Хлопок одной ладонью - Василий Звягинцев

Играла негромкая музыка, на десятки километров простиралась панорама изрезанного балками города, окрестных селений, холмов, полуразмытых очертаний настоящих, на взгляд москвички, гор. Захватывающий вид. Смотреть бы и смотреть. Неподалеку, кстати, предприимчивый господин предлагал всем желающим бинокли за умеренную плату.

Далеко на северо-западе громоздились башнями белоснежные, но с серо-синими подошвами облака.

— К обеду будет дождь, — отметила Лариса, — или даже снег. Но мы успеем.

— Снег? — поразилась Майя. — При плюс двадцати?

— А при плюс тридцати в июне не хочешь? И такое бывает. Кавказ, матушка, — в который раз подчеркнула бонна.

Они заняли самый крайний двухместный столик впритык к чугунной ограде на краю обрыва, Майя бы даже сказала — пропасти.

— Чудо, истинное чудо, — шептала Майя, глядя на бурную речушку, почти вертикально мчащуюся вниз среди сосен и елей, рядом с площадкой — гигантских, а дальше превращающихся в непроницаемую сине-зеленую щетину.

Лариса в это время делала заказ неповоротливому, исполненному ощущения собственной значимости официанту. Раз забрались сюда, господа, никуда не денетесь.

— Так, может, поговорим наконец на равных, подружка? — спросила Майя. Именно, что на равных. А не то чтобы наставница с подопечной. Сейчас они были здесь вдвоем, без свидетелей, в случае любого развития событий она считала, что физически Ларисе не уступит, морально — тем более, и пистолет при ней. И у напарницы наверняка имеется. Отобьются. Хоть от абреков, хоть от кого…

А главное — Лариса нравилась ей все больше. Будь у нее нетрадиционные склонности, сказала бы — как женщина. А так — ей хотелось, чтобы они вправду стали подружками-напарницами. Слишком много общего она чувствовала с девушкой из другого мира.

— Разве я против? — спросила Лариса, улыбаясь туманно. Или так в ее глазах отражались кисловодские дали.

— Тебе сколько лет?

Удивительно, но Лариса задумалась. Даже пальцы с темно-алыми ногтями зашевелились, словно она собралась их загибать для счета.

— Двадцать семь, наверное. Или двадцать восемь…

— Как это? Ты что, подкидыш без документов?

Лариса коротко рассмеялась.

Как ситро, выцедила бокал густого и терпкого «Салхино», запила нарзаном, достала из нагрудного кармана жакета пачку сигарет неизвестной Майе марки, резко ее встряхнула и поймала зубами черный фильтр.

— Рассказать? Пожалуйста, времени у нас навалом… Только ты тоже винца отхлебни, проще понимать станет.

— Я сладкого не пью, лучше сухого. Или коньяку, раз такое дело.

Лариса в предельно сжатой форме ознакомила Майю с собственной биографией, а заодно с историей и нынешним положением «Андреевского братства». И то, как она все это излагала, навело девушку на очень простую мысль. Если изящная девушка с повадками коралловой змейки так откровенничает с нею, значит — что?

Вадим перешел на сторону «братьев» со всеми потрохами, и ее саму «исчислили и взвесили», сочли достойной высшего доверия? Иначе к чему такие, не диктуемые обстановкой детали и подробности?

«Без меня меня женили, сиречь, замуж выдали? — подумала Майя. — Или другой вариант. Всю правду до донышка нередко говорят и тем, кто ничего и никогда разгласить больше не сможет. По известным причинам. Только это уже полная чушь. Бред в стиле моей дорогой Танечки».

Удивительнее всего, что сама фактография Ларисиного рассказа не вызвала у нее ни малейшего удивления. Только чисто практический интерес. О подробностях их жизни, приключений, взаимоотношений она была готова расспрашивать и расспрашивать, но понимала что сейчас не время.

— Очень интересно. А мы как сейчас со всем этим соотносимся? Ты сказала — в Москве плохо, здесь вскоре будет не лучше. Пояснить можешь?

— Свободно. Эй, кельнер, долго нам придется горячее ждать? — отвлеклась она, чтобы шугануть выглянувшего в окошко официанта.

— Сей момент, мадам! Доспевает…

— Нашел «мадам»! Деревня… — фыркнула Лариса. И продолжила: — Поясняю. В Москве и окрестностях уже почти сутки идут бои. Вооруженное вторжение из иновременья. Ну и местные противники князя подключились…

— Как же? — поразилась Майя. — Ни по радио, ни по дальновизору ничего не передавали, я утром смотрела.

— Информационная блокада. В эфир идет только то, что надо. Есть способы. Выиграем, тогда и сообщим, опять же только то, что сочтем нужным…

Слова Ларисы Майю шокировали.

Значит, Вадим знал, что предстоит, раз отправил их буквально за часы до начала беспорядков. А сам он сейчас где? Наверняка ведь опять полез в самую заваруху. Жив ли? Везучий-то везучий, но до какой степени?

— Ты-то сама откуда знаешь? И с Ляховым, с Сергеем что? Знаешь?

Лариса усмехнулась с чувством явного превосходства.

— У нас связь другая. С вашими мужиками пока порядок. Живы, геройствуют. Ничего непредвиденного не случится, до вечера здесь будут. Оба…

И снова усмехнулась, довольная тем, что Майя не поняла ее тонкого юмора. Подумает, что оба — это Ляхов и Тарханов. А вот поставить перед ней двух Ляховых, каково?

— Давай чокнемся. Чтоб все были живы-здоровы…

Больше, конечно, Майя вернуться к прежнему безмятежному настроению не могла, расспрашивала и расспрашивала Ларису о деталях творящегося в Москве.

— Слушай, я все равно подробностей не знаю. У нас тут свои дела. Думаешь, вас сюда в эвакуацию прислали, подальше от шума и пыли? Отнюдь. Вообще, тебе немного не повезло. О твоей подруге не говорю, она местная, сама все знает. А ты кое-что упустила. Сюда москвички и петроградки с проблемами как в лечебницу ездят. Очень им горячие кавказские парни способствуют восстановлению нормального мироощущения… Могла бы познакомить. С надежными и безопасными…

Теперь уже Майя фыркнула. Совсем недавно она Татьяне такую «терапию» предлагала. Теперь вдруг — ей. Или это шутка?

— С чего ты взяла, что мне… требуется? Или сводничеством подрабатываешь?

— По глазам вижу. Любительница ты этого дела… Пока ехали, так и постреливала по сторонам…

Опять почти правда. Но и наблюдательная же, зараза! Майя действительно смотрела на многочисленных кавказских парней с интересом. Но — с академическим. Именно потому, что слышала, и не раз, впечатляющие воспоминания знакомых, в этих краях побывавших. Вот и хотела, хоть визуально, понять, что в них такого особенного.

— Извини, не по адресу обратилась. У меня другие вкусы…

— Девушки? Не похоже.

— Мальчики. Только нордического типа…

Лариса зевнула, прикрывшись ладошкой.

— Все так говорят. Да мне-то без разницы. Давай о деле. Видишь ли, в Москве так или иначе все скоро кончится. Или уже кончилось. А здесь только начинается, потому что узел всех проблем, ради которых мы чуть не год вашими делами занимаемся, — здесь!

— Зачем?

Лариса слегка опешила.

— Что?

— Зачем занимаетесь? У нас своя жизнь, у вас своя, похоже — интересная. И что вам от нас надо?

— От вас? — Лариса рассмеялась несколько зловеще. Вообще все, что имело угрожающе-тревожный оттенок, получалось у нее намного более убедительно, чем милый позитив. — Уж настолько ничего… Друзья мои — альтруисты со сдвигом, вот и лезут куда ни попадя. Мы вот с тобой, даст бог, в Новую Зеландию сгоняем, увидишь, как жить можно. Или к Алле в пятьдесят шестой. Но раз решили вам помочь, так поможем, хотите вы этого или нет…

Смысл этого выражения показался Майе несколько странным.

Лариса очень быстро все растолковала.

— Видишь ли, так получилось, что узел всех событий не совсем понятным образом к нынешнему дню оказался именно здесь. Связано это с одним человеком. Зовут его Валентин. Знакомы мои друзья с ним давно. Кое-кто уже шестьдесят лет. Я — поменьше. Он воображает себя чуть ли не богом вашего мира. Ну и пусть его, нас чужие бзики не трогают. У нас с ним даже джентльменское соглашение имеется. Он здесь, мы там, и никто никому ничего не должен. У него здесь несколько домов и дач, подружка хорошенькая, денег — как в Государственном банке. Живи да радуйся.

Однако последнее время этот парень начал вести себя странно. Такое впечатление, будто попал под дурное влияние. Безобразия всякие начались. Касались бы они только вас — да ради бога! Но возникла угроза нашим жизненным интересам. А это совсем другое… Ты, говорят, в боковом времени на катере через моря плавала. Так представь, что та же Татьяна начала по ночам дырки в днище сверлить. Зачем, почему, неясно, но, узнав об этом, что бы делать стала?

Майя задумалась. Не о своих гипотетических действиях, о том, к чему Лариса опять Татьяну вспомнила.

— А что ты вообще о ней знаешь? — спросила без нажима.

— Меньше тебя, наверное, но достаточно, чтобы взять на карандаш. И не надо из себя… девственницу строить. Полгода ты с ней бок о бок прожила. Две девки в мужской компании — только и болтать обо всем, что в жизни приключилось, чем до того занимались, кто с кем спал, как и почему. И отлично должна была понять из разговоров и поведения — на крючке она. Мы подобного насмотрелись, знаем, как оно бывает. Или под гипнозом, или перепрограммирована, а то и матрица в ней сидит…