Черный человек - Василий Головачев

Через час секретарь выдал заказанную информацию. Комиссар прочитала сообщение и откинулась на спинку кресла, вытянув губы трубочкой. Повторила про себя: интрасенс… Аристарх – интрасенс! Ему-то зачем нужен Шаламов? И как удалось Ромашину привлечь его на свою сторону?

На столе замигали сразу три огонька: два голубых – личные вызовы, один желтый – «подтревожный».

– Кто – личные? – спросила Боянова.

– Дочь и сестра.

– Отвечу минут через пять, давай «мигалку».

Над столом возник объем передачи с фигурой Рене Борда, заместителя комиссара по внутрисоциальным проблемам.

– Вы еще в отделе? Как вы только выдерживаете, Власта?

Если к Шевчуку Боянова относилась как к другу, то к первому заму питала дочерние чувства, несмотря на разность в возрасте, и уже привыкла к его ворчливому тону. Борда имел громадный опыт работы с разными человеческими коллективами, знал статистику преступлений за три века, вел колоссальную работу по профилактике правонарушений и консультантом был незаменимым.

– Два сообщения, – продолжал старик, поняв мимику женщины. – Кто-то готовит выступление общественности, точнее – молодежных анархистских группировок против интрасенсов.

– Это серьезно?

– Очень серьезно. Используются два мотива. Первый: интрасенсы не люди и готовят «революцию», чтобы уничтожить человечество, которое мешает им решать свои нечеловеческие задачи. Второй мотив: будущее интрасенсов – превращение их в монстров типа Шаламова и Лондона, которые особо опасны для простых людей.

– Знакомые формулировки, вы не находите? Кстати, о том, что Лондон вышел из клиники, знают немногие, и если этот факт подается как лозунг, не имеем ли мы утечку информации?

– Вполне может быть, мои ребята уже работают в этом направлении.

– Я думала, негативных реакций на интрасенсов уже не будет, общество привыкло к их появлению как к неизбежному витку эволюции. Кто же стоит за «простыми людьми»?

– Пока неизвестно. Человек это умный, осторожный и хорошо информированный, и, судя по всему, одержим жаждой власти, а искать его надо у нас.

– Что?! В отделе?

– И в отделе тоже, но я имел в виду тревожные службы, связанные с предельным психическим напряжением работников: УАСС, пограничников, общественные инспекции.

– Вы говорите страшные вещи, Репс!

Борда провел ладонью по морщинистому лицу, раздвинул губы в улыбке.

– Похоже, это первый раз, когда ты отреагировала как женщина, Власта.

Боянова слегка покраснела, нахмурилась.

– Это что, порицание, похвала?

– Ни то, ни другое. Меня всегда поражал тот факт, что ты иногда больше мужчина, чем многие из нас. Не бойся оставаться женщиной, ведь это не умаляет твоих достоинств.

Комиссар справилась с собой, холодно взглянула на заместителя.

– Об этом мы поговорим как-нибудь в другой раз и в иной обстановке. Второе сообщение?

– Жена Шаламова Купава попала в клинику «Скорой помощи» в Рязани.

– Что с ней?!

– Пси-отравление. По-видимому, она в последнее время увлеклась ви-нарко – музыка, клипы, эйдовнушение – и не смогла самостоятельно выйти из транса. Кстати, мы только что узнали: она попала в сферу интересов социоэтической инспекции[86]. Придется нам изучить ее окружение, здесь не все чисто.

Боянова помолчала, переваривая сказанное:

– Вы знаете, что у нее ребенок?

– Да, дочь Дарья, от Мальгина. Дочь находится в приюте для «непонимашек»[87] и ни в чем, конечно, не нуждается, но сам факт…

– Дайте координаты клиники, завтра я увижусь с Купавой.

– Зачем?

Боянова озадаченно посмотрела на зама.

– То есть что значит зачем? Хочу поговорить с ней, выяснить причины ее увлечения… или вы не верите в мои психологические способности?

– Верю, но прошу с визитом повременить. Вы должны иметь всю информацию, прежде чем пойдете к ней, это лишь увеличит шанс помочь ей. – Борда умоляюще прижал руку к груди.

Комиссар, колеблясь, смотрела на него вопросительно, кивнула.

– Хорошо, пойду позже, когда вы… разрешите.

Заместитель вздохнул, сделав скорбное лицо: он понимал чувства женщины и на колючие выпады никогда не отвечал.

Разговор закончился.

Боянова вспомнила о личных вызовах, включила виом, и лицо ее при виде дочери разгладилось.

– Мамочка, я так соскучилась по тебе! – раздался в кабинете звонкий веселый голосок.

Кокос выглядел как и все костюмы этого типа, в таких ходила половина взрослого населения земного шара, настолько удачной, удобной, приспособленной ко всем случаям жизни, красивой и даже элегантной оказалась разработка инженер-модельеров УАСС, специализирующихся на снаряжении и одежде для спасателей. Кокосы для широкого потребления выпускались, конечно, без спецоборудования и компьютерного оснащения, но этот костюм полностью отвечал заказу. Мальгин убедился в этом сразу, как только надел его и включилось сопровождение.

Персональный киб-интеллект кокоса, инк типа «Советчик», носил звучное имя Харитон и хранил в памяти гигабайтовый запас медицинской информации. Он сразу понял, что требуется другу-хозяину, и Мальгин вздохнул с облегчением: с помощью Харитона он надеялся быстрее овладеть бессознательными процессами просачивания знаний из «черных кладов» памяти, а главное, в моменты «выглядывания» из психики «черного человека» мог записать происходящее и в дальнейшем контролировать собственное поведение.

Кокос имел цвет морской волны, а кармашки, накладки и погончики были более темными, почти черными, пришлось заменить светлые кросс-туфли на черные.

– Неотразим, – проговорил на ухо Харитон; не на ухо, конечно, психосвязь осуществлялась непосредственно с мозгом, но мысли инка воспринимались как шепот.

Мальгин озадаченно повертел в руке тоненькую дужку эмкана, которую собирался надеть на голову, упрятав под волосы. Он услышал пси-передачу инка без антенны!

– Ты хорошо меня слышишь? – спросил он мысленно.

– Нормально, – ответил Харитон. – Чему ты удивляешься, интрасенс? Ты теперь весь – антенна, приемник и передатчик одновременно, так что привыкай. Кстати, не обладай ты экстрасенсными способностями, вряд ли смог бы подключиться к мозгу Шаламова без аппаратуры, как ты это сделал на Симушире.

– Ты и об этом знаешь?

– Класс обязывает.

Мальгин мысленно пожал руку Харитону, представляя его похожим на Железовского и отца одновременно. Дверь кабинета закрылась за ним.

Из института он отправился сначала домой, поужинал и позвонил отцу, чувствуя раскаяние: обещал звонить почаще, а получается раз в неделю.

– Привет, беглец, – проворчал старик, расчесывая грудь под халатом; он то ли встал недавно, то ли собирался ложиться спать. – Никак я тебе спонадобился?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});