Рожденная революцией - Алексей Нагорный

– Все слышал? – спросил Пашутин.

– Все, – Иванов успокоительно похлопал сообщника по плечу. – Деваться ему некуда, он это понимает. Значит, ровно в два он войдет и отопрет решетку…

– Сейф будет открыт.

– А если – нет?

– Рискуем. Только Витька точно говорит: когда он сдает материал, она всегда держит сейф открытым. Не было случая, чтобы иначе…

– Ладно, – кивнул Иванов. – Ты подкатываешь тележку с контейнером к дверям кладовой. Входишь, нейтрализуешь Ананьеву, забираешь пакеты с фольгой, грузишь их в контейнер и едешь себе потихоньку через весь завод. Все знают этот контейнер, привыкли к нему, никто и внимания не обратит. А я за это время прикрою двери кладовой и буду ждать тебя во дворе, в машине. Ты вывезешь контейнер во двор, рабочие его погрузят, и мы спокойно выедем за пределы завода. Вот накладная, держи, – Иванов протянул Пашутину сложенную вчетверо бумажку.

– А Борода?

Иванов развел руками, печально улыбнулся:

– Каждому – свое. Есть такая благородная традиция: спасая товарищей, принимать удар на себя. Бородаев повезет платину на соседний завод. Он знает, что должен не на завод ее привезти, а по тому адресу, который я ему дал. Его, беднягу, догонит милиция…

– Кто поверит, – засомневался Пашутин. – Это же порошок, кому он нужен?

– Правильно, – сказал Иванов. – Прямо сейчас, отсюда, позвонишь своему Миронову и скажешь так: «Только что я выяснил совершенно точно: Бородаев и его сообщники, к сожалению, я их не установил, повезут платину на Комсомольский, восемьдесят два, квартира тридцать пять, Зенину Алексею Егоровичу». Они этого Зенина тут же проверят по ЦАБу и узнают, что он инженер, мастер цеха на заводе тугоплавких металлов и уж он-то имеет самую реальную возможность превратить этот полуфабрикат в ювелирные слитки. Все понял? Ну, само собой, когда сыскари кинутся домой к Бородаеву, там они найдут Володина. И круг замкнется. – Иванов потер руки, толкнул Пашутина. – Как наш «Санько»? Молоток?

Пашутин снял трубку телефона и набрал номер Миронова…

Зрительный зал заводского клуба был полон. Люди стояли в проходах, в дверях. Николай Федорович вышел на авансцену, к микрофону, и зал разом стих. Кондратьев смотрел на собравшихся и молчал. Вспомнился 22-й год, точно такой же зал на Петроградской стороне, где проходил вечер смычки милиции и трудящихся. Много воды утекло с тех пор.

– Товарищи, – негромко сказал Николай Федорович. – На заводе действует тщательно законспирированная группа преступников.

По залу пронесся гул голосов.

– Прошу понять правильно: мы обращаемся к вам, рабочим и служащим завода, потому, что верим в вашу честность, верим в то, что любой из вас, заметив самое незначительное, но подозрительное обстоятельство, не пройдет равнодушно мимо, а примет все необходимые меры. Речь идет о готовящейся краже драгметалла, товарищи. Будьте внимательны и осторожны!

Ровно без пяти два Бородаев получил на складе пачки с платиной и погрузил их в свой фургон. У ворот он предъявил вахтеру пропуск и накладную и выехал с территории завода. Он не заметил, что следом за его «Москвичом» двинулась светло-зеленая «Волга».

Спустя десять минут Николай Федорович получил следующий доклад по радиотелефону:

– Бородаев миновал завод. Увеличил скорость. Явно пытается скрыться.

Николай Федорович переглянулся со своими помощниками:

– В принципе, куда он денется? На Комсомольский?

– Похоже… – отозвался старший.

– Задержать, только с поличным.

– Вот вам и Пашутин, – удовлетворенно сказал Миронов.

– Поглядим. Пока полной ясности нет.

* * *

Ровно без одной минуты два Витька подошел к дверям кладовой.

– Зина, – позвал он.

Девушка повернулась к решетке:

– Что тебе?

– Вот, платина, – Витька кивнул на свою сумку. – Возьми накладную.

Она внимательно прочитала.

– Входи, – щелкнула замком решетки.

Витька понял, что сейф открыт, и Зина хочет спрятать новое поступление. Он понял также, что сейчас у него появились единственная и последняя возможность предотвратить преступление и самому остаться в стороне, все свалить на случай.

– Постой, – он протянул ей пачку платины. – Ты убери, а я потом зайду, распишусь. Некогда мне.

– Новые джинсы уплывут? – спросила она насмешливо. – Ничего, перебьешься. Входи, расписывайся и будь здоров. – Она направилась к сейфу. Он действительно был открыт.

«Что же делать?» – подумал Витька, но так и не успел решить этого вопроса. Пашутин оттолкнул его и прошел за решетку.

Витька тихо вскрикнул от неожиданности и, понимая, что теперь все кончено и пути к отступлению отрезаны раз навсегда, сжал голову обеими руками и отвернулся. «Что он сделает с Зиной, что?..» Эта мысль ввинчивалась в мозг, словно тупой, ржавый штопор. Оглянуться Витька боялся. «А вдруг он ее не тронет? – успокаивал он себя. – А вдруг обойдется?»

Пашутин вернулся, тщательно прикрыл решетку, сложил в контейнер пачки с золотой фольгой. Недобро усмехнулся:

– Нарушаешь уговор, Витя… Туфтишь… Уходи быстрее, легаши вот-вот пожалуют… – Пашутин покатил контейнер по коридору.

Витька догнал его:

– Что с ней?

– Пойди, погляди. Она, наверное, уже очнулась. Я ведь ее легонько, любя… Чтоб без лишних трупов, – и добавил зло: – Уходи, если сидеть не хочешь!

Витька побежал. В голове у него стучало, он мчался, не разбирая дороги, и только одна-единственная мысль сверлила его мозг: «Пропала жизнь. Ни за понюх табака пропала, Теперь если не расстрел, то десять лет наверняка». Он не раскаивался в случившемся, не жалел ни о чем, он только боялся. Он все же был очень слабым человеком, Витька Володин…

У выхода на площадку с мусоропроводом путь Пашутину преградил Иванов.

– Давай, – Иванов протянул руку.

– Договорились вывезти в контейнере? – растерялся Пашутин.

– Давай, – в голосе Иванова послышались металлические нотки. – Некогда объяснять…

Пашутин сжал зубы, отскочил.

– Понял я, – он двинулся на Иванова. – Сам хочешь все заграбастать? От Бороды избавился? От Витьки? А теперь…

Иванов не дал ему договорить: шагнул вперед и совсем неэффектно, почти незаметно ударил. Пашутин рухнул сразу – без крика. Иванов сложил пакеты с фольгой в целлофановый мешок, завернул в газеты и обвязал бумажным шпагатом. Вся операция заняла у него не более полминуты – чувствовалось, что он изрядно набил себе руку. Теперь сверток выглядел обычным мусором. Иванов подошел к ящику мусоропровода, сбросил сверток в шахту, прислушался и удовлетворенно хмыкнул.

Спустя полчаса Николай Федорович подвел итоги операции. Бородаев и Володин были задержаны. Зина очнулась и теперь чувствовала себя хорошо. Пашутин был убит – нож развалил ему все внутренности.

– Основная цель достигнута, – сказал Николай Федорович. – Золото и платиновый полуфабрикат мы сохранили. Если преступники подсунули нам чугунные пластинки вместо платины, – он улыбнулся, – то мы в свою очередь наградили их обычной алюминиевой фольгой. Минусы: убит один из членов банды, пострадала Зина Ананьева. Не обнаружен главарь – «Санько». Это серьезные просчеты, товарищи. Согласитесь: все это произошло потому, что мы некритически отнеслись к сотрудничеству Пашутина. Сообщения от рабочих поступают?

– Очень много, – Смирнов открыл папку, показал пачку писем.

– Давайте подумаем… – Николай Федорович прошелся по кабинету. – Механизм преступления предельно ясен: Володин подготовил вход в кладовую Пашутину. Тот взял фольгу, погрузил в контейнер. Они правильно рассчитали, что в это время на контейнер никто не обратит внимания – привычно. Далее – контейнер и труп мы обнаруживаем у входа на лестницу, преступник и фольга исчезли… Какие будут соображения?

– Рядом лестница, она ведет во двор, – сказал Миронов. – Опрошены десятки людей. Никто не видел, чтобы кто-то вышел с этой лестницы по двор.

– А вам не приходило в голову, – вдруг сказал Николай Федорович, – что «Санько», да-да, уверен, именно «Санько», чувствуется опыт и хватка, взял фольгу, упаковал, как обычный мусорный пакет, и швырнул в шахту? А потом поедет на свалку и подберет пакет?

– Интересная мысль, – Смирнов открыл свою папку. – Здесь одна работница картонажного цеха – она коробки упаковочные делает для готовых приборов – сообщает, что дважды – в марте и в мае – видела инспектора отдела кадров Иванова около мусоропровода. Иванов бросал туда какие-то пакеты. На ее шутливый вопрос ответил, что любит поесть на ходу, а это, мол, остатки завтрака.

– Проверял, можно ли отыскать пакет на свалке? – спросил Миронов. – Готовился?

– Возможно. Займитесь им вплотную…

Иванова арестовали через сутки. Арестовали в тот момент, когда он приехал в собственном «Москвиче» на утильбазу и получил от заведующего свой пакет. Этот пакет вскрыли в его присутствии. Иванов увидел нарезанную алюминиевую фольгу и заплакал – злыми и бессильными слезами. Потом приехали Николай Федорович и Виктор Кондаков и долго всматривались в лицо задержанного.