Властелин Некронда - Джейн Уэлч

Молодой воин поднял на нее взгляд, уже по одному тону жрицы уверенный: что бы она ни собиралась сказать, он не хочет этого слышать.

21

Брид перекатилась на живот, ее вырвало, и девушка снова скрючилась, стараясь справиться с болью. Но та оказалась сильнее. Выгибаясь дугой, стиснув кулаки, несчастная кричала и корчилась. Казалось, зазубренный кинжал пронзает ей грудь, терзает плоть, вырезает сердце. Всхлипывая, Брид кусала руки и молила о пощаде.

Наконец благословенный сон снизошел на нее, и маковый настой швырнул девушку обратно в темный мир неизбежных кошмаров. Ухмыляющиеся лица глумились над ней, когтистые лапы тянулись схватить ее. «Ты последняя из твоего рода, последняя жрица, и скоро, скоро ты тоже умрешь».

Она проснулась от собственных криков. Да неужели этим мучениям не будет конца? Временами зрение и слух, пусть и смутно, возвращались к Брид, в другие же она терялась в искаженном и колышущемся мире боли. Грань между явью и сонными видениями казалась такой зыбкой. В какой-то миг девушке померещилось, будто она видит Халя, но правда ли это был он? Халь помог бы ей, утешил, однако склоненное над ней смуглое лицо искажала гримаса отвращения.

– Халь, – простонала несчастная. – Халь, помоги мне.

Тьма забытья вновь накрыла и унесла ее.

Брид понятия не имела, сколько прошло времени, но когда она очнулась в следующий раз, что-то переменилось. Открыть глаза по-прежнему не получалось, однако боль сделалась менее резкой, скорее превратилась в жгучую пульсацию по всему телу. Снова накатила дурнота, головокружение, девушка чувствовала, как покрывается холодной испариной, но все же это было лучше, чем боль. Очнись, велела себе Брид, открой глаза. Открой! Но все напрасно.

– Она умерла? – спросил чей-то голос. Нет! Нет! Нет, я жива! Но с пересохших губ не сорвалось ни звука.

– Брид, Брид, моя милая, – ласково выдохнул знакомый мелодичный голос.

Керидвэн! Это же Керидвэн! На юную жрицу волной нахлынуло облегчение. Хотелось кричать от радости, но не было сил. Кто-то погладил ее по лбу, но все чувства были еще так тусклы, что прикосновение ощущалось, точно легкое облачко.

– Надо прекратить давать ей маковый настой, – печально произнесла Керидвэн. – Больше она не вынесет – ей нужно самой бороться с раной. И даже тогда…

Керидвэн немного помолчала и продолжила еще грустнее:

– Троица распалась, а без объединенной силы Трое мне не хватает мастерства исцелить ее.

Снова навалилась пустота, тьма все сгущалась, пока не превратилась в вихрящийся мир, где за огромными деревьями рыскали звери, еще чернее окружающей бесконечной тьмы. А потом из бесформенной тьмы раздалось пение, прекрасное и убаюкивающее, зовущее к покою.

В самом центре этого черного мира вдруг возникла яркая точка. Она все росла и растягивалась, становясь дорожкой ртути, что вела девушку через мрак леса – путь к выходу, путь домой! За ним лежало счастье. Вокруг завывали волки. Брид осознавала, что оказалась в призрачном, потустороннем мире, но ей не хватало силы воли ни на что, кроме как пассивно наблюдать за происходящим.

Смутно различила она прекрасных златокудрых людей. Они пели и смеялись. А рядом ждал ее дивный молочно-белый конь.

– Идем, Брид, идем. Ты сделала больше, чем в силах обычного человека. Садись на коня, скачи через Ри-Эрриш. Скорее, скорее, вступи на нашу тропу – мы отведем тебя к Великой Матери, к блаженству единения. Спеши, Брид! Она ждет тебя! – манили они.

Душа Брид начала склоняться к их зову. В конце концов, для чего ей жить? Халь ненавидит ее. Троицы больше нет. Девушку одолевали слабость и растерянность.

– Дитя, твои страдания не напрасны! – окликнул нежный голос из тьмы. – Мне жаль, мне очень-очень жаль, но ты непременно поймешь меня.

– Морригвэн?

Брид сразу узнала этот голос, хотя никогда не слышала его таким, без хрипа и неуверенного старческого дребезжания. Голос Морригвэн звучал твердо, но ласково.

– Ты страдаешь – таков удел высших жриц. Это тяжкая ноша, но также и привилегия. Наша доля – самопожертвование, а не покой. Жизни наши посвящены Матери. Ты страдаешь за Нее. Прими же боль.

– Я так слаба. И так одинока, – возразила Брид.

– Радость моя, я учила тебя быть сильной, – мягко упрекнула ее Морригвэн.

– Он не любит меня.

– Жалость к себе! Ты не имеешь права жалеть себя.

Внезапно сияющий путь света, что манил Брид в грядущую жизнь, был прегражден. Морригвэн взяла ее за руки. Брид не узнала бы старшую жрицу – та стала такой прямой и сильной, руки ее были крепки и тверды, глаза сверкали.

– Возвращайся домой, Брид, и сражайся. Ты нужна им. Мы все терпим страдания, но если выживем, будем так сильны, что никому и никогда больше не одолеть нас. Встань и сражайся. Я не для того растила тебя, чтобы ты сдавалась перед пустячной болью! – Морригвэн сжала ей руку молчаливым пожеланием силы. – Старуха Ива не даст тебе умереть. Скажи Керидвэн, пусть отнесет тебя к Ведунье Иве.

– У меня нет сил…

Морригвэн привлекла ее к себе и крепко-крепко обняла.

– Возвращайся, Брид. От тебя зависят судьбы нас всех.

– Ива. Ведунья Ива, – в забытье пролепетала девушка.

22

– Она будет жить? Ты можешь помочь ей? – в тревоге спросил Халь.

– Не знаю, – честно призналась Керидвэн. – Я всего лишь одна и более не могу призвать силу Троицы. Я сделала все, что в моих силах, но она все-таки ускользает от нас. Мне остается лишь молиться за нее. – Жрица на миг умолкла и выразительно поглядела на Халя. – И за жизнь ее ребенка.

– Ребенка? – Юноша почувствовал, как краска сбежала с его лица. – Ребенка?

Пошатываясь, он поднялся на ноги, весь мир куда-то отодвинулся и померк.

Ребенок! То, что нужно, чтобы никогда не забыть о случившемся. Ребенок – постоянное напоминание о гнусном эпизоде. Халю позарез требовалось побыть одному. Поднявшись на стену, он устремил взгляд на золотые поля Фароны, на север, к Торра-Альте. Когда кеолотианская армия покинет эти края, он тоже уйдет, уйдет навсегда! Юноша сделал глубокий вдох, стараясь набраться внутренних сил. А когда повернулся, перед ним стоял Кеовульф.

Рыцарь сурово поглядел на младшего друга.

– Прости ее, Халь. Она – весь твой мир. Разве ты не понимаешь, что не можешь начать все заново! Твоя душа связана с душой Брид. Ты принадлежишь ей, а она принадлежит тебе.

– Она жрица. Она никогда не станет моей женой. Она уже замужем за своим догом, – с отвращением скривился торра-альтанец.

– Не позволяй ревности сгубить то, что было так прекрасно, – посоветовал широкоплечий рыцарь.

Халь покачал головой, но смысл слов Кеовульфа все равно ускользал от него. Халь хотел, честно хотел последовать доброму совету. Избавиться от гнусного чувства, что поселилось глубоко внутри и тянет все жилы, душит любовь к жизни. Он с силой ударил себя по виску, но лучше не стало. Опустив голову, юноша со злостью пнул куртинку пыльной травы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});