Тень в зеркале - Ян Ирвин

Глядя на нее, ты заплакала бы от восторга, ведь у Инулии была атласная кожа, белая, как сливки, и гладкая, как мрамор. У нее были зеленые, как нефрит, глаза, большие и влажные, как у коровы… Ой! Больно! — воскликнул Лиан, потому что Карана ткнула его пальцами под ребра. — Извини! Я хотел сказать — большие и влажные, как у лани. А еще у нее были рыжие волосы цвета мякоти спелой сливы.

Лиан все больше и больше распалялся.

— Ее фигура была бесподобна и восхитительна, ведь она была стройной там, где женщине подобает быть стройной, и сочной и округлой в остальных местах. У нее была нежная длинная шея с бледной кожей и очаровательные худенькие плечи. Ее груди были круглыми и упругими, с жемчужно-белой кожей, которая, казалось, светилась…

— Ну хватит уже! — воскликнула Карана, даже в темноте было понятно, что она улыбается. — У тебя слишком богатое воображение. Такое впечатление, словно ты описываешь не серебряную статуэтку, а…

— Конечно статуэтку, кого же еще?!. Это был настоящий шедевр, и Хенгист работал над ним тщательно и в строжайшей тайне, пряча его от чужих глаз. Его мастер, жадный и скупой человек, следивший за тем, чтобы не пропало ни крупинки серебра, задумался о том, почему его уходит так много у Хенгиста, стал подсматривать за ним и обнаружил его новое произведение. Мастер сразу понял, как его можно использовать, потому что все знали, что младшая жена Федиля холодна и не может иметь детей…

— Это она-то холодна! — возмущенно прошипела ему на ухо Карана.

— Тсс! Не забывай, что это всего лишь сказание, и, пожалуйста, не перебивай!..

Федиль, конечно, обрадовался бы такой возможности избавиться от неверной жены, а у мастера как раз была дочь, которая вполне могла занять ее место. Мастер добился приема у тирана и показал ему статуэтку, хотя и получил за это совсем не то, на что рассчитывал. Одним взмахом меча разъяренный Федиль снес ему голову. Но его ярость не прошла — он стал следить за Инулией. На другой день еще до восхода солнца он заметил, что та покинула замок, и пошел за ней, предвкушая истязания, которым ее подвергнет.

Ничего не подозревавшие любовники встретились на своей лужайке у реки и, когда встало солнце, уже лежали нагие, сжимая друг друга в объятиях. Внезапно Инулией овладела необъяснимая печаль, словно их любовь была эхом ушедшего сна, она облила лицо и шею своего возлюбленного горючими слезами. Хенгист никак не мог ее утешить: она рыдала и рыдала, пока не появился Федиль.

Хенгист с Инулией поняли, что им не миновать смерти. Федиль не зря славился своей жестокостью. Он приказал приковать их к противоположным стенам огромной темницы. Они смотрели один на другого, но не могли ни прикоснуться друг к другу, ни поговорить, потому что стоило одному из них открыть рот, как другого начинали бичевать. Кровожадный Федиль намеренно выбрал для них эту ужасную пытку: Хенгист видел перед собой свою плачущую возлюбленную, не имея возможности ее утешить; а Инулия должна была наблюдать за тем, как издеваются над ее любимым.

Потом Федиль замыслил новое истязание. Он велел принести Хенгисту все инструменты из его мастерской: горн, тигель, молотки и щипцы, а также глину и песок для формы и другие приспособления для его работы. Ведь, несмотря на грубость и жестокость, Федиль понимал, что Хенгист великий художник, и потребовал, чтобы тот отлил из чистого серебра статую двух влюбленных, которая напоминала бы тирану о том, что они находятся в его власти, а их самих — унижала. Его смешило, что в последний раз любовники сольются в объятиях не наяву, а в виде статуи, изготовленной по его приказу.

Ваять свою возлюбленную из серебра по приказу ее мучителя было самой страшной пыткой для Хенгиста, но, если бы он отказался, ее стали бы бичевать и вздернули на дыбе. Поэтому каждый день он брался за инструменты и, бросив на Инулию полный вожделения взгляд, принимался за работу. Он знал форму ее тела, каждый его изгиб так, как может знать только великий художник, и смог бы изваять ее даже с завязанными глазами.

Прошло несколько месяцев. Статуя была закончена. Она вышла столь прекрасной, что Хенгист выронил инструменты и зарыдал. От Инулии осталась одна тень, она была худая и изможденная — скелет с огромными зелеными глазами. На лодыжках у нее открылись незаживающие раны от цепей, а ее живот, на который Хенгист раньше любил класть голову, впал и сморщился от голода. Впрочем, и Хенгист сильно изменился. Когда-то он был стройным и красивым, теперь же его тело иссохло, а вместо лица остался обтянутый кожей череп, но на краю смерти они любили друг друга еще больше, чем раньше.

И вот свершилось чудо. Инулия потянулась к Хенгисту, тщетно надеясь хотя бы на мимолетное прикосновение, и вдруг кольцо с цепью соскользнуло с исхудавшей ноги Инулии. Больше ничто не сковывало ее движений, к тому же стражник именно в этот момент куда-то отлучился.

«О, Хенгист!», «О, Инулия!» — воскликнули они и заключили друг друга в объятия, познав недоступное словам наслаждение.

Но вот пришел Федиль, чтобы посмотреть на статую и позлорадствовать над несчастными влюбленными. Увидев, что они обнимаются, Федиль пронзил их яростным ударом меча. Умирая, Инулия улыбнулась, глядя на статую, изображающую их прежнее счастье, которое они познали снова в последние мгновенья своей жизни.

«Пока на Сантенаре жив хоть один человек, — прошептала она, — будет жить и наша любовь, воплощенная в этой статуе. А ты и твое потомство будете прокляты и преданы забвению!» Так они с Хенгистом умерли, не выпуская друг друга из объятий.

Теперь статуя стала символом унижения Федиля и была ему не нужна. Он приказал ее переплавить и в ярости даже схватился за канаты, чтобы опрокинуть ее и оттащить к печи, но статуя рухнула прямо на него и раздавила. Узнав о гибели тирана, народ возликовал и уничтожил все, что напоминало о нем. Статую же поместили в большом храме, где она стоит и теперь как символ безбрежной и непобедимой любви.

— О, Лиан! — прошептала Карана, гладя пальцами его губы. — Беру назад все нелестные мысли о тебе, какие когда-либо приходили мне в голову!

— Как я и обещал, это сказание наивно-сентиментальное, — произнес улыбавшийся в темноте Лиан.

Они лежали в полном молчании, позабыв о своих заботах. Им было приятно просто лежать вместе. Им было тепло, и каждому было приятно ощущать ровное и глубокое дыхание рядом с собой в темноте.

Вдруг встревоженный Лиан услышал, как Карана тихонько всхлипнула, словно от внезапной боли.

— Что с тобой? — спросил он ее, крепко прижав к груди. Карана долго молчала, а потом заговорила, медленно подбирая слова, точно только что вернулась откуда-то издалека.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});