Шрам - Чайна Мьевиль

Суда Армады возвращались каждый день. Их тайные устройства сообщали им о невиданной прежде скорости движения их города—порта, и они с испугом или радостью мчались через моря домой с добычей — драгоценностями, едой, землей, книгами.

Вернувшись, моряки не узнавали город. Армада неторопливо двигалась, словно по собственной воле, окруженная целым флотом буксиров и пароходов, которые всегда тащили ее, а теперь следовали за ней огромной беспорядочной массой: еще один город, распадающийся на составные части, верный и бесполезный.

Некоторые из этих ненужных теперь судов были включены в ткань города: они притягивались крюками, приваривались на место, лишались оснастки, переоснащались, обстраивались. Другие превращались в пиратские корабли, облицовывались броней, вооружались пушками различных типов. Ублюдки, ощетинившиеся новообретенной артиллерией.

Город держал курс на северо—северо—восток, совершая изредка маневры, чтобы обойти шторм, или скалистый остров, или подъем на морском дне, невидимый для жителей Армады.

Штурманы «Гранд—Оста» имели запас пиротехнических ракет разного цвета. Когда надо было сменить курс, они запускали ракеты в различных, заранее обусловленных комбинациях. Механики в других кварталах, получив сигнал, громадными лебедками подтягивали ту или иную из погруженных в море цепей.

Аванк реагировал, безропотный и уживчивый, как корова. Он изменял направление своего движения (ударами плавников, или мембран, или лап, или боги уж знают чего), реагируя на слабое подергивание поводьев. Он позволял направлять себя.

Работы в трюме «Гранд—Оста», в машинном отделении, стали рутинными. Целый день в вибрирующие котлы подавалась тонкая струйка горного молока, добытого «Сорго», и по цепям на шипы посылался ублажающий сигнал, который предположительно достигал мозговой коры аванка. Это огромное существо было посажено на иглу: пьяное от наслаждения, оно стало безмозглым, как головастик.

Поначалу после подъема аванка, когда стало ясно, что магия и охота принесли свои плоды, что легендарное существо вошло в Бас—Лаг, граждане Армады были вне себя от радости.

В тот первый вечер как—то само собой организовалось торжество. Снова было извлечено на свет убранство, украшавшее город во время праздника конца кварто, бульвары и площади наполнились танцующими людьми, мужчинами и женщинами, хепри, кактами, струподелами и другими — они несли множество аванков из папье—маше, столь же неправдоподобных, сколь и разнообразных.

Беллис, захваченная против своей воли всеобщим весельем, провела вечер в таверне вместе с Каррианной. На следующий день она чувствовала себя усталой и подавленной. Это был третий знакди кварто плоти; Беллис сверилась с нацарапанным ею кробюзонским календарем и обнаружила, что сегодня пятнадцатое воротила — канун Плохондря. От этого ей стало еще хуже. И не потому, что ей пришла в голову мысль о губительном влиянии этого праздника, которое дошло и сюда, просто ее вывело из равновесия совпадение — появление аванка пришлось именно на эти дни.

Время шло, и, хотя радость не проходила и люди, просыпаясь по утрам, с удивлением обнаруживали, что волны плещутся о борта движущегося города, Беллис чувствовала, как в Армаде растет тревога. Главная ее причина крылась в том, что Любовники Саргановых вод, контролировавшие аванка, вели город на север и не говорили почему.

Споры о том, куда аванк тащит город, пока шли в самых отвлеченных, туманных выражениях. Представитель Саргановых вод подчеркивал мощь и скорость аванка, обретенную вместе с ним способность обходить шторма и бедные живностью моря, возможностью надолго оставаться в местах с хорошей погодой, чтобы получать хорошие урожаи. Многие граждане полагали, что город направится куда—нибудь в теплые края, где мало морских держав, где товары, книги, землю и другие трофеи можно с легкостью брать прямо на побережье. Южный Кудрик или, может быть, море Кодекса — что—нибудь в это роде.

Но город день за днем шел на север, не замедляя хода и не изменяя курса. Армада по воле Любовников направлялась в некое определенное место, но гражданам ничего не сообщалось.

«Скоро все станет известно, — говорили в припортовых кабачках те, кто был предан властям Саргановых вод. — Им от нас нечего скрывать».

Но когда наконец новостные листки и журналы, прохожие, остановившиеся поговорить на улице, спорщики пришли в себя после первых восторгов и задали вопрос, который был у всех на уме, ответа не последовало. Прошла еще неделя, и, когда вышел очередной номер «Флага», читатели увидели на его первой странице всего четыре слова, набранные крупным шрифтом: КУДА МЫ ДЕРЖИМ ПУТЬ?

Но ответа не последовало и тогда. Были и такие, для кого это молчание не имело никакого значения. Имело значение то, что Армада — мощная держава и во власти ее находится нечто столь удивительное, что и представить себе невозможно. Направление движения заботило их ничуть не больше, чем прежде. «Мы всегда предоставляли им право принятия решений», — говорили некоторые из них.

Вот только раньше никаких особо серьезных решений и не принималось: имелось лишь самое общее соглашение о том, что пароходы, мол, будут буксировать город приблизительно туда—то и туда—то в надежде, что через год или два — если позволят течения и Вихревой поток — город сможет добраться до благоприятных вод. Теперь с аванком Армада получила новую движущую силу, и некоторые уже понимали, что все изменилось, что теперь принимаются настоящие решения и принимают их Любовники.

В отсутствие информации процветали слухи, согласно которым Армада якобы направлялась в Мертвое море Джиронеллы, где вода окаменела в форме волн, стала гробницей всей бывшей в ней прежде жизни. Говорили также, что Армада направляется к Мальмстрему — на край мира. Или к какотопическому пятну. К земле призраков, или говорящих волков, или мужчин и женщин с драгоценными камнями на месте глаз, или людей с зубами как полированный уголь, или в землю разумных кораллов, или в империю грибов, а то и еще куда—нибудь.

В третий книжди кварто Тинтиннабулум и его команда покинули Армаду.

Почти целое десятилетие «Кастор» находился в носовой части Саргановых вод, где граничил с кварталом Шаддлер. Раскачиваясь на волнах у борта «Толпанди», «Кастор» долгое время находился рядом с одетым в броню военным кораблем, превращенным в торговый квартал; его серые коридоры окрасились в цвета коммерции, переходы между недействующими пушками были заставлены множеством лавок, обитых листовым железом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});