Между ангелом и ведьмой. Генрих VIII и шесть его жен - Маргарет Джордж

Представители обеих палат беспокойно заерзали. Их тревожное ожидание переросло в страх.

— Изменники стремятся лишить вас короля, ослабить его правление. Они посягают на его законные права; возмущаются его венчанием с королевой Анной; отказываются признать принцессу Елизавету его полноправной и законнорожденной наследницей. То бишь злонамеренно пытаются опорочить его словом или делом. К ним же примыкают и те, кто покрывает мятежников.

Истинный смысл последних слов, похоже, еще не дошел до присутствующих. Их лица оставались спокойными.

— Итак, поскольку ни одному добропорядочному англичанину не захочется подвергнуться обвинению в таком преступлении, всем подданным надо присягнуть короне на верность, дабы не оказаться в числе тайных врагов.

Я сделал знак Кромвелю, он поднялся со своего места и развернул свиток.

— Для вашей защиты, — провозгласил он, — клятву верности принесут все подданные нашей страны. После этого имена присягнувших будут занесены в особые регистрационные книги каждого графства. И тогда вы будете в безопасности, зная, что ваша верность обрела документальное подтверждение и никакие происки мятежников не смогут повредить вам. — Он окинул взглядом собравшихся и добавил: — Всем членам парламента будет предоставлена честь присягнуть первыми. А в дальнейшем они смогут разъяснить народу важность данной присяги.

Я велел ему сесть и продолжил:

— Текст присяги прост и понятен. Она требует лишь признания Акта о престолонаследии… Такой закон вы примете на сегодняшнем заседании, подтвердив, что мой брак с вдовствующей принцессой противоречил заповедям Божьим и никоим образом не может быть признан законным. Отныне право наследования трона переходит к наследникам королевы Анны. Только и всего. Все наши правоспособные подданные публично подпишут этот документ, дабы соблюсти и поддержать «осуществление и содержание» данного закона. Вы можете присягнуть на верность, поцеловав Библию или, если предпочитаете, священные реликвии. Ритуал присяги займет совсем не много времени. Но подобно тому, как единовременное таинство крещения очищает нас от первородного греха, так и обряд присяги охранит ваше земное бытие от позорного клейма измены.

Видимо, смысл сказанного дошел до собравшихся, ибо все они поднялись с мест, готовые согласиться с моими желаниями.

* * *

По моему предложению парламент узаконил новые правовые положения. Измена перестала быть обычным английским словом, допускающим разные толкования; теперь статьи государственного закона определяли ее. В них подробно рассматривались правомерные и неправомерные действия. Именно запреты мы детально обсудили с Крамом.

Я давно придумал для него приятельское прозвище Крам, не имея иного способа выразить ему свое расположение. При всем внешнем дружелюбии он был подобен скользкой и гладкой скале без выступов и трещин, которые позволяли бы добраться до вершины, до истинной сущности Томаса Кромвеля. Он жил в полном одиночестве, без жены (его первая супруга умерла, и он, похоже, не спешил снова связать себя узами брака), не заводил близких знакомств при дворе и тщательно скрывал свое прошлое. Странный человек. Я завидовал его самодостаточности.

В тот промозглый и безрадостный мартовский день, когда весь мир будто находился в спячке, я вызвал Крама на разговор.

— Парламент принял присягу, как и все главы лондонских гильдий, — сообщил я. — А когда наладится погода, мы отправим наших уполномоченных представителей по всем графствам.

— В Нортумберленде и пограничных графствах потеплеет только к июню, — заметил он. — Будем надеяться, что род Перси защитит ваших представителей и облегчит им задачу. Лорды Перси… как заноза в ладони вашей милости. Правда, на Генри можно положиться, но, говорят, он умирает.

Генри, девичья любовь Анны… Умирает? Он же еще молод, ровесник королевы.

— Натурой слабоват. — Крам, как обычно, ответил на мой невысказанный вопрос. — Север не пошел на пользу его хлипкому здоровью, причем не столько холодный климат, сколько суровые нравы. Такие, как Генри, расцветают лишь во дворцах, словно южные цветы в оранжерее.

«Но вы сделали это невозможным» — мог бы добавить он, но тактично промолчал.

— Вероятно, ему было бы лучше при французском дворе.

— Безусловно. Там любой воспрянет, да еще как! Что-то в таком духе, по-моему, говаривали о Цезаре — «муже всех жен, и жене всех мужей»[85]. Перси, очевидно, не удовлетворила супруга. Она покинула его и вернулась в отцовский дом. Несчастный. Одряхлел в молодости.

Мне надоел разговор об угасающем Перси и его недостатках.

— Значит, к августу присягу должны принять во всем королевстве, — вернулся я к исходной теме.

— Да. И в нашем распоряжении будут имена как верноподданных, так и инакомыслящих.

— Тогда нам пора решать, что мы будем делать с последними.

— Закон в данном случае предписывает смертную казнь.

Верно, закон не оставлял сомнений на сей счет. Но последние тринадцать лет в Англии никого не казнили, за исключением герцога Бекингема, задумавшего кровожадное предательское деяние. (Он намеревался тайно пронести на аудиенцию кинжал и заколоть меня.) Однако возможны ли подобные экзекуции за отказ подписать документ?

— И смертные приговоры придется привести в исполнение, иначе никто не поверит в силу нового закона, или все сочтут, что парламент не способен вдохнуть жизнь в им же изданные постановления, — уверенно заключил Крам и добавил: — Будем молиться о том, чтобы все подданные подписали присягу. Ради их же пользы и для нашего спокойствия.

Обязан ли я был предостеречь тех, кто помышлял об отказе, не понимая одного: время уступок и колебаний прошло, закон безжалостен. Если я не предупрежу сомневающихся, их гибель будет на моей совести.

Совесть? Нет, это отговорка, высокопарное оправдание. Подлинная причина заключалась в том, что… любовь к избранным людям обязывала меня позаботиться об их дальнейшей участи.

С Марией я уже все решил. С Екатериной вряд ли удастся поговорить, весной доехать к ней в Кембриджшир из Лондона невозможно. Но можно написать и сообщить ей о вероятной опасности.

Мор. Томас Мор не вылезал из Челси с тех пор, как сложил с себя полномочия лорд-канцлера. Строчил там свои бессмертные сочинения. Епископы Дарема, Бата и Уинчестера переправили ему мои двадцать фунтов, предлагая купить приличное платье и посетить вместе с ними коронацию Анны в Лондоне. Он отклонил предложение, написав дерзкую притчу о потере невинности. Сущность его отказа выражалась в следующем послании:

Ваше предложение навеяло мне воспоминание об одном императоре, издавшем закон о смертной казни за известное преступление для всех, за исключением девственных особ. Каким же уважением пользовалась девственность! И вот случилось так, что первой преступницей стала именно невинная девица. Император пребывал в немалом смущении, ибо нельзя было исполнить приговор. Данный случай со всей серьезностью долго обсуждался на заседании совета, и вдруг встал один из советников — простой добрый парень — и сказал: «Почему, господа, вы подняли большой шум из-за столь мелкого дельца? Давайте сначала лишим ее девственности, а уж потом казним».

Разбирая дело о былом супружеском союзе, ваши преосвященства сохранили чистоту и невинность, однако, милорды, дабы уберечь ее впредь, вам надо быть крайне осторожными. Ибо может так случиться, что вы сначала почтите своим присутствием коронацию, потом начнете проповедовать в ее пользу и в итоге, потеряв невинность, напишете трактаты в защиту оной; а уж если власть лишит вас невинности, то она сможет и погубить вас. Итак, ваши преосвященства, я бессилен перед тем, что угрожает мне смертью. Но Господь, будучи моим праведным Владыкой, поможет мне сохранить невинность.

Я тщетно пытался отыскать Мора на коронационном пиршестве — не как легендарный император, выманивший намеченную жертву, а как человек, опечаленный отсутствием близкого друга. Он не явился. Теперь же подобная бравада и незнание последствий вполне могут привести бывшего канцлера к небрежному отказу от присяги.

Придется съездить к нему. Я не видел иного выхода.

LIX

Как король и суверен, я мог приказать ему явиться в любое удобное мне время. Достаточно одного моего слова, и его тихая жизнь в уютном доме была бы разрушена. Но мне не хотелось так поступать. Я желал побеседовать с ним в дружеской обстановке. Поэтому я посоветовался с моими астрономами и астрологами и выяснил, что через четыре недели ожидается лунное затмение. Небесное явление мы изучим вместе, не отвлекаясь на земные подтексты. О них можно поговорить позже.