Американские боги - Нил Гейман

— Как скажете.

Мистер Нанси затянулся сигаркой.

— Ничего этого вообще не должно было произойти, — сказал он. — Ничего подобного. Существа, подобные нам, мы же… — он обвел сигаркой вокруг себя, словно выслеживая в темноте нужное слово, а потом резко ткнул тлеющим кончиком вперед, — …уникальны, каждый сам по себе. Мы не любим общаться. Даже я этого не выношу. Даже Вакх. По крайней мере долгого общения. Мы гуляем сами по себе или живем маленькими замкнутыми группами. У нас все эти игры с другими не очень-то получаются. Нам нравится, когда нас чтят, и уважают, и приносят подношения — лично мне нравится, когда про меня рассказывают истории, байки, в которых речь идет о том, какой я умный. Я понимаю, что это мой недостаток, слабость, но такой уж я появился на свет. Нам нравится быть великими. А теперь настали иные времена, и мы народ маленький. Новые боги восстают, и умирают, и восстают снова. Но это не та страна, которая терпит богов подолгу. Брахма созидает, Вишну сохраняет, Шива разрушает и освобождает землю, дабы Брахма снова мог созидать.

— Что вы, собственно, хотите этим сказать? — спросил Тень. — Что война окончена? Битва уже состоялась?

Мистер Нанси хрюкнул.

— Ты что, умом двинулся? Они убили Среду. Они убили его и похваляются этим. Они раструбили об этом на всю страну. Они показали это по всем каналам, чтобы каждый, у кого есть глаза, узрел и понял. Нет, Тень. Все только начинается.

Он нагнулся к подножию каменного монумента, загасил сигарку и оставил ее там, словно приношение.

— Раньше все у вас было с шуточками и прибауточками, — сказал Тень. — А теперь стало совсем всерьез.

— Трудно раскрутить себя на хорошую шутку в такие времена. Среда мертв. Ты в дом идешь?

— Немного погодя.

Нанси ушел в сторону мотеля. Тень вытянул руку и дотронулся до каменной поверхности памятника. Потом провел массивной ладонью по холодной бронзовой табличке. А потом развернулся и вошел в крохотную белую часовенку, прямо в незапертую дверь, в полную темноту. Он сел на ближайшую скамью, закрыл глаза, опустил голову и стал думать про Лору, и про Среду, и про то, что это вообще значит — быть живым.

Сзади раздался тихий щелчок и шорох подошвы о землю. Тень выпрямился и обернулся. В дверном проеме кто-то стоял, темный силуэт на фоне звездного неба. Луна сверкнула на каком-то металлическом предмете.

— Что, стрелять в меня будешь? — спросил Тень.

— О, господи — да я бы с радостью, — сказал мистер Градд. — Хотя бы в порядке самообороны. Ты что тут, молишься? Они и тебя на божественный лад настроили? Никакие они не боги.

— Я и не молился вовсе, — ответил Тень. — Так, решил подумать в одиночестве.

— Насколько я себе все это представляю, — продолжил Градд, — они нечто вроде мутантов. Кое-какие способности к гипнозу, еще там всякая фигня, и на тебе, люди уже готовы поверить во что угодно. В общем, не о чем письмо домой написать. Вот и все дела. По крайней мере, умирают они точно так же, как люди.

— Они всегда были смертны, — сказал Тень.

Он встал, и Градд тут же сделал шаг назад. Тень вышел из часовенки. Градд держался на почтительном расстоянии.

— Слушай, — спросил Тень, — а ты не в курсе, кто такая была Луиз Брукс?

— Это что, подружка твоя?

— Да нет. Киноактриса. Родилась в этом городишке, к югу отсюда.

Градд помолчал немного.

— Может, она имя сменила, и стала, там, Лиз Тейлор или Шэрон Стоун, или еще кем-нибудь, — беспомощно сказал он.

— Может, оно и так. — Тень двинулся обратно к мотелю. Градд шел параллельным курсом.

— Тебе в тюряге самое место, — сказал мистер Градд. — Самое место и есть — причем в камере смертников.

— Я твоих сотрудников не убивал, — сказал Тень. — Но вот что я тебе скажу, а вернее, передам одну вещь, которую сказал мне один человек, там, в тюрьме. И которую я запомнил на всю жизнь.

— И что он тебе такого сказал?

— Во всей Библии Иисус только одному парню пообещал место рядом с собой в раю. Не Петру, не Павлу, и никому из всех этих ребят. А вору, приговоренному к смертной казни, которого распяли вместе с ним. Так что не трогай ребят из камеры смертников. Может, они знают что-то такое, чего не знаешь ты.

Возле «Хаммера» стоял шофер.

— Доброй ночи, джентльмены, — сказал он, когда они проходили мимо.

— Доброй ночи, — ответил мистер Градд. А потом сказал, обращаясь к Тени. — Да мне, по большому счету, на все это насрать. Мне что мистер Мирр говорит, то я и делаю. Так оно спокойнее.

Тень свернул в коридор и остановился у двери в комнату номер девять.

Он отпер дверь, вошел, и тут же запнулся в дверях:

— Извините. Мне показалось, это моя комната.

— Это и есть твоя комната, — сказала Медиа. — Я тебя ждала.

В лунном свете он видел ее волосы, ее бледное лицо. Она сидела на кровати в изящно-продуманной позе.

— Я найду другую комнату.

— Я надолго не задержусь, — сказала она. — Мне просто показалось, что сейчас самый подходящий момент, чтобы сделать тебе предложение.

— Хорошо. Делайте ваше предложение.

— Расслабься, — сказала она. — А то у тебя такой вид, будто ты кол проглотил. Послушай, Среда мертв. Ты уже никому ничего не должен. Переходи к нам. Самое время перейти на сторону той команды, которая одержит победу.

Тень молчал.

— Мы можем сделать тебя знаменитым, Тень. Мы можем дать тебе власть над тем, во что люди верят, что они говорят, что носят, над тем, что им снится во сне. Хочешь стать следующим Кэри Грантом?[115] Мы можем сделать из тебя хоть еще один «Битлз».

— Мне больше нравилось, когда вы предлагали мне посмотреть на сиськи Люси, — сказал Тень. — Если это, конечно, были вы.

— Ах вот как! — сказала она.

— Знаете, мне нужна моя комната. Спокойной ночи.

— Ну а еще, конечно, — сказала она, даже не пошевелившись, будто вообще его не слышала, — мы можем повернуть все совсем иначе. Мы можем устроить тебе настоящий ад. Ты навсегда останешься скверным анекдотом, Тень. Или тебя будут помнить как самое настоящее чудовище. Тебя будут помнить вечно — но только как Мэнсона[116] или Гитлера… как тебе это понравится?

— Простите, мэм, но что-то я подустал, — сказал Тень. — И был бы очень вам признателен, если бы вы освободили помещение прямо сейчас.

— Я могла целый мир бросить к твоим ногам, — сказала она. — Когда будешь подыхать в канаве, вспомни об этом.

— Запишу, чтобы не забыть, — сказал он.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});