Миля над землей - Лиз Томфорд

не пропустил ни одного турнира. Ты оплатил учебу Линдси в университете. Ты заботился о том, чтобы у меня было хорошее жилье. Я никогда не голодал. У меня было все, что нужно, а я не поблагодарил тебя за это.

Он кивает, не поднимая глаз.

– Так что спасибо тебе, папа.

Он быстро вытирает мозолистыми кончиками пальцев круги под глазами.

И наконец папа поднимает на меня взгляд:

– Я знаю, я не был тебе тем отцом, каким был до ее ухода, но я пытался. Действительно пытался, Эван.

– Я знаю.

– Мне было по-своему больно, но в то же время я чувствовал вину за то, что меня не хватило на то, чтобы заставить твою мать остаться. Я чувствовал, что именно из-за меня она бросила тебя, поэтому иногда мне было сложно прийти домой и смотреть на тебя. Я думал, ты меня ненавидишь, и я ни капельки тебя не винил.

Черт, теперь у меня печет глаза.

– Я никогда не ненавидел тебя, папа. Ты был нужен мне тогда, и я до сих пор в тебе нуждаюсь.

Суровый и порой холодный мужчина смотрит на меня с противоположной стороны стола, его лицо смягчается, стена мужества рушится, и его глаза наполняются слезами.

– Я люблю тебя, папа.

Когда эти слова слетают с моего языка, они кажутся правильными, нужными и давно назревшими. Я двенадцать лет не говорил ему этого. За последние двенадцать лет я не говорил этого многим людям, и при виде физического облегчения, которое, как я вижу, испытывает этот мужчина, я расстраиваюсь от того, что все это время этого не говорил.

– Я тоже люблю тебя, Эван. – Он быстро кивает головой, пытаясь взять себя в руки.

Обходя стол, я крепко обнимаю его, а он обнимает меня.

– Прости, что не сумел сказать этого раньше.

– Иногда это пугает. Мне это знакомо. – Его голос мягок от понимания.

Мы еще немного задерживаем объятия, прежде чем наконец отпустить друг друга.

– Я долгое время боялся позволить кому-то любить меня, – продолжает папа. – И я тоже боялся полюбить кого-то еще.

– До сих пор?

Он качает головой:

– Уже нет.

Я продолжаю подозрительно смотреть на него.

– Что? Не смотри на меня так.

– Пап, у тебя есть девушка? – поддразниваю я.

– Возможно. – Он пожимает плечами.

– Что? – У меня вырывается недоверчивый смешок. – Почему ты ничего не сказал?

– Это что-то новенькое. Вроде. Она была мне хорошим другом много лет, и она долго ждала, когда я буду готов впустить кого-то в свою жизнь. Незадолго до Рождества я перестал быть идиотом.

Гордая улыбка скользит по моим губам.

– Я могу с ней встретиться?

– Мне бы этого очень хотелось.

Все прежнее напряжение в воздухе давно исчезло, я беру кий и снова готовлюсь нанести удар.

– Итак, есть ли причина, по которой тебе понадобилось приехать сюда и провести этот разговор за день до самой важной игры в твоей жизни?

Я выполнил удар, не пропуская ни одного шара, и теперь жду удара отца, но он этого не делает. Он не сводит с меня глаз, ожидая ответа.

Между нами повисает долгая пауза.

– Почему ты не последовал за мамой, когда она ушла?

Он небрежно пожимает плечами:

– За некоторыми людьми не стоит следовать.

Я понимающе киваю.

– А за некоторыми стоит идти хоть на край света.

Я не поднимаю взгляда от стола передо мной, эмоции атакуют каждое из моих чувств, желая вырваться наружу.

– У тебя есть кто-то, за кем стоит следовать? – мягко спрашивает он.

Я резко выдыхаю:

– Да. Думаю, да.

– Ты ее любишь?

Я киваю, не в силах вымолвить ни слова.

– Тогда не отпускай ее, Эван. Я знаю, любить кого-то страшно, а позволять кому-то любить тебя, особенно после всего, через что мы прошли, еще страшнее. Но уверяю тебя, с правильным человеком это того стоит.

Страшно верить, что кто-то не оставит меня опустошенным после того, как я отдам ему всего себя. Но, несмотря на то что я никогда не говорил Стиви, как сильно люблю ее, я такой же опустошенный и в таком же ужасе от ее отсутствия.

– Все эти годы я играл в плохого парня, которого фанаты любят ненавидеть, и мне это нравилось, потому что я знал, что они ненавидят выдуманную версию меня. Я не хотел давать кому-то возможность ненавидеть меня настоящего, но это также мешало мне позволить кому-то полюбить меня настоящего. Но я думаю, что была та, кто полюбил меня настоящего, и я, возможно, потерял ее.

– Ты сказал ей, что любишь ее?

Я виновато качаю головой.

– Тогда, я думаю, пора ей об этом узнать.

Между нами повисает пауза.

– Папа, я не знаю, где буду играть после этого сезона. Ни одна команда не близка мне так, как «Чикаго», и я надеялся, что ты позволишь мне пригласить тебя на игру. Я скучаю по тому времени, когда ты приходил на каток, и я знаю, что тебе нужно работать и…

– Я приеду, – перебивает он меня.

Я благодарно улыбаюсь ему, доставая из заднего кармана билет.

– Приедешь завтра посмотреть, как я выиграю Кубок Стэнли?

– Посмотри на себя, Эв, – он недоверчиво качает головой, на его губах играет широкая улыбка.

– Это значит «да»?

Он смеется:

– Черт возьми, да, это «да». – Он выхватывает билет у меня из рук, с благоговением разглядывая его. – Я так горжусь тобой.

Я еще раз обнимаю его.

– Ты меня завтра познакомишь? – спрашивает он.

– Если смогу пригласить ее на игру.

51. Стиви

– Райан! – Я вкатываю внутрь свой чемодан. – Ты дома?

– Да, – бормочет он из спальни, нога за ногу плетясь в гостиную. – Ты сменила рейс? Почему ты так рано?

Его глаза затуманены сном, они едва открыты, но он притягивает меня в объятия.

– Я летела ночным рейсом. Решила, что пора вернуться.

Он тянет руки к потолку, все еще просыпаясь.

– Может быть, передумаешь уезжать из Чикаго? Особенно сегодня вечером?

Я небрежно пожимаю плечами, отводя взгляд.

– Ты сняла квартиру?

Я отмалчиваюсь.

– Знаешь, тебе не обязательно уезжать, если ты не хочешь. Я не хочу, чтобы ты уезжала, если только ты не чувствуешь, что так для тебя будет лучше. Ты можешь остаться здесь, без арендной платы. В любом случае Зандерс, вероятно, в следующем сезоне даже не будет играть в «Чикаго».

Мои глаза устремляются на него.

– О чем ты говоришь?

– У него нет ни агента, ни нового контракта.

Его тон слишком небрежный.

– Что ты имеешь в виду – у него нет агента?

Райан в замешательстве приподнимает брови.

– Он уволил его. Разве он тебе не сказал?

Какого черта?

– Нет! – От отчаяния я повышаю голос. – Зачем он это сделал?

Брат колеблется:

– Я… э-э… Я думаю, тебе следует поговорить об этом с ним.

– Он не может его уволить! Ему нужно где-то заключить контракт. Ему нужно заключить контракт в Чикаго! Он не хочет уезжать. – Я начинаю глотать слова. – Откуда ты знаешь?

Он одаривает меня сочувственной улыбкой:

– Он заходил к тебе, как только они прилетели из Питтсбурга.

Конечно заходил. Он звонил без остановки после нашего разговора, но я не отвечала. После того как он сказал мне, что