты прав, — пробормотал Глен и поскреб небритую щеку. — Гарольд, извини меня. Я совсем не в себе. Я знал, что нечто подобное может случиться — уже случилось, — но, наверное, я знал это число теоретически. А жизнь отличается от размышления об отвлеченных предметах в уютном старом кабинете.

Гарольд недоверчиво пробормотал, что принимает извинения, и отошел, глубоко засунув руки в карманы. Он был похож на обиженного десятилетнего переростка.

— Почему мы не довезем его? — с отчаянием в голосе спросила Фрэн.

— Потому что его аппендикс очень сильно распух, — сказал Глен. — Если он лопнет, то в его организме окажется достаточно яда, чтобы убить десять человек.

Стью кивнул:

— Перитонит.

У Фрэнни закружилась голова. Аппендицит? Раньше это был пустяк. Пустяк. Она вспомнила, как один из ее приятелей по старшим классам, мальчик по имени Чарли Биггерс, летом перенес операцию аппендицита. Он пробыл в больнице всего два или три дня. С медицинской точки зрения, это был абсолютный пустяк.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});