Мясник - Мария Барышева

— Ну… — Вита уронила под стол ложку и нагнулась, чтобы ее поднять и вернуться с продуманным вопросом. Что такое еще «александровский»? Заказ Александра или заказ Александрова? И тех, и других в Волжанске — море! А еще Александров — был в Волжанске такой мэр, покровительствовавший «Веге», Павел Иванович. Скончался года два назад… Черт, вот поди ж ты, как все одно к одному! Хоть бы не сошлось! Она подняла ложку и выпрямилась, безмятежно глядя на Семагина. — Александров-то, конечно, всегда был большой оригинал.

— Оригинал — не то слово. Хоть и с мозгами был мужик, а все равно сдвинутый. С гадалками и колдунами под конец начал советоваться — что перед первыми выборами, что перед вторыми.

— Ох, Вадик, все-то ты знаешь! — заныла Вита, тыча окурком в пепельницу. — Тебе-то конечно проще — ты уже сколько в тех кругах вращаешься и с Колодицкой общался близко. Помоги, вразуми! Ты же профи, а я…

Семагин не сдержал самодовольной улыбки и посмотрел на часы, потом чуть наклонился вперед.

— Я-то помогу, Риточка, грех не помочь. Только вот что мне за это будет?

— Ну-у, Вадик, какой ты все-таки меркантильный. Нет, чтобы благотворить бедную девушку, — заныла Вита по-старушечьи. — Ну, что за информацию бывает обычно — бутылка, бабки или натура. Второе тебя устроит?

Вадим прищурился, потом улыбнулся знакомой улыбкой — не профессионально-безупречной, а мягкой и теплой, сводившей в свое время с ума Витиных одноклассниц.

— А если скомбинировать?

— По товару и цена, — заметила Вита. — Если предложишь что-то стоящее, то можно и подумать. Главное, чтобы приятель не выследил. Он контуженный и в свободное от припадков время жонглирует лимонками.

— Шуточки, — усмехнулся Вадим, слегка дернув ртом. — Вот что, Рита, я знаю, что тебе нужно. Есть у меня одна вещица — тебе понравится. Как раз по твоей теме, — он оглянулся, потом снова посмотрел на нее. — Сотку найдешь?

Вита искренне рассмеялась, и Семагин поспешно сказал:

— Ну, ладно, семьдесят, по старой дружбе. Тебе точно понравится. Мне от Насти по наследству папочка одна осталась — случайно ко мне попала. Так у нее там все скомпоновано, а у тебя, небось, пока одни клочья бессмысленные. Если с головой подойти, можно забойный материальчик сделать, — он хихикнул, — для сдвинутых на всякой мистике и фантастике, имечко броское сделать. Я-то таким не занимаюсь. Вначале выкинуть хотел, но как чувствовал, пригодится!

— О деньгах потом поговорим. Мне бы посмотреть вначале.

— Так в чем вопрос?! — Вадим выпрямился и застегнул «молнию» на куртке. — Поехали. А то мне через час работать.

* * *

Вита сидела на маленьком старом диванчике, поджав ноги. На ручке дивана в пепельнице лежала сигарета — фильтр и длинный столбик пепла, уже не дымящийся, остывший. Над головой назойливо и беспощадно тикали часы, на кухне бормотал холодильник, и эти звуки почему-то особенно подчеркивали тот факт, что кроме нее в квартире никого нет. Вадим, не дождавшись, пока она разберется в бумагах, уехал по делам, прихватив в залог три ее золотых кольца, браслет и часы, а также спрятав где-то сапоги. Отдавать в залог документы и телефон Вита по вполне понятным причинам не стала.

Время шло. Она уже прочла все, что было в папке, и теперь перебирала бумаги заново с какой-то странной надеждой, будто в них успело что-то измениться. Под ее пальцами шуршали газетные вырезки, фотографии, листы, отпечатанные на компьютере, на машинке, исписанные рукой Колодицкой. Отдельно, на диване, лежали четыре листа, на которых слова были выплетены уже знакомым Вите изящным красивым почерком, и два конверта, почерк на которых она никогда не видела раньше. На одном из листов засохло несколько больших бурых пятен, и некоторые слова бесследно исчезли в них, что, впрочем, не играло особой роли — текст на всех листах был так же бессмысленен, как и раньше.

Больше всего хотелось просто разреветься. Поскольку в квартире она пока была одна, стесняться не приходилось. Взять и разреветься. Захлебывающиеся громкие судорожные рыдания, слезы, сопли — все как положено. Еще хорошо бы разбить что-нибудь. Вон, ваза стоит на серванте. Большая, тяжелая… об стену бы ее, родимую!

Съежившись, Вита просматривала бумаги, и теперь уже воспринимала написанное гораздо глубже и с неким отчужденным спокойствием — не просто как ошарашившую ее информацию. Газетный шрифт мешался в ее глазах с крупным размашистым почерком покойного редактора.

«… тридцатидвухлетняя Анна Дмитриевна Масловец, исполнявшая обязанности секретаря в строительной фирме «Фиал», совершенно неожиданно для своих коллег выбросилась из окна четвертого этажа здания, в котором расположен офис фирмы. Женщина скончалась в машине «Скорой помощи» по дороге в больницу…»

… Масловец разбирала корреспонденцию, адресованную непосредственно генеральному директору фирмы «Фиал» Зотову. По словам одного из работников той же фирмы, Рубцова (данные, адрес), зашедшему к Масловец проконсультироваться по некому вопросу, А.Д. просматривала какое-то письмо, рядом с ее рукой лежал вскрытый конверт. Ни на один из вопросов Рубцова А.Д. не отреагировала (дословно: Сидела, как глухая. Я ей: «А.Д., вы меня слышите?! Ну хоть слово скажите!» Ору, ору, а она — ноль! Как в трансе!») Потом А.Д. бросила письмо на стол, резко встала, очень быстро подошла (м.б. подбежала) к окну, открыла его и перекинулась через подоконник головой вниз (дсл.: Она так скакнула… Я думал, задыхается, потому и хочет окно открыть… думал, с ней плохо. Ну, я то-же к окну… за ногу успел ее схватить… за ботиночек… он у меня в руке остался, а она вниз…)…

«…трагически оборвалась жизнь Сергея Евгеньевича Ксенофонтова… одного из известнейших и уважаемых в Волжанске людей, который неоднократно… Водитель Сергея Евгеньевича не справился с управлением, и «мерседес» предпринимателя вынесло на встречную полосу, где в нее врезался рейсовый автобус, следовавший…»

…Сергею Евгеньевичу Ксенофонтову, одному из известнейших в городе предпринимателей, помимо нескольких продуктовых магазинов и торговой марки «Маслице мягкое», принадлежал один из крупнейших и шикарнейших в Волжанске ресторанов «Одиссей», клуб «Напалм», центр развлечений «Экселлент» и дискотеки «Волжанская» и «Домино». Бизнес Ксенофонтова позволял ему считаться одним из влиятельнейших… как легальный, так и теневой…

По чудом полученному свидетельству чудом оставшегося в живых пассажира «мерседеса», предпринимателя Иволгина (данные, адрес), авария произошла отнюдь не по вине шофера, а по вине самого Ксенофонтова, который вдруг ни с того ни сего набросился на водителя и начал его душить. Водитель, естественно, попытался защититься и бросил руль, по-тому и произошла авария. Иволгин утверждает, что до того момента Ксенофонтов вел себя как обычно, совершенно нормально. В машине он беседовал с Иволгиным и просматривал деловые бумаги и корреспонденцию, которые были перед уходом переданы ему его референтом. Один из документов, по словам Иволгина, очень заинтересовал Ксенофонтова, так как тот просматривал его молча и очень внимательно. Иволгин случайно заметил, что документ написан от руки, поэтому очень удивился спокойствию Кс., зная, как тот ненавидит разбираться в чужих почерках и при чтении документов, написанных от руки, часто ведет себя крайне несдержанно. По словам И., Кс. Набросился на водителя сразу же после то-го, как закончил чтение документа. Люди Кс. Из машины сопровождения подтверждают, что кроме Кс., И., водителя и телохранителя, в «мерседес» никто не садился, и по дороге машина нигде не останавливалась. Ни один из документов после аварии не уцелел.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});