Последняя битва императоров. Параллельная история Первой мировой - Валерий Шамбаров

Изменить положение попытался Алексеев. В июне он подал царю проект ввести диктатуру тыла — так же, как во всех воюющих государствах. Подчинить персональному диктатору все министерства, промышленность, транспорт. Милитаризовать оборонные заводы, запретить забастовки. А рабочих обеспечить пайками, защитить от подорожаний и дефицитов. Но непонятным образом копия секретного документа попала в Думу, и «общественность» запаниковала. К царю тут же примчался Родзянко, доказывал, что учреждение диктатуры «бесполезно и опасно», как бы пущих беспорядков не вызвало. Проект спустили на тормозах.

А Гучков постарался дискредитировать самого Алексеева в глазах царя. Направил генералу весьма откровенное письмо, что «власть гниет на корню», нужны решительные меры. Алексеев ему, естественно, не ответил. Но и закладывать счел неэтичным, доносительство среди русских офицеров было не принято. Между тем, Гучков повсюду распространял свое «письмо к генералу Алексееву». Конечно, дошло и до государя. К счастью, он сумел понять в чем дело, и относился к своему начальнику штаба по-прежнему. О, на провокации Гучков был мастером. Например, вызвался сопровождать вдову генерала Самсонова в Пруссию за телом мужа. А потом принялся рассказывать: дескать, в Германии к нему подошел офицер, улыбнулся — вы меня не узнаете? Я, мол, разведчик, до войны действовал в России, служил в полиции, в охране Распутина, а моя фамилия Штюрмер, родственник вашего премьера, но только вы об этом никому… Слишком грубая ложь? Но для потока клеветы и такое годилось.

И все же кое-чего Алексеев сумел добиться. Была учреждена особая следственная комиссия генерала Н. С. Батюшина для борьбы с саботажем и экономическими диверсиями. В нее вошли лучшие следователи контрразведки: Резанов, Орлов, Барт, Логвинский, Малофеев и др. Работать они начали очень результативно. Еще бы, оперативных материалов у них уже было полно, а теперь наконец-то получили полномочия. Одними из первых были арестованы банкиры и промышленники Животовские, тесно связанные с Варбургами, со шведским «Ниа-банком» Ашберга. Загремел за решетку Дмитрий Рубинштейн, банкир и владелец самой популярной газеты «Новое Время», заливавшей страну грязью (летом 1916 г. в докладе кайзеру о подрывной работе канцлер назвал Рубинштейна «самой многообещающей личностью»). Арестовали юриста Вольфсона, промышленников Шапиро, Раухенберга, Шполянского, сахарозаводчиков Бабушкина, Гепнера, Доброго. Контрразведка копнула фирму Нобеля, Внешторгбанк, Международный банк. При обысках нашли предвоенные циркуляры германского генштаба № 2348 и 2348-бис, свежие инструкции Макса Варбурга, хранившиеся наряду с деловыми бумагами. Были изъяты целые вагоны уличающих документов.

Под удар попали еще не самые крупные фигуры — от них нити вели к настоящим «китам», Бродскому, Терещенко, Цейтлину, Гинзбургам, Манусу. Алексеев и его комиссия сумели зацепить главные корни антироссийского заговора, банкиров! Но уж тут-то подняла вой вся «общественность» — Дума, политики, Земгор, ВПК. Обыски и аресты объявляли вопиющими беззакониями. Иностранцы квалифицировали их как «еврейский погром». Алексеев защищал комиссию Батюшина, прикрывал ее деятельность своим именем и авторитетом. Но под нее подвели умелый подкоп. Нашли в комиссии слабое звено, некоего Манасевича-Мануйлова, при проверке очередного банка спровоцировали его взять «отступного» — мечеными купюрами. Поймали на взятке, и газеты растрезвонили, что комиссия просто занимается вымогательством.

Ну а когда Алексеев заболел и вышел из строя, следователей Батюшина заклевали окончательно. Ни одно из дел, заведенных ими, не дошло даже до суда. За «пострадавших» встали горой англичане, французы, американцы. А российские банкиры и промышленники вышли напрямую на царя и очень прозрачно намекнули, что не время ссориться с их кастой. Они добились своего, Николай II повелел закрыть дела. Наложил резолюции — «усердною работою на пользу Родине пусть искупают свою вину, ежели таковая за ними и была». Впрочем, даже это использовали против него. Теперь распускали слухи — царь с царицей покрывают изменников и шпионов!

Государь все еще не хотел жестких шагов. Да и шаги понадобились бы очень уж крутые: кардинальный поворот всей государственной политики, преобразование механизмов управления, изменения законов, карательные меры, крупные конфликты с союзниками… Все это в условиях тяжелой войны. Николай Александрович по-прежнему надеялся на сплочение ради победы. А уж потом, в мирное время, можно будет решить внутренние дела. Но разлад нарастал.

«Общественность» взялась регулировать правительство, устраивала обструкции неугодным министрам. А от Думы зависело финансирование военных, морских, железнодорожных заказов, министрам требовалось работать в тесном контакте с Особыми совещаниями, ВПК. В условиях травли они не справлялись с обязанностями. Или царь пытался нормализовать отношения с «общественностью», снимал министров. Но и с новыми случалось то же самое. Пошла настоящая свистопляска, за год сменилось 4 премьера, 4 министра внутренних дел, 3 министра иностранных дел, 3 военных министра, 3 министра юстиции, 4 министра земледелия… Они даже не успевали войти в курс дела.

Царь снова пошел на уступки либералам, отдал им пост, вызывавший больше всего нападок, министра внутренних дел. Назначил А. Д. Протопопова, заместителя председателя Думы, одного из лидеров блока прогрессистов. Берите, что вам еще надо? Но это назначение стало вообще сомнительным. Протопопов был членом нескольких русско-американских обществ, председателем Петроградского отделения Русско-Американской торговой палаты. Ездил в США и Англию, а на обратном пути в Стокгольме к нему явился Фриц Варбург, якобы закидывал удочки о сепаратном мире, а Протопопов их отверг. Но ведь это было известно со слов самого Протопопова. О чем шла речь на самом деле, никто не знает…

В сентябре он стал министром. В отличие от Хвостова, не делал заявлений, что не будет арестовывать смутьянов. Наоборот, превратился в ярого монархиста. Явился в Думу в жандармском генеральском мундире, и прежние товарищи его освистали. Протопопов из кожи вон лез, изображая себя перед царем вернейшим из верных, зачастил с докладами к царице, и она тоже поверила — это искренний защитник трона и династии. Но он стал делать то же самое, что Хвостов. Свернул борьбу с революционным движением.

А работу председателя правительства Штюрмера «общественность» просто парализовала. Он для всех был «изменником». Кстати, уже позже, при Временном правительстве была создана специальная следственная комиссия Муравьева, ей поставили задачу доказать «измену» царя, царицы, Штюрмера. Комиссия была заведомо предвзятой, перерыла все возможные материалы и… ничего не нашла. Все обвинения опровергла. И насчет сепаратного мира установила — в царском окружении не было не только реальных шагов, но даже и стремлений к нему. Но те, кто порождал клевету, сами это знали. Об истинной «вине» Штюрмера откровенно записал британский посол Бьюкенен: «Будучи отчаянным реакционером, он в союзе с императрицей стремится сохранить самодержавие в неприкосновенности».

Хотели предотвратить переворот, вот и стали «изменниками». Но навести хоть какой-то порядок для деликатного, со всех сторон задолбанного Штюрмера, оказалось невозможно. Царь заменил его Треповым — энергичным, твердым, и при этом свободным от всяких обвинений. Но при чем тут обвинения? Трепов в первый раз пришел в Думу, представиться, и его сразу освистали, орали: «Мы будем бороться с вами!» Положение России было не в пример лучше, чем в 1915 г. — успехи на фронтах, кризис с вооружением преодолели. Нет, не считались ни с чем. Нагнеталась истерия по «продовольственному вопросу», о «катастрофе в Румынии». Сессия Думы в ноябре вылилась в разнузданное безобразие. Министров охаивали и выгоняли. Милюков произнес скандальную речь, вывалив всякий негатив (причем в качестве доказательств зачитывал выдержки из немецкой газеты), после каждого пункта рефреном повторял: «Что это — глупость или измена?» Дескать, я ни в чем прямо не обвиняю, но выбирайте одно из двух. Его речь распространяли по рукам в миллионах экземпляров. Требование выдвигали все то же — «ответственное министерство».

За то, что допускаются подобные выходки, депутат-монархист Марков с трибуны назвал председателя Думы Родзянко мерзавцем. Его исключили на 15 заседаний. А Родзянко получил в поддержку массу писем и телеграмм, совет профессоров Петроградского университета в тот же вечер избрал его своим почетным членом, а правительство Франции на следующий день наградило Большим орденом Почетного Легиона. Нужны ли комментарии?…

Престиж России постарались подорвать и на международной арене. Само по себе втягивание в войну Румынии стало грандиозной диверсией — превратить русские победы в новое поражение, возбудить возмущение народа. Не получилось. Наше командование не влезло в ловушку, а армия ценой невероятных усилий удержала фронт, да еще и спасла остатки Румынии. Ну так ударили с другой стороны. Французская и британская пресса обрушила обвинения, что Россия… предала «бедных и благородных румын», не послала вовремя нужное количество войск, бросила «культурных румын» на растерзание. А тем самым предала других союзников, «вынужденных снова изнемогать в борьбе», лишила их шансов на быструю победу.