Обольщение по-королевски - Дженнифер Блейк

— Я не знала, что вы приходили, — произнесла она, не находя, что еще сказать ему.

— На свои письма я тоже не получал никакого ответа.

— Я не видела их.

— Если бы вы захотели видеть меня, я бы ворвался силой. Ваша тетя не имеет права держать вас в заточении, — он ошибочно принял ее рассеянность за ободрение и осмелел.

— По правде говоря, Андре, хотя ваша забота обо мне очень приятна, боюсь, я не смогу дать вам тот ответ, который вы хотите услышать.

— Я почти ничего не требую от вас.

— Я знаю, — ответила она, вглядываясь в его смуглое лицо с ниточкой усов над верхней губой, подчеркивающей его смущенную улыбку. Потемневшие глаза Анджелины выражали сочувствие. — Вы заслужили большего, чем я могу вам дать.

Но тут вмешались телохранители принца, они накатили бело-золотистой волной на нее, и окружили, как стена, не давая никому возможности подойти к Анджелине. Она вынуждена была танцевать только с ними, пока Рольф по необходимости кружился по паркету со знатными дамами.

Анджелина спрашивала себя, что было причиной такой заботы со стороны свиты и принца — их собственное желание танцевать с ней или приказ Рольфа, не выпускать ее из поля зрения. Разгоряченный, краснолицый, но легкий в танце Густав пригласил ее на контрданс. Спокойный вальс остался за Мейером. Леопольд танцевал с ней кадриль, точно и уверенно делая все движения, не лишенные в его исполнении живого порывистого очарования. Склонившись в поклоне, Освальд пригласил Анджелину на старый менуэт, придворный танец, опять вошедший в моду с тех пор, как Бурбоны вернулись на трон. Манеры Освальда были спокойны и размеренны. Как и все остальные телохранители принца, он носил на белом рукаве черную траурную ленту. Однако, он держал себя светски вежливо, Деликатно, в глубине его глаз светилось теплое искреннее чувство к Анджелине. Одним словом, она была поражена произошедшей с Освальдом переменой, он решительно во всем походил теперь на своего брата. И Анджелине, следившей з ним уголком глаза, странным образом казалось, что погиб не Оскар, а Освальд, а Оскар танцевал сейчас с ней.

Все эти впечатления и рассуждения, занимавшие ее ум, помогали Анджелине отвлечься от Рольфа, от своих мучительных мыслей и терзаний. Так прошло немало времени. Анджелина решительно отказывалась что-либо пить. В то же время она заметила, что Рольф не упускал эту возможность.

— Он много пьет, — произнес Мейер, стоя рядом с Анджелиной, — с тех пор, как мы приехали в Новый Орлеан, и он начал читать свою корреспонденцию, скопившуюся за это время. Возможно, именно в этом кроется причина… Правда, сам я не читал адресованных ему писем, но мне говорили, что часть их от его отца; в своих посланиях король бранит принца за то, что тот пренебрегает своими обязанностями. Другие депеши — от министра финансов, озабоченного большими расходами принца, а остальные от секретаря министерства иностранных дел, эти послания затрагивают вопрос о возможности его помолвки с баварской принцессой.

— Да, достаточно, чтобы выбить из колеи любого мужчину, — заключила Анджелина, делая над собой огромное усилие, — но только не Рольфа.

— Не могу согласиться с вами. Он не берег себя. Мало того, что он почти не спал в погоне за вашей кузиной, он еще вынужден был общаться с массой людей. Он постоянно бросался к какому-нибудь продавцу сладостями или к портному, в надежде выудить у них нужную ему информацию. В добавок ко всему он добился потрясающих успехов в налаживании отношений между вашей и своей страной. И как будто этого было ему недостаточно, он набросал еще ответы за это время на каждую полученную депешу или письмо.

— Похоже, он обладает уникальным организаторским талантом и работоспособностью.

— Да, он работает без пауз и отдыха. Именно это тревожит нас, близких ему людей, особенно сейчас, когда наше пребывание здесь, похоже, подходит к концу.

— У него есть новости о Клэр? — быстро спросила Анджелина.

— Он очень осторожен и не доверяет своих сведений никому, но кто отважится обвинить его за это? Однако, я думаю, вне всякого сомнения у него есть важные известия.

— Но почему тогда он ничего не предпринимает?

— Кто знает? Возможно, он хочет действовать в этот раз наверняка и боится вспугнуть дичь, прежде чем будет нанесен удар.

— Или скорее всего, — подумала Анджелина, в то же время понимающе кивая головой, — никому не доверяя, он держит всех в неведении относительно своих намерений.

Около полуночи перед тем, как начался последний танец, за которым должен был последовать легкий ужин, Рольф подошел к Анджелине.

Он взял ее за руку и повел в центр залы в столпотворение улыбающихся, болтающих, смеющихся пар. Раздались звуки Венского вальса, и принц, заключив Анджелину в объятия, закружил ее по зале. Он ничего не говорил на этот раз, но его объятия больше не были безличными, равнодушными. Рольф, как видно, перестал заботиться о том, какое это производит вспечатление на окружающих. Его лицо было сурово, все его внимание было приковано к одной Анджелине, Рольф больше никого не замечал вокруг. Анджелине казалось, что этим торжественным, полным скрытого значения танцем он молча прощался с ней.

Она покоилась в его сильных руках, покорно позволяя вести себя в танце по людной зале. Анджелина чувствовала себя уютно и защищенно в его объятиях, исполненных нежности и надежности. Каждой частичкой своего тела она ощущала его близость, зрелую крепость его мускулистого тела, таящего силу, которую он держал в узде. Сердце Анджелины громко стучало, и его удары отдавались у нее в ушах, все ее напряжение, трепещущее тело стремилось к нему, и в то же время Анджелину душили еле сдерживаемые слезы, готовые вот-вот брызнуть из глаз; к горлу подступал горький ком. Ей вдруг припомнился вечер их первой встречи, и то, как Рольф бесцеремонно и безжалостно преследовал ее тогда по комнате. Как отличалось его нынешнее сдержанное, нежное и предупредительное отношение к ней! Но Анджелина предпочла бы буйство их первых дней нынешнему поведению принца — при единственном условии, чтобы она могла навеки остаться с ним!

Она поняла, какую цель преследовал принц, добиваясь ее приезда сюда на бал. Он выполнял свой долг перед ней, на который намекал в доме Элен неделю назад. Это была своего рода попытка восстановить ее репутацию, загладить свою вину перед ней, исправить непреднамеренно нанесенный ей вред. Она по достоинству оценила его старания, хотя имела веские причины опасаться, что его усилия в этом плане бесполезны.

— Вам не надоел еще весь этот шум, скрип и топот? Я-то вынужден здесь оставаться до конца, выделывать козлиные антраша в соответствии со своим долгом и тонуть в отдающем горечью шампанском. Но вас я отошлю домой, когда вы только этого пожелаете.