Ярослав Мудрый и Владимир Мономах. «Золотой век» Древней Руси (сборник) - Наталья Павлищева

– Если Мономах и Василько объединятся, против них нет на Руси силы, чтобы противостоять! – горячо говорил Давыд.

Это и Святополк понимал. Вся его власть, как великого князя, распространялась только на Киевскую землю да города Туров, Пинск и Слуцк; за границей этих владений его влияние кончалось, там господствовали удельные князья. А вот у Мономаха, а теперь и у Василька под рукой оказывались огромные пространства по обе стороны Днепра! Верно говорит Давыд, нет опаснее этих двух людей!

– Стереть их в порошок! – не выдержал запьяневший Святополк и с ожесточением потер кулак о кулак. – Чтобы духа от них не осталось на земле!

– Мономаха, может, и не удастся убрать, а вот что касается Василька, то это пока по силам…

– Хоть Василька, хоть Мономаха!

– Правильно, великий князь! Поделом будет им понести от тебя заслуженную кару! Но Мономах человек выдержанный, а от Василька можно ждать всего. Шальной человек! Его надо брать первым! Если не схватим Василька, то ни тебе не княжить в Киеве, ни мне – во Владимире!

И тогда послушался Святополк Давыда и дал согласие на расправу с Васильком.

Рано утром 5 ноября 1097 года Василько отправил обоз с инвентарем, закупленным на взятый у ростовщика заем, в Теребовль, а сам поехал помолиться в монастырь Святого Михаила. Помолившись, вернулся на подворье, намереваясь отбыть домой. Вдруг от Святополка прискакал гридень, передал слова великого князя:

– Устраиваю я сегодня вечером свои именины. Почти меня своим посещением, князь!

Немного подумав, ответил Василько:

– Передай великому князю, что не могу остаться еще на день. Получил тревожное известие из дома, как бы не случилось войны.

Не успела осесть пыль, поднятая конем гридня, как прискакал новый гонец от Давыда:

– Не уезжай, князь, не ослушайся брата старшего. А завтра мы вместе поедем в родные края.

Но и на этот раз отказался Василько прибыть в великокняжеский дворец. Узнав об этом, сказал Давыд Святополку:

– Видишь ли – не помнит Василько о тебе, ходя под твоей рукой. Когда же уйдет в свою волость, сам увидишь, займет Туров, Пинск и другие города твои. Тогда помянешь меня. Но позови его теперь, схвати и отдай мне.

Тогда во второй раз послал Святополк гридня к теребовльскому князю:

– Если не хочешь остаться до именин моих, то приди сейчас, поприветствуешь меня и посидим все с Давыдом.

И Василько решил навестить великого князя. Отдав распоряжения, он сел на коня и направился к великокняжескому дворцу. Когда подъезжал, из-за угла шмыгнул к нему незнакомый отрок, остановил посреди улицы и проговорил придушенным голосом:

– Не езди, княже. Хотят тебя схватить!

– Откуда тебе известно? – строго спросил его Василько.

– Случайно услышал, как Давыд отдавал приказание людям своим. Верь мне, князь!

Прикинул в уме Василько. Кто может его схватить? Только что князья целовали крест, говоря: если кто на кого пойдет, то на того будет крест и все мы.

И, подумав так, перекрестился он и сказал:

– Воля Господня да будет!

Святополк встречал его на красном крыльце, шагнул навстречу, трижды поцеловал в щеки.

– Добро пожаловать, князь! Рад, что решил остаться на праздник.

– Не могу задержаться, брат. Я уже и обозу велел идти вперед.

– Ну что ж!… Тогда заходи во дворец, перекусишь на дорожку.

Святополк провел Василько к себе в горницу, усадил за уставленный едой и питьем стол. За ним сидел хмурый Давыд, прятал глаза.

– Посидите здесь, – сказал Святополк, – а я пойду распоряжусь.

После его ухода Василько налил себе и Давыду вина, весело проговорил:

– Воспользуемся гостеприимством хозяина, полакомимся изысканными блюдами! А ты чего хмурый сидишь? С похмелья, что ли, не оклемаешься?

Давыд молча покивал головой, выпил вместе с Василько.

– Вот ведь какие люди рождаются разные, – продолжал теребовльский князь. – Одни напьются в стельку, но утром встают, будто вина в рот не брали. А есть такие, что утром голову от подушки не могут поднять.

Давыд промычал что-то неопределенное. Потом спросил:

– И куда великий князь подевался?

– Наверно, где-нибудь рядом.

– Я пойду за ним, а ты, брат, посиди.

Василько остался один. Он налил себе еще немного вина, выпил, принялся за еду. Вдруг шумно открылась дверь и в горницу вошли три незнакомых дружинника. Василько, не поворачиваясь к ним, спросил:

– Вас великий князь послал? Присаживайтесь к столу, угощайтесь без стеснения.

– Да, нас Святополк прислал, – ответил насмешливо один из вошедших. – Да только по другому поводу!

И, не дав опомниться князю, кинулся на него. Василько резко встал, отшвырнул его к стене, спросил с гневом:

– Ты что, белены объелся? На кого руку поднимаешь? На князя?

– На князя, на князя! – заговорили двое других и схватили Василька за руки.

– Ну, не на того напали! – распаляясь, выкрикнул Василько и расшвырял их, как котят. Но тут же в горницу вломились еще двое, все вместе они заломили князю руки и надели двойные оковы.

– Позовите Святополка! Немедленно позовите! – не унимался Василько.

– А чего его звать? – проговорил один из дружинников, нагло заглядывая князю в лицо. – Мы как раз по его приказу тебя и заковали!

– Не может быть! Не мог Святополк совершить насилие надо мной! Он крест в Любече целовал!

Дружинники удалились, заперев горницу. Василько лежал на полу, скованный по рукам и ногам. Что случилось? Почему над ним совершено такое насилие? В чем он провинился? Был вместе со всеми князьями в Любече, поддержал решения съезда, целовал крест. Ни одного слова противного не сказал ни великому князю, ни другим князьям. Чем он обидел Святополка?

Время тянулось медленно. Слышно было, как за дверью ходили люди, но к нему никто не являлся. Он не знал, что в это время собравшиеся бояре решали его судьбу. Святополк, едва сдерживая волнение, говорил им, что Василько во Владимире на многолюдном пиру открыто заявлял, что объединится с Мономахом и свергнет его, великого князя, с престола. «Как быть, бояре?» – спрашивал он.

Посовещавшись, ответили бояре:

– Тебе, князь, следует заботиться о голове своей. Если правду сказал Давыд, пусть понесет Василько наказание. Но если Давыд сказал неправду, то пусть сам примет месть от Бога и отвечает перед Богом.

С тем же вопросом обратился Святополк и к игуменам – настоятелям монастырей и старшим священникам церквей. Те стали просить за Василька, считая его невиновным. Но Святополк вдруг уперся на своем:

– Верю Давыду. Никогда он меня не обманывал, всегда стоял за правду!

Той же ночью Василька перевезли в небольшой городок Белгород, расположенный в десяти километрах от Киева, завели в небольшую избу. Оставшись один, он огляделся, подкатился к порогу, ногами толкнул дверь. Она была не заперта. Подумал: «Значит, здесь решили освободить». Мысль о скором освобождении никогда не покидала его, потому что никакой вины за собой он не чувствовал.

Почти тут же вошел низкорослый и щуплый торок Берендий, овчар Святополка. Хищно ощерившись, взглянул на него, сел в угол и стал с показательным видом точить нож.

– Что, решил напугать? – насмешливо спросил его Василько. – Напрасно стараешься. Не на того напал!

Следом за ним шумно ввалились еще двое мужчин. Он их хорошо знал. Это были конюхи. Один был в подчинении Святополка, звали его Сновидом Изечевичем. Другой служил Давыду, имя его было Дмитр.

– Вы зачем меня привезли сюда? Скажете наконец?

– Сейчас ответим, – двусмысленно ответил Дмитр. – Мы все тебе скажем.

– Освободите меня. Побаловались и хватит!

– Мы освободим. Мы тебя сейчас так освободим, что свету белому рад не будешь! – вмешался в разговор Сновид Изечевич, постилая на полу ковер.

– Что вы надумали делать со мной? Не забывайте: я – князь! За любое насилие ответите перед великим князем!

– Ответим, ответим, – проговорил Дмитр и незаметно подмигнул торку и Сновиду. Все трое кинулись на скованного Василька и вцепились в него. Началась жаркая борьба. Изловчившись, Василько стряхнул их с себя и, ощерив окровавленные губы, проговорил, тяжело дыша:

– Прочь, холопы! Говорю же вам: наказаны будете за злодеяние!

– Дмитр, скликивай остальных! – приказал Сновид.

Сновид выглянул в дверь, стал звать:

– Эй, кто там! На помощь!

Вбежали еще двое, все набросились на князя, повалили его и стали держать за руки и ноги. Но Василько продолжал сопротивляться, выгибаясь дугой и норовя вывернуться из рук насильников. Тогда Дмитр выкрикнул:

– Тащите доску! Прижмем его к полу!

– Да где же ее взять? – спросил Сновид.

– На печке видел! – проговорил один из прибежавших мужиков. – До чего же сильный, черт!

Достали доску, положили на грудь Василька, по сторонам ее сели оба конюха и придавили так сильно, что хрустнули косточки. Василько громко крикнул от боли и бессилия:

– Что ж вы делаете, проклятые!

Он зажмурился и отвернулся, поэтому не видел, как подошел торок и молниеносным движением ножа вывернул ему глаз. Только перед ним вдруг вспыхнуло ярко-красное пламя и невыносимо острая боль пронзила все тело. Василько испустил долгий истошный крик и потерял сознание. Торок тотчас вынул второй глаз, показал его присутствующим: