Гранд-адмирал 7: Вилка - Илья Сергеевич Модус

противника.

А вот Обскуро было не остановить.

Когда Седрисс понял это, то решил вновь изменить тактику.

Исполнитель оставил хитрости и решил положиться на силу воли. В прошлом ему удавалось побеждать таким образом.

Когда он был еще маленьким мальчиком, несгибаемая воля была его козырной картой. Именно воля позволила ему стать тем, кем он был.

И воля позволила ему отразить обрушенный на него шквал ударов, который в обычных обстоятельствах превратил одного Исполнителя в десяток. Но поменьше и не живых.

Но сейчас этого было недостаточно.

Седрисса происходящее выводило из себя. Раньше он думал, что является олицетворением Темной Стороны. Но сейчас был готов поклясться, что та выбрала себе другого любимчика. А ведь это противоречило всем канонам изучения Темной Стороны. Она не подыгрывает никому из своих адептов, когда они противостоят друг другу. Из такого конфликта должен выйти лишь один победитель — лучший из сражающихся.

И Седрисс со страхом понял, что это не он.

Он посвятил всю свою жизнь учениям Темной Стороны, служению Императору и поиску тайных знаний, он закалял свой дух, оттачивал тело и разум, как клинок — острый и быстрый.

И все равно этого оказалось недостаточно.

Этот сосунок-Инквизитор, уступающий ему буквально во всем, сейчас был сильнее. Могущественней. Лучше. И Седрисс ненавидел его глубинами своей черной души. Движимый черной яростью, он атаковал доминионца, обрушив на него град ударов. Движимый слепой ненавистью, он дал волю эмоциям, как никогда прежде.

Обскуро на мгновение замешкался, и Седрисс едва не отрубил ему голову — Инквизитор поднырнул под его клинок, ушел в сторону, выполнил перекат, а затем атаковал его Силой.

Ветвистые Молнии Седрисс перехватил своим клинком. И оказался готов к тому, что Рейнар атакует его под прикрытием слепящих искр. Боковой удар ногой, который Обскуро применял уже не раз, он блокировал своей рукой. Взвизгнули болью мышцы.

И следом за этим атака электричеством прекратилась.

Обскуро сделал выпад в прыжке, заставив Седрисса отступать туда, где сражалась Фреймис. Исполнитель ощущал ее ярость, отчаяние, желание прикончить свою противницу.

Но, как и у него, у нее едва ли что получалось.

На мгновение Седрисс увидел что происходит в другой части грузовой посадочной палубы.

Тви’лечка, которую он хотел, но так и не смог прикончить, с бешенной скорострельностью вела огонь из двух бластеров. Каждый выстрел приводил к обрыву жизни кого-то из членов экипажа, прибывших в ангар для противодействия очевидному противнику. Она перемещалась стремительно, будто и сама была чувствительна к Силе, но он не чувствовал в ней этого.

Просто быстрая удачливая стерва.

А вот у Фреймис дела шли хуже некуда.

Она лежала на палубе, раненная в ногу, прижимая рукой раку на предплечье. Ее оружие было рассечено и кусками разбросано в округе.

Ее противница, датомирская ведьма, стояла рядом. Парные световые клинки смотрели прямо в грудь и лицо потерпевшей поражение Инквизитору. Голова последней была вздернута, без страха смотря на свою противницу.

А та улыбалась. Ее губы шевелились.

Разумеется, Седрисс не слышал ни звука. Но он запросто мог прочесть движение губ. Небольшая, практически бесполезная уловка, которой он научился, когда скрывался от Империи по всей галактике. Кто вообще знал, что ему это потребуется в такое время?!

«Жаль, что тебя приказано взять живой», — произнесла датомирская ведьма, погасив свои клинки. — «Ну, ничего. Когда придет время выбить из тебя нужные сведения, мы встретимся снова. А пока… Прощальный подарок!»

Ее правая рука дернулась, и тело женщины-Инквизитора взмыло в воздух безвольной куклой. И уже через мгновение оказалось припечатанным к полу. Сила вспыхнула болезненными ощущениями.

Она не погибла, но лишилась сознания.

Чтобы увидеть все это Седриссу потребовались секунды. Еще меньше — для принятия решения, которое, несомненно, изменит его жизнь.

Обскуро напал, стремительно и беспощадно.

— Я сдаюсь! — закричал сквозь боль в челюсти Седрисс, демонстративно погасив свой световой меч и подняв руки.

— А мне плевать! — был ему ответ.

Прежде чем он успел осознать происходящее, в его лицо впилась тяжелая подошва ботинка бывшего инквизитора, окончательно лишившая его права и возможности на коммуникацию.

Следом была подсечка. Исполнитель завалился на спину, больно ударился затылком о палубу, после чего почувствовал как его грудная клетка вспыхнула болью — нога бывшего Инквизитора сокрушительно опустилась на его грудину, отчего та разразилась хрустом.

Секундой позже он, откатываясь в сторону, получил мощный пинок в живот, от которого внутри что-то недвусмысленно разорвалось, а из груди хлынул поток крови.

Мужчина едва успел защититься от обезглавливания, дрожа от боли, ужаса и страха.

— Ты оставил меня и моих людей на Вджуне, словно никому не нужный мусор, — впервые обратился к нему Обскуро с тем, что его в самом деле мотивировало для столь беспощадного избиения. — Решил, что я стану достаточной жертвой для замалчивания твоих собственных делишек. Использовал меня в качестве разменной монеты, чтобы нагадить Трауну и уйти от ответственности.

— Жаль, что ты не сдох! — выкрикнул Седрисс.

Но эту фразу понял лишь он сам — из-за отека лица и разбитой на части челюсти, потерянных зубов и израненного осколками оставшихся языка и ротовой полости его слова превратились в нечто, больше напоминающее нечленораздельный хрип напополам с бурчанием живота голодного ранкора.

Но, как оказалось, Обскуро его расслышал.

И понял.

Он сделал шаг назад, расклинивая из оружия, хотя мог всего одним взмахом обезглавить своего поверженного противника.

— Я буду полезнее тебе в плену, — прошамкал поверженный, униженный и сломленный Исполнитель. — Я… Я знаю все, что вам нужно, чтобы добраться до Бисса! Император — вот кто главный злодей!

— До него Теневая Стража тоже доберется, — пообещал Обскуро, двинув клинком своего меча вверх. — Встань и умри как мужчина. Лицом к лицу со своим палачом. Пришло время ответить за все сделанное перед тем, кому ты задолжал вендетту, Исполнитель.

Вокруг стало совсем тихо. Спокойно.

И из центра этого спокойствия в груди Седрисса, где стало совсем пусто после угасшего костра ярости, проросло понимание.

Он умрет.

Он умрет здесь.

Он умрет здесь и сейчас.

Чудесного спасения не будет.

Чудесного побега не будет.

По краям центра паники и обреченности в своем сердце Седрисс ощущал ненависть. И отчаяние — о да.

Преступное недоразумение, противоестественный факт, что слабак-Обскуро оказался сильнее него, ученика самого Императора, победил — все было на месте, все причины поверить, что у него есть возможность бороться.

Продолжить сражаться.

Попытаться убить эту тварь.

Победить.

Снова ощутить триумф.

Рука Седрисса, сжимающая рукоять светового меча, дрогнула, совсем