МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1961. Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов - Алексей Полещук

— Я должен буду ампутировать у вас совершенно здоровую ногу? — ужаснулся Маунт.

— Да, мой друг. Что ж тут ужасного? Из этой ноги я в три месяца сделаю второго доктора Эллиотта, который потом в две недели восстановит мою ногу. Вот почему я хотел, чтобы вы сохранили мой эксперимент в тайне.

— Но, мистер Эллиотт, ведь это, это…

— Вы хотите сказать, что это будет бесполое, вегетативное размножение путем деления? Да, это так. Но отбросьте предрассудки, Маунт. Смотрите вперед, в будущее. Мой метод открывает перед человечеством неслыханные перспективы!

— Хорошо, мистер Эллиотт. Я сделаю все, что вы прикажете. Я надеюсь, что это не будет преступлением? — сказал Маунт, сильно побледнев.

— Нет, друг мой, это будет подвиг!

НЕОБЫКНОВЕННЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ

В лаборатории доктора Эллиотта находились трое. Сам Чарлз Эллиотт, доктор Маунт и Джимми. Двое последних были в белых халатах. На электрической плитке кипятились инструменты. Возле операционного стола стоял большой стеклянный сосуд с золотистой жидкостью.

— Ну что ж, приступим, — сказал Эллиотт и начал раздеваться.

Уже лежа на операционном столе и держа в руках маску для наркоза, он сказал, обращаясь к Маунту и Джимми:

— Итак, друзья, я ожидаю от вас самых точных и быстрых выполнений всех моих инструкций. Не забудьте сразу после операции перенести меня вниз, чтобы, проснувшись, я мог убедиться, что все приборы работают исправно, или дать вам указание, как их отрегулировать. Для меня слишком важен успех этого эксперимента. Приступайте! — И Эллиотт решительно прикрыл свое лицо маской…

Доктор Маунт был первоклассный хирург. Забыв о необычайности операции и перестав волноваться, он приступил к выполнению своих обязанностей. Джимми, заранее натренированный, четко выполнял роль хирургической сестры. Ногу отнимали в колене. Лишь только она окончательно отделилась от тела Эллиотта, ее в ту же секунду погрузили в сосуд с золотистой жидкостью. Схватив сосуд, Джимми поспешно унес его через люк в подземелье.

Когда он вернулся, доктор Маунт уже успел наложить последний шов на культю. Быстро и аккуратно забинтовав ее, он сказал:

— Готово, мистер Пратт. Можно нести вниз.

— Если позволите, доктор, я отнесу шефа сам. По лестнице неудобно будет идти вдвоем.

— А вы не уроните его?

— Что вы! Я отнесу его как младенца! — улыбнулся великан.

— Ну, тогда несите. А я пойду вперед и помогу уложить его.

Джимми осторожно взял на руки искалеченное тело своего благодетеля и шагнул с ним в люк, в котором уже скрылся доктор Маунт. Эллиотта уложили на заранее приготовленную постель около огромного металлического резервуара с множеством различных измерительных приборов. Изнутри резервуара, плотно закрытого, раздавался низкий, ровный гул. Стрелки измерительных приборов дрожали. В стороне стоял еще не убранный стеклянный сосуд с остатками золотистой жидкости на дне.

Маунт осторожно коснулся кисти спящего. Пульс был нормальный.

— Пока все идет как нельзя лучше, — сказал он облегченно и опустился в кресло возле постели.

Джимми взял стеклянный сосуд и ушел наверх.

Через два часа доктор Эллиотт пришел в себя. Голова кружилась от наркоза, в культе левой ноги чувствовалась тупая, ноющая боль. Поборов слабость, доктор Эллиотт слегка приподнялся на локтях и устремил свой взгляд на приборы. Их показатели. видимо, успокоили его.

— Все в порядке, — прошептал он и, упав на подушку, снова закрыл глаза.

— Как ваше самочувствие, сэр? — спросил Маунт.

— Нормально, — не поднимая век, ответил Эллиотт. — А как прошла операция?

— Блестяще!

— Спасибо, дружище. Я теперь усну, а вы последите за приборами. Стрелки не должны перемещаться. В случае чего — немедленно будите меня.

— Спите спокойно, сэр. Я все сделаю как нужно.

Эллиотт затих и вскоре погрузился в сон. А резервуар все гудел и гудел, и где-то внутри него уже начался чудесный процесс регенерации, в результате которого должен явиться на свет новый Чарлз Эллиотт.

«Каким он будет, этот новый человек? Как он отнесется к тому, что его так самовольно вызвали из небытия? Каково будет его сознание?» — такие и подобные вопросы теснились бесконечной вереницей в голове Маунта.

ОДИН В ДВУХ ЛИЦАХ

— Нет, мы с тобой действительно гении, Чарли! Кто посмеет это оспаривать? — весело расхохотался новый доктор Эллиотт, обращаясь к своему оригиналу.

Прошло всего лишь два часа с тех пор, как он был вынут из резервуара и приведен в чувство при помощи кислорода, введенного ему в легкие, и вот он уже разгуливает по лаборатории как ни в чем не бывало. Одноногий оригинал, опирающийся на костыль, смотрел на своего двойника, сияя от счастья.

— Тебя нужно еще подвергнуть тщательному осмотру, Чарли, — ласково сказал Эллиотт Первый. — Ложись на стол, а мы с Маунтом тебя простукаем и прослушаем.

— Правильно, друзья, — согласился Эллиотт Второй и лег на операционный стол. — Хотя, уверяю вас, что это излишне. Я чувствую себя превосходно. Гораздо лучше, чем до ампутации ноги.

Маунт вздрогнул и посмотрел на своего одноногого патрона, потом на его совершенно здорового двойника, у которого обе ноги были целы. «Общее сознание! — мелькнуло у него в голове. — Интересно!»

После осмотра Эллиотт Второй оделся, а Эллиотт Первый обратился к Маунту и Джимми:

— Оставьте нас, друзья, наедине. Нам необходимо поговорить.

Маунт и Джимми вышли.

— Прежде всего о сознании, Чарли, — сказал Эллиотт Первый, горя от нетерпения. — Расскажи, что ты помнишь.

— Я помню, — сказал Эллиотт Второй, — что я решил на самом себе проделать опыт регенерации и пригласил для этого доктора Маунта, который ампутировал мне ногу. Последним проблеском моего сознания был счет. Я начал считать до ста, но уже на тридцати погрузился во мрак. И вдруг я снова открыл глаза и увидел себя на этом столе. В первое мгновение, взглянув на свои ноги и увидев их целыми, я подумал, что Маунт побоялся делать операцию, и хотел его за это пробрать.

Но, увидев тебя на костыле, я мигом сообразил, в чем тут дело, и понял, что я новый Чарлз Эллиотт.

— Превосходно! — сказал Эллиотт Первый. — Значит, вплоть до операции наше сознание остается общим. После того как ты пришел в себя, оно раздвоилось, стало жить полной мерой в двух индивидах.

— И, пока мы будем жить в одинаковых условиях, — подхватил Эллиотт Второй, — оно будет продолжать оставаться почти тождественным.

— Правильно. А теперь скажи, что ты думаешь о своем или, собственно говоря, о моем прошлом.