Цикл «Рождённый магом». Компиляция. Романы 1-14 (СИ) - Мэннинг Майкл Г.

Его сестра почти мгновенно ощутила перемену внутри него, прочитав его эмоции так же легко, как кто-то мог читать книгу. Когда она подняла взгляд, снова посмотрев на него, в её глазах стояли непролитые слёзы:

— Я не знаю, что делать. Как могу показаться им на глаза?

— Мёйра, — просто сказал он, используя её имя как констатацию факта. Заклинательная двойница, занимавшая тело Мойры, кивнула, подтверждая его вывод, и теперь по её щекам потекли слёзы.

Мэттью почувствовал, что стоит на краю бесконечной чёрной пропасти, которая грозила поглотить его разум и сердце. Не в силах молчать, он услышал, как его губы произнесли слова:

— Мойра мертва. — За этим последовал безмолвный приговор, вынесенный его совестью: «и именно я послал её на смерть».

Мёйра замотала головой:

— Нет! Ты не виноват. Это из-за меня. Нельзя мне было оставлять это ей. Это была моя работа.

— Вон из моей головы! — закричал Мэттью, впервые на собственной памяти теряя контроль над собой. По стенам поползли трещины, когда его сила неосознанно подкрепила мощь его голоса. На несколько секунд он полностью потерял ощущение своего «я», крепко зажмурившись, пока его эмоции бушевали, но в воцарившейся после его крика тишине он услышал — и почувствовал — тихий плач Мёйры. Она сидела на краю кровати Бенчли, подобрав ноги и обняв колени руками, и её содрогающиеся плечи представляли собой жалкое зрелище.

Его захлестнула волна вины, добавив к весу, который он уже на себе ощущал. Он не знал, что делать, и хоть он и сожалел о том, что сорвался, Мэттью также не ощущал, что способен успокоить кого-то. Вновь взяв эмоции под контроль, он оттолкнул их прочь, и произнёс нейтральным тоном, скрывая свою боль:

— Что ещё тебе надо мне сказать?

Мёйра подняла на него взгляд, её лицо было ужасным:

— Я видела Отца. Он появился перед тем, как это случилось.

Мэтт не был удивлён. Это следовало закономерности, и влекло его нужду в порядке. Его отец последний раз появлялся, когда сам он был близок к смерти, поэтому то, что он появился в момент гибели Мойры, было разумным. «Ему следовало объявиться раньше», — пожалел Мэттью.

— Опиши мне его появление. Он что-нибудь тебе сказал?

— Он был страшный, — начала Мёйра. — Фигура из чёрного огня, излучавшая такую мощь, что едва не задавила меня, хотя он и не приближался. — Тут она замолчала, ей не хотелось повторять выданное ей послание.

Сумятица внутри Мэттью сдвинулась ближе ко гневу, когда он снова выдавил свой вопрос:

— Он что-нибудь тебе сказал?

Мёйра скрыла лицо за волосами:

— Я думала о том, чтобы последовать за ней, позволить себе умереть. Он сказал немногое, только «нет», и потом заявил, что не хочет терять ещё одну дочь. Вот, почему я ждала тебя.

Его гнев угас, сменившись пустым отчаянием:

— Ты правильно его послушалась.

Она покачала головой:

— Не послушалась. Я не могла решить — сама не могла. Я не взяла её эйстрайлин. Я продолжаю угасать — моя сила уменьшается ещё быстрее из-за того, что я поддерживаю её тело. Теперь, когда я с тобой увиделась, мне, наверное, лучше перестать цепляться за жизнь.

Мэттью разрывался между желанием её ударить и порывом её обнять, но он знал, что его эмоции не были рациональны, и что они не обязательно отражали его чувства по отношению к Мёйре. Они по большей части были плодом его собственной внутренней вины. Поэтому он не сделал ни того, ни другого. Вместо этого он приказал ей:

— Встань. Посмотри мне в глаза.

Она послушалась, а он продолжил:

— Ты не виновата ни в чём из случившегося, и твоя смерть не послужит никакой цели. Союзники мне нужны гораздо больше, чем очередной труп. Бери её эйстрайлин, забери себе её жизнь. Она бы этого хотела, и этого, очевидно, и Папа хочет.

— Я…

— Сейчас же, Мёйра. Я не могу растрачивать силы на спор с тобой. Мне больно так же, как и тебе, — добавил он.

Она закрыла глаза, и он почувствовал, как внутри неё что-то произошло, хотя случившееся было слишком неочевидным, чтобы он мог в точности сказать, что это было. Когда она снова раскрыла глаза, то лишь кивнула, и он понял, что дело сделано. Глядя на неё, он мрачно подумал: «Если мы никому не скажем, то никто и не узнает, что Мойры больше нет». Это было бы просто, и ему не пришлось бы слушать обвинения Айрин или Коналла за то, что случилось с их сестрой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я могла бы так сделать, если хочешь, — сказала Мёйра, снова читая его мысли.

На этот раз он не кричал. Вместо этого он посмотрел ей в глаза, видя в её взгляде сомнения, желание быть принятой. Мёйра чувствовала вину не меньшую, чем его собственная, хоть её чувства и были неуместны. Она отчаянно искала что-то, что подкрепило бы её право на дальнейшее существование. Встав выше своего гнева, вины и желания сделать больно кому-нибудь, кому угодно, Мэттью произнёс слова — одни из самых трудных слов, какие он когда-либо произносил:

— Нет. Мне нужна сестра, а не рабыня своей вины. Иди домой, и отдохни. Я сам скажу остальным. Если не скажу, то потом они будут винить меня ещё больше, и тебя, возможно, тоже — за то, что скрыла это от них.

Она несколько долгих секунд смотрела на него, и он понял, что ей хочется его обнять, но она также видела, что он бы плохо отреагировал на эту инициативу. Сжав губы, она встала, и подошла к двери. Прежде чем уйти, она сказала лишь одно:

— Не слишком вини себя. Не только ты принимал эти решения. Я тоже допустила ошибки. — После чего она ушла.

Радуясь одиночеству, Мэттью сел на кровать, и уронил лицо в ладони. Его горе было чем-то осязаемым, настолько густым, что его будто можно было резать ножом — и он наконец смог посмотреть своему горю в лицо без следящих за каждой его мыслью свидетелей. Они с Мойрой в основном не ладили, поскольку во многих отношениях были полной противоположностью друг друга, но она была его сестрой-близнецом, хоть они и не были истинными кровными родственниками. Он вырос с её постоянным присутствием, оно было огромной частью мира, частью которого являлось его «я». Теперь, когда её не стало, он чувствовал себя потерянным.

Он позволил себе десять минут, а потом пошёл искать Айрин и Грэма.

* * *

Коналл был в богато обставленной гостевой комнате, а не там, где он проживал, когда находился в столице. Эта комната обычно предназначалась для приезжавших с визитом глав других государств, и её использование в данный момент ясно показывало, насколько Королева ценила своего раненного вассала. Молодой граф был в сознании, занимал сидячее положение, и когда он поднял взгляд на входившего в комнату Мэттью, его лицо было вытянутым и бледным.

Мэтт заметил других людей в комнате — Королева и Айрин стояли у кровати, а Элиз Торнбер сидела на большом диване, явно только что проснувшись после заслуженного отдыха. Грэм сидел рядом с бабкой, тихо разговаривая с ней, но все взгляды сошлись на вошедшем Мэттью.

— Чувствуешь себя лучше? — спросила Айрин с вопросом во взгляде.

— Нет, вообще-то, — признался Мэттью, оглядывая брата. — Хотя я и рад видеть, что наш брат идёт на поправку. — Он подошёл, встав рядом с сестрой. — Коналл, что у тебя с лицом?

Коналл в замешательстве посмотрел на него:

— Э?

Мэттью продолжил:

— Рэнни, ты ведь не давала ему зеркало, верно?

Айрин нахмурилась в ответ:

— Ты о чём говоришь?

— Ничего у меня с лицом не случилось, — настаивал Коналл, поднимая руку, чтобы коснуться своей щеки. — Так ведь?

Брови Мэтта поднялись вверх, будто от внезапного понимания:

— Ты что, не сказала ему? — удивлённо спросил он у Айрин. — Мне следовало молчать. Уверен, всё будет хорошо, покуда мы не будем подпускать его к зеркалам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Грэм тихо засмеялся, но Айрин успокаивающе взглянула на брата:

— Не слушай его, Коналл. Ничего с твоим лицом не случилось.

Мэттью нахмурился, пристально глядя на Коналла:

— Ты уверена? Я не помню, чтобы он раньше был настолько уродливым. — Затем он поглядел по сторонам: — Может, дело просто в освещении.