De Personae / О Личностях. Том I - Андрей Ильич Фурсов

в Россию. Вновь пришла в движение система, которая простаивала в течение нескольких лет. Нас засыпали пяти–, десятидолларовыми переводами. Доллары обменивались по официальному курсу на рубли, которые затем пересылались по почте по соответствующим адресам. Следует отметить, что почта работала безукоризненно, поэтому переводы терялись чрезвычайно редко. Советское правительство получило таким путём десятки миллионов долларов.

Меня очень беспокоило, как мы сможем покрывать колоссальные расходы банка, где нам взять такие доходы. Оказалось, что в России всё не так, как у нас. Например, в то время в России месячная рента в 10% не считалась непомерно высокой. Или другой пример: предприимчивый человек мог закупить в одном городе сахар по цене в одну крону, а продать его в другом городе, расположенном в нескольких часах езды о первого, за 1 крону 40 эре. Действуя подобным образом, за одну неделю можно было получить 40% прибыли. Под залог в банк отдавались уникальные вещи, убытков почти не было.

Новая экономическая политика стала животворящей силой для всего русского общества. Внезапно оживилась торговля, повсюду открылись магазины, на прилавках появились ранее припрятанные товары. Люди начали приводить в порядок дома и улицы. Вёдрами пошла в расход краска, мрачная прежде картина становилась цветной и радовала глаз. Уличная жизнь, как и в былые времена, забила ключом. То тут то там мелькали роскошные автомобили. Для посетителей вновь были открыты театры, кинотеатры и другие культурные заведения. В городе кипела жизнь.

В голодный 1921 год урожай составлял третью часть довоенного уровня. В 1922 г. он составил две трети, а в 1923 г. сравнялся с довоенным уровнем. Импорт в 1921 г. (в основном продовольствие) составлял 208 млн. золотых рублей, экспорт — только 20 млн. В 1922 г. импорт составил 270 млн., экспорт — 81 млн. В 1923 г. объём импорта был равен 144 млн. рублей, экспорт вырос до 206 млн. В последний год моей работы в банке, в 1924 г., импорт составлял 234 млн., а экспорт достиг 369 млн. рублей.

Когда потребовалась передышка, Ленин сделал утиный и необходимый шахматный ход — ввёл НЭП. Прежде всего, он намеревался удовлетворить требования крестьян. Но было бы ошибкой полагать, что большевики откажутся от своих первоначальных планов ввести новый коммунистический общественный порядок.

Теперь я отчётливо знал, какими ресурсами и возможностями обладает Россия, и не сомневался в том, что наступят времена, когда эта страна не только достигнет уровня промышленного развития Германии и Америки, но и оставит далеко позади себя эти частно–капиталистические страны.

В 1925 г. государство приступило к осуществлению программы по индустриализации. Эта программа была принята на партийном съезде в 1920 г. Ленин мечтал электрифицировать всю Россию, проложить по стране водные пути, возвести плотины и электростанции, необходимые для электроснабжения крупных промышленных предприятий, шахт нефтедобычи. Была создана государственная комиссия по планированию — Госплан. Эта комиссия планировала и осуществляла руководство строительства промышленных предприятий. Наглядным примером трудовых достижений стала гигантская гидроэлектростанция Днепрострой, расположенная в самом сердце промышленной Украины. Для популяризации строительства правительство разумно превратило его в общенародное дело. Каждый мужчина, каждая женщина вносили свои гроши в совместное дело, каждый чувствовал себя хозяином. В 1927–1932 гг. строительством руководил американский инженер Хью Л. Купер. Днепрострой стал гордостью России. В период наступления немцев в 1941 г. русские взорвали своё национальное достояние.

Другим достижением стало Московское метро, по своему убранству и оснащению превзошедшее всё, что было построено в столицах других стран для этих же целей. Был объявлен конкурс, в котором приняли участие многие архитекторы. Лучшие работы были приняты к исполнению. Каждая станция была построена по проектам разных архитекторов. Мощные эскалаторы связывали наземные и подземные станции. Скрытые источники света освещали белоснежные барельефы, создавая праздничное настроение.

Пока организовывался «Российский коммерческий банк» и перестраивалось его здание, я жил в доме генерального консула Аскера[743], где располагалась шведская торговая делегация[744]. Она была прислана «Шведским объединением по экспорту»[745], представляла собой полуофициальную организацию и выполняла функции посольства и консульства в тот период, когда советское правительство ещё не было признано Швецией.

Главой делегации был инженер Альгот Янссон[746], представитель «Шведского акционерного общества по производству спичек»[747]. Позже его сменил секретарь «Шведского объединения по экспорту» Давид Белин. В этом доме жили и другие члены делегации: инженер Лаурин[748], директор Йёста Хелльман, один из руководителей фабрики SKF в Москве, мой одноклассник и старый друг Франс Тойхлер, представитель фирмы «Атлас Дизель»[749], ранее работавший инженером на Нобелевских заводах[750]. Также здесь жил представитель фирмы «Эриксон»[751] инженер Энглунд[752], представитель фирмы «Шведская арматура»[753] инженер Ивар Элиассон. Членом делегации был также директор Уллс Ольссон из «Скандинавской компании»[754], но он жил в своём собственном доме. Он был женат на состоятельной русской даме и жил с женой и тещей в их старом родовом особняке, который большевики не тронули, поскольку его хозяином был швед.

Мы вели совместное домашнее хозяйство. На кухне орудовал старый русский повар. Он умело готовил повседневные шведские блюда, которые мы очень любили. На нашем столе бывала селёдка во всех видах, горох, свинина, коричневая фасоль, блинчики с брусничным вареньем, голубцы и другие шведские лакомства. Нам хорошо жилось, нас объединял дух товарищества.

Я покинул торговую делегацию и переехал в роскошные покои «сахарного короля»[755]. Величественный дворец с видом на Кремль стоял на берегу Москвы–реки. Постройка дворца обошлась в несколько миллионов. После революции здание было конфисковано советским правительством. Внутренняя отделка была великолепной, стены увешаны французскими гобеленами, полы устланы настоящими кавказскими и туркестанскими коврами, роскошные бронзовые и хрустальные люстры украшали потолки. Особенно нарядными были залы и приёмные. Комиссариат иностранных дел использовал здание для приёмов, в нём размещались особенно важные зарубежные гости. Здесь с семьёй жил и Литвинов.

В Комиссариате иностранных дел мне пообещали подыскать особняк, который я смог бы использовать в представительских целях. Разумеется, я пользовался бы им за плату, но и это было тогда большой привилегией, так как жилая площадь строго распределялась, на каждого человека полагалось всего несколько квадратных метров.

Прожив несколько месяцев во дворце, я получил особняк и перебрался в него. Ранее дом, занятый мною, принадлежал знаменитому русскому архитектору. Он находился в Риме и не вернулся домой, когда в стране произошла революция. Советское правительство, с большим уважением относившееся к интеллигенции, обратилось к архитектору за разрешением о предоставлении мне во временное пользование особняка, на что было дано согласие. Особняк располагался в центре города, в тихом Серебряном переулке Арбата. Маленький идиллический сад, окружавший его, и вся внутренняя обстановка говорили