Ночные кошмары и фантастические видения (сборник) - Кинг Стивен

Кто-то – возможно, Джанет Брайтвуд – закрыл дверь, ведущую с лестницы в подвал, перед началом собрания; теперь она распахнулась, и внутрь ворвались двое летучих мышей в полицейской форме. Их маленькие, сплюснутые лица, искаженные злобой, казалось, выплывали из огромных, странно раскачивающихся голов. – Амнистия! – кричал Робби Дельрей. Веснушки на его лице теперь резко выделялись, словно клейма, на пепельно-бледной коже. – Амнистия! Мне обещали амнистию, если мы будем стоять на месте и поднимем руки!

Несколько человек – в основном те, кто толпился у кофеварки, – подняли руки, продолжая в то же время пятиться от летучих мышей в форме. Одна из них рванулась вперед со злобным рычанием, схватила одного мужчину за рубашку и притянула к себе. Не успел Пирсон сообразить, что происходит, как тварь вырвала у этого человека глаза. Какое-то время она рассматривала скользкую добычу на своей непонятной, бесформенной ладони, а потом отправила ее себе в рот.

Когда еще две летучие мыши ворвались в дверь, поводя во все стороны сверкающими черными глазками, другой полицейский-летучая мышь выхватил пистолет и, не целясь, трижды выстрелил в толпу.

– Нет! – услышал Пирсон крик Дельрея. – Нет, вы же обещали!

Джанет Брайтвуд схватила кофеварку, подняла ее над головой и бросила в одного из пришельцев. Та, ударившись с глухим металлическим стуком, облила его горячим кофе. На сей раз крик твари, вне всякого сомнения, выражал боль. Один из полицейских-летучих мышей рванулся к Джанет. Но она уклонилась, пытаясь убежать, споткнулась… И вдруг просто исчезла в толпе среди всеобщей паники.

Теперь рушились все окна, где-то рядом послышался вой сирен. Летучие мыши врывались с обеих сторон и рассредоточивались вдоль стен, явно имея целью загнать охваченных паникой Людей десятого часа на пятачок за мольбертом, где они сбивались в кучу.

Олсон бросил автомат, схватил Кендру за руку и бросился туда. Но тут в окно просунулась рука летучей мыши, схватила его за пышную театральную шевелюру и потащила наверх, хрюкая и причмокивая. Появившаяся затем в окне другая рука ногтем десятисантиметровой длины ловко вскрыла ему горло, пустив алый ручеек крови.

«Больше не будешь стрелять летучих мышей в сараях, дружок», – с тоской подумал Пирсон. Он осмотрел помещение. Дельрей, охваченный неизбывным ужасом, стоял между раскрытым саквояжем и упавшим мольбертом, бесцельно держа в руках автомат. Когда Пирсон потянул магазин автомата из его пальцев, Дельрей не сопротивлялся.

– Они обещали нам амнистию, – сказал он Пирсону. – Они обещали. – Ты что, серьезно считал, что можно доверять вот этим? – спросил Пирсон, изо всей силы вгоняя длинный приклад прямо в лицо Дельрею. Что-то хрустнуло – наверное, нос, – и варвар, проснувшийся в душе банковского служащего, бездумно отпраздновал первую победу.

Он двинулся к проходу, петляя между сваленными этикетками – их уже растолкала по сторонам толпа, когда металась по залу, – и остановился, услышав автоматные очереди за домом. Огонь… Вопли… Крики радости.

Пирсон рывком обернулся и увидел, что Кэм Стивенс и Мойра Ричардсон стоят в начале прохода между стульчиками. У них было одинаковое растерянное выражение лиц, и они держались за руки. Пирсон успел подумать: «Вот так выглядели Ганзель и Гретель, когда, наконец, выбрались из домика-конфетки». Потом он нагнулся, подобрал автоматы Кендры и Олсона и вручил им.

Еще две летучие мыши вошли через заднюю дверь. Они двигались спокойно, будто все совершалось по плану… Видимо, так и есть, подумал Пирсон. Действие теперь переместилось в заднюю часть дома – вот где была бойня, не здесь, и летучие мыши не просто стригли овец.

– Пошли, – сказал он Кэму и Мойре. – Эти сволочи наши.

Летучие мыши в задней части подвала слишком поздно поняли, что некоторые беглецы решили сражаться. Один из них повернулся, возможно, собираясь бежать, ударился о вновь вошедшего и поскользнулся в луже разлитого кофе. Пирсон открыл огонь по тому, который оставался на ногах. Пистолет-пулемет издал свое слабенькое «тах-тах-тах», и тварь повалилась навзничь, ее мерзкая морда разошлась и выпустила облачко вонючего тумана… Похоже на то, подумал Пирсон, что они действительно лишь иллюзии.

Кэм и Мойра, поняв, что им надо делать, открыли огонь по остальным летучим мышам; шквал огня придавливал тех к стене, затем они падали на пол и улетучивались из одежды еле заметным туманом, запах которого для Пирсона сейчас был слаще аромата астр на площадке перед Первым коммерческим банком.

– Пошли, – сказал Пирсон. – Если уйдем сейчас, может, и прорвемся.

– Но… – начал Камерон. Он осмотрелся, начиная, видимо, приходить в себя. Это хорошо; Пирсон понял, что им надо быть настороже, если они хотят выбраться отсюда.

– Не думай об этом, Кэм, – сказала Мойра. Она тоже обвела взглядом подвал и отметила, что, кроме них, там никого не оставалось – ни людей, ни летучих мышей. – Пошли. По-моему, лучше всего будет выбраться через входную дверь.

– Да, – согласился Пирсон, – но только если сию минуту.

Он бросил последний взгляд на Дьюка, лежавшего на полу с застывшим на лице выражением боли и удивления. Жаль, что нет времени закрыть Дьюку глаза, но это действительно так.

– Идем, – сказал он, и они осторожно двинулись вперед.

К тому времени, как они достигли двери, ведущей на террасу – и оттуда на Кембридж-авеню, автоматная стрельба в задней части дома начала стихать. «Сколько погибло?» – размышлял Пирсон, и ответ, который сразу приходил в голову: «Все» – был ужасен, но неопровержим. Может быть, еще одному-двоим удалось выскользнуть, но больше – точно никому. Это была превосходная западня, аккуратно и ловко расставленная для них, пока Робби Дельрей толок воду в ступе, тянул время, поглядывая на часы… Видимо, ожидая какого-то сигнала, который Пирсон предвосхитил.

«Пробудись я чуть раньше, Дьюк был бы сейчас жив», – горестно думал он. Может, и так, но если бы да кабы, то во рту росли б грибы. Сейчас не время для самообвинений.

Один полицейский-летучая мышь остался на часах на террасе, но он смотрел в сторону улицы, возможно, ожидая нежелательного вмешательства. Пирсон наклонился к нему через открытую дверь и спросил:

«Эй ты, грязная толстомясая задница, закурить не найдется?»

Летучая мышь обернулась. Пирсон снес ей голову с плеч.

Глава 4

Чуть позже часа ночи три человека – двое мужчин и женщина в рваных колготках и грязной красной юбке – бежали рядом с товарным составом, уходившим с одной из горок на Южной станции. Мужчина помоложе легко запрыгнул в открытую дыру пустого товарного вагона, развернулся и протянул руку женщине.

Она споткнулась и закричала – у нее сломался каблук. Пирсон подхватил ее за талию (он уловил еле различимый аромат дезодоранта «Джордже» на фоне более поздних запахов пота и страха), пробежал немного рядом с ней и крикнул, чтобы она прыгала. Когда она оттолкнулась, он подхватил ее за бедра и бросил прямо в протянутые руки Камерона Стивенса. Она ухватилась за них, и Пирсон наподдал ей еще, и она влетела в вагон.

Занятый подсаживанием, Пирсон отстал и только теперь увидел, как приближается бетонный забор, отмечавший границу грузового двора. Товарняк проскальзывал через проем в стене, но для него и Пирсона сразу в этом проеме места не было: если он не заскочит в вагон как можно скорее, то останется на станции.

Кэм выглянул в открытую дверь вагона, увидел приближающийся забор и снова протянул руки.

– Прыгайте! – крикнул он. – Вы же можете!

Пирсон не мог – во всяком случае, в прежней жизни, когда выкуривал две пачки в день. Теперь, однако, у него было чуть побольше силы и в ногах, и в легких. Он бежал по опасно усыпанному мусором слою шлака вдоль путей, выставив руки вперед, растопырив пальцы, чтобы нащупать руки, готовые подхватить его прежде, чем покажется забор. Уже можно было различить жесткие переплетения колючей проволоки, торчавшие из бетона.