Анафем - Нил Стивенсон

Этими словами Ж’вэрн выразил мнение всех сидящих за столом.

Кроме фраа Джада.

— Слова подводят. Вселенная одна, по определению «вселенной». Это не космос, который мы видим глазами и в телескопы — он лишь одно повествование, ниточка, вьющаяся через Гемново пространство, в котором помимо нашего повествования есть множество других. Каждое представляется находящемуся в нём разуму единственным. Геометры были в других повествованиях, пока не прибыли сюда и не оказались частью нашего.

Взорвав свою бомбу, фраа Джад встал и вышел в туалет.

— О чём, скажите на милость, мы говорим? — вопросил фраа Лодогир. — Никак о литературе?

Однако в его голосе не было издёвки, только зачарованный интерес.

— Тогда, возможно, наш мессал и впрямь превратился в то, чем считают его наши враги, — с вызовом произнесла Игнета Фораль и повернулась к тому, о ком писала работу годы назад, в унарском матике.

Пафлагон был на восьмом десятке и выглядел скорее внушительно, чем благообразно. Он смотрел в стол и, судя по иронической усмешке, добродушно смирялся с тем, что ему придётся стать переводчиком фраа Джада.

— Фраа Джад, — сказал он, — говорит о Гемновом пространстве. Наверное, удачно, что он сразу к нему перешёл. Гемново, или конфигурационное пространство — это то, как почти все теоры думают о мире. В эпоху Праксиса стало очевидно, что теорикой в этом пространстве заниматься легче, чем в трёхмерном Адрахонесовом, поэтому мы собрали пожитки и переместились туда. Когда вы говорите о параллельных вселенных, ваши слова звучат для фраа Джада так же дико, как его — для вас.

— Может быть, раз Гемново пространство настолько важно, вы немного о нём расскажете? — попросила Игнета Фораль.

Пафлагон снова улыбнулся и вздохнул.

— Госпожа секретарь, я пытаюсь придумать, как коротко изложить основное, не превращая наш мессал в годичную теорическую сувину.

И он отважно начал излагать азы Гемнова пространства, обращаясь к сууре Мойре всякий раз, как не находил способа объяснить какую-нибудь мудрёную концепцию. Почти каждый раз ей удавалось вытащить его из тупика. Она уже выказала себя приятной собеседницей, а огромный запас знаний, который она как лорит держала в голове, позволял ей легко растолковывать сложные понятия — она всегда могла вспомнить удачную аналогию или понятные доводы, изложенные кем-нибудь в более или менее далёком прошлом.

Кто-то меня дёрнул, и, войдя в кухню, я увидел конец своей верёвки в руках у Эммана Белдо. Ж’вэрнов сервент (я решил пока для простоты думать о нём в мужском роде) помешивал загадочную кастрюлю, и мы с Эмманом, не сговариваясь, отошли подальше, к открытой двери в сад.

— О чём мы говорим? — потребовал объяснений Эмман. — О чём-то вроде путешествий в четвёртом измерении?

— Хорошо, что ты спросил, — ответил я, — потому что Гемново пространство — что угодно, только не это. Ты говоришь о старой штуке, когда куча трёхмерных пространств лежат друг на дружке, как листы в книге, и можно перемещаться из одного в другое.

Эмман закивал:

— Если придумать, как двигаться в четвёртом пространственном измерении. Но ваше Гемново пространство — что-то иное?

— В Гемновом пространстве любая точка, то есть любая последовательность из N чисел, где N — число измерений Гемнова пространства, содержит всю информацию, описывающую состояние системы в данный момент.

— Какой системы?

— Любой, описываемой Гемновым пространством.

— А, ясно, — сказал он. — Ты можешь задавать Гемново пространство...

— Всякий раз, как захочешь описать состояние той системы, которую решил изучать. Если ты фид, и наставник задал тебе задачу, первый твой шаг — выбрать подходящее для неё Гемново пространство.

— Так о каком Гемновом пространстве говорит фраа Джад? — спросил Эмман. — Для какой системы задаёт все возможные состояния его Гемново пространство?

— Для космоса, — ответил я.

— Ой!

— Который для него представляет собой лишь один возможный путь в Гемновом пространстве. Однако в том же Гемновом пространстве возможны точки, не лежащие на пути, который представляет собой историю нашего космоса.

— Но точки совершенно законные?

— Некоторые да. Вообще же очень немногие, но в таком огромном пространстве «очень немногих» хватит на целые вселенные.

— А как насчёт остальных точек? Незаконных?

— Они описывают невозможные ситуации.

— Кусок льда внутри звезды, — подсказал Арсибальт.

— Да, — сказал я. — Где-то в Гемновом пространстве есть точка, описывающая космос, почти такой же, как наш, за одним исключением: в некой звезде находится кусок льда. Ситуация невозможная.

Арсибальт перевёл:

— Нет правдоподобной истории, которая могла бы к этому привести, то есть в эту точку нет допустимого пути в Гемновом пространстве.

— Если ты готов пока сдержать своё любопытство по этому поводу, — сказал я, — то суть моих слов вот в чём: ты можешь соединить череду законных точек — не лежащих на нашем мировом пути, но логичных — в другие мировые пути, такие же логичные, как наш.

— Но они не реальны, — сказал Эмман. — Или реальны?

Я не нашёлся с ответом.

Арсибальт сказал:

— Ты задал довольно глубокий метатеорический вопрос. Все точки Гемнова пространства одинаково реальны, как одинаково реальны все возможные тройки (х, у, z), поскольку это всего лишь цепочка чисел. Что наделяет одну последовательность точек — один мировой путь — тем, что мы называем реальностью?

Последние несколько минут суура Трис всё настойчивее покашливала, а теперь ещё и принялась бросать в нас различные предметы. Кроме того, зазвонили несколько колокольчиков: пора было подавать второе, и другие сервенты работали за нас с Эмманом. Мы на время занялись делом. Через несколько минут все четырнадцать участников мессала были на своих официальных местах: препты сидели за столом, дожидаясь, пока суура Асквина возьмёт вилку, мы стояли у них за спиной.

Суура Асквина сказала:

— Думаю, мы все согласились — пусть и с некоторыми оговорками — перейти в Гемново пространство вслед за фраа Джадом. И, судя по рассказу фраа Пафлагона и сууры Мойры, места нам там хватит!

Все препты вежливо засмеялись. Барб фыркнул. Мыс Арсибальтом закатили глаза. Барб явно умирал от желания уплощить сууру Асквину, подробнейшим образом объяснив, насколько огромно конфигурационное пространство вселенной — с оценкой, сколько нулей потребуется, чтобы записать число описываемых им состояний, докуда дотянулась бы бумажная лента, если бы на ней записали это число, и так далее. Однако Арсибальт занёс руку над его плечом — терпи, мол. Суура Асквина начала есть, и все остальные последовали её примеру. После короткой интерлюдии, во время которой некоторые препты (не Лодогир) хвалили еду, суура Асквина продолжила:

— Однако, возвращаясь к нашей дискуссии, я должна сказать, что не вполне поняла реплику фраа Пафлагона о разной материи Геометров, прозвучавшую до того, как возникла тема Гемнова пространства. Фраа Пафлагон, я полагаю, вы привели это в доказательство того, что Геометры прибыли из разных космосов, или, в терминологии фраа Джада, из разных повествований...

— Чаще всего говорят «мировой путь», — вставила суура Мойра. — Термин «повествование»... э... несколько отягощён.

— Вы заговорили моим языком! — воскликнул Лодогир, явно очень довольный. — Кто, кроме фраа Джада, пользуется словом «повествование», и что оно для них на самом деле означает?

— Термин редкий, — сказала Мойра, — и для некоторых связан с Преемством.

Фраа Джад как будто ничего не слышал.

— Если оставить в стороне терминологической спор, — продолжала суура Асквина чуть более резким тоном, — то я не понимаю, как всё соотносится: в чём вы видите связь между фактом существования разных видов материи и мировыми путями?

Пафлагон сказал:

— Космогонические процессы, ведущие к созданию того, из чего мы состоим: протонов и остальной материи, и рождению звёзд, в которых происходит нуклеосинтез, — зависят от некоторых физических констант. Самый известный пример — скорость света, но есть и другие, общим числом около двадцати. В те времена, когда у нас ещё было нужное оборудование, теоры потратили много времени, чтобы точно определить эти константы. Будь они иными, известный нам космос не возник бы: он остался бы бесконечным облаком тёмного холодного газа, или одной огромной чёрной дырой, или чем-нибудь ещё таким же простым и скучным. Если представить константы рычагами на панели управления машины, то все эти рычаги должны стоять в определённом положении...

И снова Пафлагон посмотрел на Мойру. Та подхватила:

— Суура Демула использовала аналогию с кодовым замком сейфа, комбинация которого состоит примерно из двадцати чисел.