Новые мифы мегаполиса - Дмитрий Колодан

Вышли во двор, поглядели на свои окна. Света не было ни в бывшей спальне, ни в двух нежильцовых комнатах, которые резко выделялись белым цветом недавно поставленных европакетов. Лида немедленно впала в тихую истерику, не зная, звонить ли Римме (та была посвящена в тайну пятикомнатной квартиры), звать ли на помощь Андрея или обращаться в милицию. Я поступил проще: поднялся наверх и, не обращая внимания на свистящий Лидин шёпот: «Не смей!» — открыл дверь.

В прихожую было трудно войти из-за мебели. Вся обстановка, что была куплена за последние месяцы для благоприобретённых нежильцовых комнат, теперь стояла перетасканная в прихожую и гостиную. В бывшей спальне было не повернуться из-за бесчисленных фаленопсисов и прочих дружных семеек. Оба прохода, пробитые в соседнюю квартиру, оказались аккуратно заделаны, так что прямоугольники бывших дверей можно было узнать лишь потому, что вместо Лидиной шелкографии они были оклеены новенькими жёлтыми обоями, теми самыми, по тридцать шесть копеек рулон, что уже двадцать лет не выпускаются отечественной промышленностью.

На вешалке висела Жоркина зимняя куртка, но самого мастера нигде не было.

— Он что, без куртки ушёл? — с наивностью, достойной блондинки, спросила Лида.

— Вот именно, — подтвердил я.

— Так ведь холодно на улице…

— Хотел бы я знать, где он сейчас. Но думаю, что не на улице. — С этими словами я показал Лиде то, что она по неопытности не сумела заметить: электрический шнур, воткнутый в розетку и бесследно уходящий прямиком в жёлтенькие обойные цветочки. — Не вздумай выключать. Для него это сейчас единственная связь с внешним миром.

И Лида впервые, кажется, за все десятилетия совместной жизни покорно кивнула, даже не попытавшись оспорить мои слова. Больше того, мне удалось заставить Лиду остаться дома, а то ведь поначалу она собиралась ехать на ночь глядя на дачу и мёрзнуть там до самого утра, сидя у буржуйки, не способной обогреть выстуженный дом. После этого бегства наша квартира стала бы проклятым местом, где из каждого угла грозил бы ужасный нежилец. А так мы вполне уместились на диванчике, где двоим можно лежать лишь обнявшись. И, честно говоря, это оказалось гораздо уютней, чем на сексодроме, что дыбом стоял, вынесенный из нежильцовой комнаты, которая совсем недавно была превращена нами в фирменную спальню.

На Лиду было жалко смотреть. Я кожей чувствовал, как она ждёт, что я скажу ей про старуху и разбитое корыто. И неясно, что обиднее: сравнение разбитых планов с корытом или слово «старуха», разом обретающее безжалостный смысл.

Нравоучения пришлось проглотить, не произнеся вслух. Не знаю, была ли Лида благодарна мне за это.

Неожиданно оказалось, что я не знаю, где живёт Георгий. Со старой своей квартиры на Васильевском он давным-давно съехал, да и весь дом после капремонта стал элитным, так что не только соседей, но и памяти никакой о былом не осталось.

Я купил в метро диск с ворованной базой данных по жителям Петербурга, но и это не помогло. Людей с таким именем и фамилией, как у Георгия, оказалось шесть штук, все они жили на разных улицах, однако номер дома у всех шестерых был четырнадцать, а квартира — четыреста пятьдесят один. Я не поленился обойти все предложенные адреса. Ни в одном из домов такого количества квартир не оказалось. У троих Георгиев, согласно базе данных, имелись городские телефоны, вернее, один телефон на троих, поскольку номера совпадали. Разумеется, телефон этот не отвечал в отличие от мобильника, где нежный женский голос на двух языках сообщал, что абонент временно находится вне зоны действия сети.

Трудно сказать, сам ли Георгий скрывал подобным образом своё местопребывание, или нежилец заметал следы, или, что всего вероятней, результат моих поисков соответствовал качеству базы данных, которую делали спустя рукава, а уж воровали и продавали, не думая ни о чём, кроме денег, которые хотелось урвать побыстрей и побольше.

Георгий пропал, как не было, зато нежилец Анатолий Петрович напомнил о себе очень скоро и решительно. Не прошло и недели, как однажды утром мы были разбужены грохотом переносимых вещей. В соседнюю квартиру въезжали новые жильцы. Вполне себе настоящие живые люди: молодая пара и девчоночка лет трёх. Приехали с Севера, в Питере у них никого нет. Квартиру купили через агентство недвижимости и о прежнем владельце не знают ничего, кроме имени: Никонов Анатолий Петрович.

— Странный человек этот ваш бывший сосед, — поделился своими соображениями Коля — так звали главу семьи. — Комнаты и часть прихожей у него отделаны с иголочки, под евроремонт, а кухня и места общего пользования — в совершенно первобытном состоянии. Но самое дикое, что в большой комнате и прихожей остались кусочки стены, оклеенные дурными антикварными обоями. Зачем это ему понадобилось — ума не приложу.

Я-то понимал, в чём дело, но делиться откровениями не спешил.

— У него там шкафы поставлены были, которые эти куски прикрывают, вот он и экономил как мог.

— Один рулон обоев, какая там будет экономия?

— Что вы хотите, пожилой человек, у них свои взгляды на жизнь.

Новая соседка оказалась Леной, что меня ничуть не удивило, поскольку испокон веку всех моих соседок звали Ленами. Соседская дочка в свидетельстве о рождении была записана Анной, но в реальности звалась Нюшей, Нюсей, Нюлькой и вообще как угодно. Лена, человек, полностью лишённый комплексов, уже через несколько дней попросила Лиду приглядеть за Нюшкой полчасика, пока сама Лена слетает в магазин, а заодно и нам купит, что там нужно из продуктов?.. Оставаться одной в нежильцовой квартире Лида побоялась, так что пришлось вести Нюшу в наше жилище, с некоторых пор напоминающее мебельный склад. По счастью, дома был я и успел выручить Лиду, соврав что-то об умершем родственнике с неприватизированной квартирой. Осталась, мол, мебель, новая, девать её некуда, выбросить жалко. В результате изрядная часть движимости за какую-то чисто номинальную цену переехала в те комнаты, для которых была куплена. Заодно туда же уехала и часть цветочков.

Жизнь начала налаживаться. Традесканция, как и положено существу длинному и ядовитому, переселилась от нас в ближайшую аптеку. «Дружная семейка» — сейчас посмотрю по бумажке: симбидиум! — приучает к прекрасному воспитанников детского сада, в который ходит Нюшка. Прочие наши подарки произрастают в сберкассе, поликлинике, на почте. А уж сенполиями осчастливлены, кажется, не только все знакомые, но и знакомые знакомых.

Когда на Восьмое марта Андрей приехал поздравить маму с праздником, ничто в квартире не напоминало о недавней авантюре. Зато наш отпрыск оказался свидетелем того, как мама его кормит кашей совершенно незнакомую ему девочку Нюшу и с готовностью отзывается на прозвище баба Лида. Не знаю, понял ли он что-нибудь, но сын наш парень умный, так что надеюсь, что понял.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});