Прохоровка. Без грифа секретности - Лев Николаевич Лопуховский

с плацдарма и в то же время переправить туда уже отремонтированные.

Сошлемся еще на один немецкий источник. Генерал-майор бундесвера Дитер Бранд, ссылаясь на Фризера, утверждает, что в результате боя 12 июля только в танковых дивизиях «АГ» и «ДР» было подбито (получили повреждения) 108 танков и штурмовых орудий, из них отправлено в долгосрочный ремонт — 41, в краткосрочный — 67{562}.

Таким образом, общие потери корпуса СС подбитыми и уничтоженными танками и штурмовыми орудиями в количестве 153 штук (52 % от имевшихся на 11 июля) вовсе не кажутся преувеличенными. При отражении разрозненных и недостаточно организованных наших контратак 8 июля две дивизии корпуса СС потеряли не менее 42 танков. В контрударе 12 июля наши танки применялись массированно при сильной, как отмечали немцы, поддержке артиллерии. Части противника сами проводили контратаки, сближаясь с нашими танками, экипажи которых продолжали вести огонь из подбитых и даже горящих машин. Наша разведка отметила, что немцы эвакуировали с поля боя в ночь с 13 на 14 июля около 200 танков. Наверное, они не только советские танки вытаскивали с поля боя?

По мнению генерала Ф. Меллентина: «К исходу 14 июля стало совершенно очевидно, что немецкое наступление провалилось. <…> Потери в личном составе были не так уж велики, зато потери в танках были потрясающими. <…> Из всех «пантер», принимавших участие в боях, к 14 июля осталось только несколько машин». И далее: «Не лучше обстояло дело и в танковом корпусе СС»{563}.

К.-Г. Фризер, ссылаясь на документы 2-го тк СС, в 1993 году попытался определить безвозвратные потери немцев за один день — 12 июля. К вечеру 10 июля было списано в безвозвратные потери 17 танков и 3 StuG (штурмовых орудия), всего 20 единиц бронетехники, а к вечеру 13 июля — 25 (22 танка и 3 StuG). На этом основании он сделал вывод, что «безвозвратные потери, как это однозначно следует из документов, составили не более 5 танков». При этом 43 танка и 12 штурмовых орудий были отправлены в ремонт на длительное время{564}.

Позднее, в 2003 году, стало известно категорическое утверждение Фризера о том, что корпус СС 12 июля вообще потерял только 3 танка, а повреждено было всего 38 танков и 12 штурмовых орудий. Как следует из статьи Д. Бранда, цифра 3 относится только к тд «АГ», которая безвозвратно потеряла один T-VI «тигр» и два T-IV из танковой роты Риббентропа{565}. Но таких рот в танковом полку дивизии было шесть. А другие две дивизии, особенно — тд «МГ»? Нет безвозвратных потерь только потому, что все танки (даже подбитые советские) удалось вытащить с плацдарма?

Поэтому приводимая немецким исследователем смехотворная цифра безвозвратных потерь 2-го тк СС за 12 июля, составляющая менее 2 % от общих потерь корпуса за день, вызывает у профессиональных военных большие сомнения, даже учитывая самоубийственный характер лобовой атаки наших танкистов под Прохоровкой. Фризер не учитывает, что безвозвратные потери в ходе боев зачастую оформляли задним числом. Это удалось проследить по различным немецким источникам историку А.С. Томзову, который, надеемся, скоро опубликует уточненные результаты своего исследования. А «прибавка» существенная — 61 единица бронетехники. Когда и где она была приведена в состояние, исключающее ее восстановление?

По нашему мнению, безвозвратные потери трех дивизий 2-го тк СС 12 июля составили порядка 10 % от общих потерь (в общих случаях немецкие специалисты считают 15–20 %), то есть примерно 15 танков и 2–3 противотанковых САУ. Дивизии 3-го тк группы «Кемпф» за сутки боя в районе Ржавец, по нашим расчетам, безвозвратно потеряли не менее 20 танков и 3–5 САУ. Оба корпуса — не менее 40 танков, штурмовых орудий и САУ.

Следует учитывать, что Германия испытывала значительные трудности в производстве высокопрочной броневой стали. Это и ограниченность собственной сырьевой базы, и недостаточные возможности по получению необходимого сырья, особенно легирующих добавок, в частности молибдена, из нейтральных стран. Поэтому противник в любом случае стремился эвакуировать с поля боя всю бронетехнику, в том числе и ту, что годилась только для переплавки. Нельзя исключить, что при этом некоторые немецкие командиры пользовались возможностью уменьшить безвозвратные потери своих частей и соединений с молчаливого одобрения старших начальников. Не восстановленный и позже списанный танк все равно прошел уже по графе ремонта. Они могли это делать из соображений как собственного престижа, так и престижа элитного корпуса СС — в угоду чиновникам из фронтовых рот пропаганды Геббельса. Гитлеровскому руководству страны и вооруженных сил по мере того, как надежды на успех операции «Цитадель» таяли с каждым днем, тем более не хотелось признавать большие потери в танках.

Воюющие стороны использовали любую возможность для пропаганды своих успехов на фронтах. Дело доходило до прямой полемики в средствах информации. Это можно проследить по сводкам советского Совинформбюро. А уж Геббельс тем более не упустил возможность подчеркнуть превосходство немецкого вооружения и техники в борьбе с большевиками. Поэтому в вопросе о потерях новейших немецких танков нельзя сбрасывать со счетов пропагандистский аспект сражения.

Интересное совпадение: согласно донесениям, каждая из трех эсэсовских дивизий, как и тд «ВГ», к 17 июля потеряла по одному танку «тигр» — не больше и не меньше! Установили «лимит»? Между тем, по данным, требующим проверки, тд «АГ» потеряла два «тигра»: один — 6-го и второй — 12 июля. Известно, что Гитлер особенно интересовался вопросами боевого применения новейших танков в операции и лично разбирал один из случаев утраты танков «тигр», строго наказав виновных.

Из приведенных расчетов и рассуждений можно сделать вывод: в действительности безвозвратные потери противника до вывода из боя его главных сил были значительно больше, нежели указанные в донесениях. С сожалением приходится признаться, что по состоянию на сегодняшний день автору не удалось дать однозначный и точный ответ на вопрос о потерях сторон в бронетехнике. Читателю предоставлены сведения из различных источников, отмечены противоречия, нестыковки и сомнительные моменты в расчетах в надежде, что другие исследователи, более умелые и удачливые, смогут решить эту сложную задачу. Тем более что в последнее время в их распоряжение поступает все больше информации, в частности по потерям противника в противотанковых САУ, не учитывать которые при сопоставлении потерь в бронетехнике было бы некорректно.

На этом можно было бы поставить точку, и пусть читатель сам делает выводы. Но все же стоит попытаться сравнить потери сторон в бронетехнике.

Расчеты показывают, что 5-я гв. танковая армия 12 июля в бою под Прохоровной потеряла примерно в 2,5 раза больше