Динамика бессознательного - Карл Густав Юнг

возможности доказать каузальность этой связи, поскольку при «передаче» не наблюдалось проявления никаких известных свойств энергии. Следовательно, имеются весомые основания усомниться в том, что мы вообще имеем дело с «передачей» чего-либо[581]. Эксперимент со временем принципиально исключает что-либо подобное, поскольку нелепо было бы предполагать, что ситуация, которая еще не существует и которая возникнет в будущем, способна «передавать» себя энергетически субъекту в настоящем времени[582]. Куда разумнее допустить, что научное объяснение должно начинаться с критики наших понятий пространства и времени, с одной стороны, и нашего понятия бессознательного – с другой стороны. Как я уже отмечал, сегодня невозможно объяснять ЭСВ или «значимые совпадения» с точки зрения энергии. Это побуждает отвергать и каузальное объяснение, ведь следствие нельзя понимать иначе, кроме как проявление энергии. Значит, рассуждать нужно не о причинах и следствиях, но о совместном пребывании во времени, о чем-то наподобие одновременности (gleichzeitigkeit). Я подобрал термин «синхронистичность» для обозначения того гипотетического фактора, который равнозначен каузальности как объяснительный принцип. В своей статье «Теоретические размышления о сущности психического»[583] я рассматриваю синхронистичность как психически обусловленную относительность пространства и времени. Эксперименты Райна показывают, что применительно к психическому пространство и время, так сказать, «упруги», что их возможно свести до почти незаметной точки, как если бы они зависели от психического состояния и существовали не сами по себе, а лишь как «допущения» сознательного разума. В исходном взгляде человека на мир – если судить по первобытным народам – пространство и время наделялись крайней условностью. Они превратились в «твердые» понятия лишь в ходе психического развития человека, преимущественно благодаря внедрению единиц измерения. Как таковые пространство и время не содержат ничего. Это гипостазированные понятия, порожденные аналитической активностью сознательного разума, и они образуют незаменимую систему координат для описания поведения движущихся тел. То есть они по своему происхождению относятся к психическому, что, возможно, и побудило Канта причислить их к априорным категориям. Но если пространство и время суть не более чем признаки движущихся тел, возникшие по интеллектуальной потребности наблюдателя, то их релятивизация посредством психических состояний больше не должна вызывать удивления, ибо она вполне укладывается в границы возможного. Такая возможность появляется, когда психическое наблюдает не внешние тела, а самое себя. Именно это подтверждают эксперименты Райна: ответы субъекта проистекают не из отслеживания материальных карт, а из чистого воображения; это «случайные» идеи, которые обнажат структуру, их порождающую, то бишь бессознательное. Укажу только, не вдаваясь в подробности, что ключевые факторы бессознательного психического, иначе архетипы, формируют наше коллективное бессознательное. Последнее есть то психическое, которое одинаково для всех индивидуумов. Его нельзя воспринять непосредственно или представить, в отличие от воспринимаемых психических феноменов, и вследствие «непредставимости» его природы я рассуждаю о психоидной структуре.

[841] Архетипы суть формальные факторы, отвечающие за организацию психических процессов в бессознательном, своего рода «образцы поведения». При этом они обладают «специфическим зарядом» и оказывают нуминозное воздействие, которое выражается в аффектах. Сами аффекты создают частичное abaissement du niveau mental [584], ведь, увеличивая «яркость» какого-либо конкретного элемента психики до аномального уровня, они отнимают столько энергии у других потенциальных элементов сознания, что другие элементы «затемняются» и в конце концов скрываются в бессознательном. Из-за ограничений, которые аффекты налагают на сознание сроком своего действия, происходит соответствующее ослабление ориентации, которое, в свою очередь, обеспечивает бессознательному благоприятные условия для проникновения в опустевшее пространство. Так, мы регулярно обнаруживаем, что неожиданные и в целом нежелательные элементы бессознательного прорываются вовне и выражают себя в аффектах. Такие элементы зачастую обладают низшей, примитивной природой, тем самым выдавая свое архетипическое происхождение. Как я покажу далее, отдельные проявления одновременности (синхронистичности) связаны с архетипами. Именно по этой причине я упоминаю здесь об архетипах.

[842] Экстраординарная способность животных ориентироваться в пространстве также указывает на психическую относительность пространства и времени. Стоит упомянуть и о поразительном умении адаптироваться ко времени червей палоло, чьи хвостовые сегменты с половыми продуктами (молока и икра) всегда появляются на поверхности моря в октябре и ноябре, за день до последней четверти луны[585]. В качестве объяснения приводят ускорение вращения Земли, вызываемое в эту пору гравитацией Луны. Но с астрономической точки зрения это объяснение вряд ли можно считать верным[586]. Несомненная связь между женским менструальным циклом и движением Луны по небосводу носит сугубо числовой характер; эти циклы на самом деле не совпадают друг с другом, и нет доказательств того, что они когда-либо совпадали.

[843] Проблема синхронистичности занимала меня долгое время, пожалуй, с середины двадцатых годов[587], когда я изучал проявления коллективного бессознательного и постоянно наталкивался на связи, которые невозможно было объяснить случайностями или последовательностями совпадений. Я обнаруживал «совпадения», отличавшиеся такой многозначностью, что вероятность их «случайности» стремилась к отрицательной величине, да еще в астрономическом исчислении. Для примера приведу следующий случай из своей практики. Молодой женщине, которую я лечил, в миг предельного обострения болезни приснилось, что ей вручили золотого скарабея. Когда она рассказывала мне этот сон, я сидел спиной к закрытому окну. Внезапно я услышал позади себя какой-то звук, будто кто-то негромко стучал по стеклу. Я обернулся и увидел, как летучее насекомое бьется о наружную поверхность стекла. Я открыл окно и поймал насекомое на лету, едва оно проникло в комнату. Это был ближайший аналог золотого скарабея, какого только можно встретить в наших широтах: скарабееподобная золотистая бронзовка (Cetonia aurata), которая, вопреки своим повадкам, вдруг решила почему-то очутиться в темной комнате. Должен признаться, что ничего подобного не случалось со мной ни до того, ни после, а сновидение этой пациентки накрепко запечатлелось в моей памяти.

[844] Еще хотелось бы поведать о другом случае, типичном для определенной категории событий. Жена одного из моих пациентов, мужчины старше пятидесяти, однажды рассказал мне, что, когда испускали последний вздох ее мать и бабушка, за окнами собиралось множество птиц. Мне доводилось слышать подобные истории и от других людей. Когда лечение ее супруга близилось к концу и нам почти удалось справиться с неврозом, у него неожиданно появились довольно безобидные симптомы, в которых я заподозрил сердечную болезнь. Я направил этого мужчину к специалисту, который его осмотрел и написал мне, что не нашел никакого повода для беспокойства. Возвращаясь с консультации с запиской от врача в кармане, мой пациент потерял сознание прямо на улице. Когда его принесли домой, жена уже сильно волновалась, ибо вскоре после того, как муж отправился к врачу, целая стая птиц села на крышу их дома. Разумеется, женщина сразу вспомнила истории, связанные с кончиной ее родственников, и ожидала самого худшего.