Темное, кривое зеркало. Том 5 : Средь звезд, подобно гигантам - Гэрет Уильямс

Вот. Это было его ответом. Он попытается запомнить его.

Они вскоре будут готовы. Ты готов?

Он уже спрашивал это. Он это знал. Но да — он готов.

Он был Альфредом Бестером.

Мы будем польщены, соединившись с тобой однажды.

Он был Альфредом Бестером, и однажды лемминг научится летать.

* * *

Он снова спал. В эти дни он никогда не знал, что было сном и что было реальностью Он жил в полусне. Была женщина, что говорила с ним и она всегда уходила. Она возвращалась, но он знал что она просто играет с ним. Однажды она покинет его, оставит его на милость судьбы.

Впрочем, ее голос был знакомым. Он видел в мыслях ее лицо, когда она говорила: чуждое, мудрое и прекрасное, с глубокими зелеными глазами и длинными волосами цвета воронова крыла. Он, конечно же, не мог видеть ее глаз, но у этой женщины волос не было, так что это явно была не она.

Наверное, она была просто сном.

Он видел еще одну женщину, и был твердо уверен что она — просто сон. Она же мертва, не так ли? Но все же — она сам убил когда — то ту, что вернулась к жизни. Во всяком случае, он так думал.

Эта женщина была человеком — симпатичная со светлыми волосами, высокая и… слово «элегантная» всплыло в его памяти.

Сейчас она не была элегантной. Она была покрыта грязью, пеплом и потом, волосы прилипли к лицу, одежда порвана. Яркий свет лился откуда — то…

…откуда — то, позади нее.

И что — то проходило сквозь него.

Что — то…..

Нет.

Он не увидит этого. Снова. Он выжил в первый раз, но второго он не переживет. Не надо снова. Не…

смерть смерть смерть смерть смерть смерть смерть червь червь червь пред нами пред нами мы боги смерти смерти смерти смерти мы раздавим тебя червь ничто пред нами просто червь пред нами ничтожный и ничто смерть смерть смерть смерть лишь смерть и ничего кроме

смерти.

И на этот раз все было куда хуже, потому что сотни голосов кричали на него, подавляли его. Некоторые звали его «брат»

Нет.

Нет.

Не надо больше.

Другое воспоминание. Где — то еще.

Тоже место, но раньше Он снова с женщиной. Они целуются под чужими звездами. Прекрасный, чуждый город раскинулся вокруг них, и они нашли храм для себя, и они целуются, и она так прекрасна, и он чувствует себя живым.

Живым.

Он обманывал себя. Он видел вселенскую истину впервые и обманывал себя мыслями о том, что он ошибается. Но он не ошибался.

Все умирают. Все умирает.

Кроме….

…него.

Нет, и он также умрет. Все они умрут.

Умирают даже дети.

Она была дочерью той женщины. Он не мог вспомнить ее имя, или имя женщины. Когда он увидел ее впервые — он знал что она умирает, и эта картина вызывала у него отвращение. Он больше не мог говорить с ней, или даже быть с нею рядом, хоть та женщина и была этим обижена. Он не мог внятно объяснить ей это. Он пытался — прежде и она просто не поняла.

Но она умерла.

Когда….

Нет.

Когда тварь…

Нет!

Когда тварь прошла в двери из света и он лишился глаз а девочка снова и снова кричала «Мама!», ее крики никто не слушал. Она умерла раньше чем тварь, прежде чем он выцарапал себе глаза чтобы не смотреть на это, чтобы не смотреть больше ни на что, и тварь умерла но поздно, слишком поздно.

Мама!

Все умирает. Все.

Даже любовь умирает, в конце концов.

Он спал. А, может быть, нет. Он не знал.

Он надеялся, что все же он спит.

* * *

— Значит, это пошло не по плану?

Синовал обернулся как раз, чтобы увидеть как приближается Сьюзен, материализовавшаяся на вершине башни. Он вздохнул. Были времена, когда он куда раньше узнавал о ее присутствии. Сейчас же она могла практически свалиться ему на голову.

Он не знал, было ли это его слабостью или ее силой.

— Она отказалась.

— Ты удивлен?

Он взглянул на нее, рассматривая ее заново, как он рассматривал ее в тот день, все эти годы назад, когда она явилась из пустоты в сердце Истока Душ.

В ее волосах появились седые пряди. Она слегка прибавила в весе. Одни ее шрамы стали менее заметны, другие стали выделяться.

В ее глазах вновь появилась мягкость, вновь появилась вера.

Странно, как подобный ужас и разрушения могут разбить веру в одних, и заново выковать ее в других.

— Нет. — согласился он. — Не совсем. Конечно, я надеялся. Я всего лишь…. раздражен, по большей части. Я надеялся, что она увидит мудрость в моих словах и послушает, но…. Нет. Я просто раздражен. Столь многое не потребовалось бы, будь она здесь.

— Моя миссия, к примеру. Мне не нравится покидать Проксиму.

— Ты не обязана быть здесь. Талии понадобится помощь, да, но это не обязательно должна быть ты.

— Я ей обязана. Это вопрос чести. Ты знаешь это, не так ли?

— Ты сердишься.

— Нет… ну ладно — да. Я думала, ты изменился после Морейла, врии и…. Я думала ты видишь больше, чем все эти комбинации фигур на шахматной доске. Иногда ты становишься прежним.

— Я знаю, зачем я сражаюсь. И всегда знал. Но я могу видеть приближающийся конец. Эта война может затянуться еще на тысячу лет, потеряй мы один мир в нужный момент — или же она может закончиться здесь и сейчас. Так мы рискуем всем, но другого шанса у нас уже не будет. Марраго и Маррэйн добрались до Минбара. Исток Душ связался с призраком Сети. Наши армии готовы. Казоми 7 относительно слабо защищена.

Это должно быть сделано сейчас.

— Все ради Шеридана?

— Как я знал раньше, и как я пытался доказать ему раньше… этой галактике понадобится лидер, когда меня здесь не будет. Это для начала. Что случится после — будет самой важной частью, и если я проиграю — нам понадобится Шеридан, чтобы продолжить все после моего исчезновения.

— А что, если не захочет он? Даже если выгорит — мы вернем его к жизни после двенадцати лет смерти. Двенадцать лет! Взгляни, как все изменилось. Взгляни на Проксиму и Альянс. Посмотри на Деленн! Ты думаешь — он готов снова прыгнуть в седло, не задавая вопросов? «А, так я все это время был покойником, да? Да что вы, никаких проблем. Вернемся к спасению галактики!»

— У таких как он и я — выбор что делать всегда не слишком велик.

— Выбор есть всегда. Ты мне это сказал.

— Прости меня. Сегодня я слегка… фаталистичен. Ты готова?

— Да. Я медитировала несколько часов разговаривая с Истоком. Я попрощалась с Дэвидом. Я готова.

— В этом нет необ….

— Нет, это долг. Это вопрос чести, как я сказала. Ты готов?

— Флот собран. Мои Охотники за Душами, столько Изначальных, сколько можно выделить, соединение легких истребителей Куломани и полк «Зеленых Убийц» Вижака. Так'ча и Братство заняты на текущих заданиях, но этого должно хватить.

— Время важно, помнишь?

— Я помню.

— Я не хочу вывалиться из сети, и обнаружить что тебя разбили.

— Этого не случится.

— Часы сверять будем?

— Не смешно.

— Спорю — ты это говорил всем женщинам. — она вздохнула. — Удачи.

Она подошла к краю пропасти.

— Мне не требуется удача.

— Всем нам нужна удача.

Потом она исчезла из вида.

Синовал вернулся к изучению окружения. Казоми—7, место рождения Альянса. Отсюда мир выглядел таким крошечным.

Он почти что мог потянуться и сжать его в руке.

* * *

Зак вошел в комнату и застал Дэвида сидящим и уставившимся в карту.

— Работа закончена. — доложил он с натянуто — радостной улыбкой. Дэвид вздрогнул и обернулся.

— Больше так не делай, Зак. — сказал он. — Ты мне едва инфаркт не устроил.

— Извини, босс. Ты выглядел чересчур задумчивым.

— Хммм… да..

— Сьюзен нет поблизости?

— Вернулась в Собор. Назревает что — то большое. Очень большое.

Зак поднял бровь и уселся с противоположной стороны стола.

— В самом деле? Думаешь, они наконец собрались снять блокаду, и немного нам тут помочь?

Дэвид посмотрел на него.

— С какой стати? Что мы можем предложить Синовалу? У нас нет ресурсов, мы не в стратегически выгодном расположении. У ворлонцев нет здесь базы. О, Синовал доберется до нас, со временем — Сьюзен постоянно давит на него — но будет это только когда все закончится. Не сейчас.

— Да уж. — горько произнес Зак. — И скольким еще из нас придется умереть, прежде чем это случится?

— Как можно меньше — насколько получится.

— А, забудь. Я знаю что ты делаешь все, что можно. Я просто ворчу.

— Я не обижаюсь. Я вспоминал кое — что из прошлого. Разговоры с ветеранами Дилгарской войны, когда я был мальчишкой и почему я хотел попасть в космос. Дорога была ясна, космос был безбрежными просторами, лежащими и ждущими, чтобы мы проставили на них свои имена. Мы были молоды, уверенны и считали, что можем все изменить.