Ересь Хоруса. Омнибус. Том II (ЛП) - Абнетт Дэн

Крий не произнёс ни слова, но тронулся с места, и Железные Руки молча последовали за ним.

14

Борей поднял глаза на Крия — с того дня, как они покинули Терру, кожа поверх угловатых костей его лица стала бледнее, а само оно осунулось. На храмовнике были чёрные одежды, а не его загубленная броня; толстые оковы на его запястьях и лодыжках соединялись цепями с адамантиевым ошейником, который окольцовывал его шею. Он выпрямился, звякнув звеньями цепей друг о друга. Его раны явно причиняли ему боль, но он исцелится и будет жить. Лицо Борея не выказывало никаких эмоций, но Крий уловил какой-то проблеск в глубине его глаз. Его рассудок взвесил возможности в отношении того, что это может означать: злость, жалость, решимость, узнавание? Он отмёл их все как не имеющие отношения к делу.

В ангаре было так же тихо, как и во время их прибытия все эти месяцы тому назад. Тёмную каверну по-прежнему заполняли обобранные каркасы посадочных судов и боевых катеров, и всё так же было не продохнуть от жаркого воздуха. "Грозовой Орёл" Борея с чёрно-золотым корпусом стоял готовый к вылету, его прожекторы порождали озерцо света перед открытой посадочной рампой.

— Мы на рубеже света, — сказал Крий. — Как только мы улетим, мы пошлём сигнал. Твои братья тебя здесь найдут.

— Ты… как они, — произнёс Борей, переводя глаза с Крия на остальных Железных Рук.

— Они мои братья, — ответил Крий.

— Этому не будет конца, — негромко сказал Борей. — На том пути, которым ты сейчас идёшь, гибнет всякая надежда.

— Надежда, Борей, была потеряна давным-давно, — голос Крия звучал тихим скрежетом. Он чувствовал, как стучат в груди машины, заменившие ему сердца. — Она была потеряна в тот миг, когда пал наш примарх, когда наши отцы стали смертными в наших глазах. Эта война кончится не так, как ты думаешь, Борей, и не так, как того желается твоему повелителю, — он замолк и поднял свои руки. Рассечённые цепи бряцнули в тех местах, где они по-прежнему свисали с его запястий. — Но хотя я и не вернусь с тобой, я сдержу своё обещание. Если ты желаешь получить это обязательство, то оно у тебя есть. Когда придёт время, ты можешь нас призвать.

Долгое мгновение Борей держал взгляд Крия.

— Как?

— Игнарак. Безмолвие гор, которые когда-то пылали и которые запылают вновь. Пошли это сообщение, прикрепив к нему одно слово. Если мы дотянем до того дня, мы тебя услышим, и мы отзовёмся.

Борей ничего не ответил. Лицо храмовника уже снова замкнулось и закаменело, его выражение стало непроницаемым. Крий отступил на шаг назад и двинулся к выходу из помещения. Пара Железных Рук, стоявших по обе стороны от Борея, повела его вверх по рампе "Грозового Орла", и Крий услышал, как пилоты-сервиторы что-то затараторили своему кораблю на языке машин.

Добравшись до верха рампы, Борей снова обернулся к Крию.

— Что за слово? — позвал он. Крий посмотрел вверх на храмовника. — В том призыве, какое слово вас приведёт?

Двигатели "Грозового Орла" заголосили, набирая мощность. Горячий воздух ангара заволновался.

— Пробудитесь, — сказал Крий.

Борей ещё какое-то мгновение стоял на верху рампы под нарастающим ветром и затем отвернулся прочь.

КОНЕЦ

Джон Френч

Змей

«И змей проник даже в рай»

— из Падения Небес,

собранного из разных древних источников

Работа запрещена в 413.М30

Ведьма смотрела на Тороса. Её руки были по локоть красными, а белый шелковый халат отяжелел от пропитавшей его засохшей крови и свежего пота. Человек у её ног был еще жив, конвульсивно дергая почти бескожим телом. Кровь стекала с лезвия кинжала в руках ведьмы — капли на его кончике сверкали багровым цветом в свете горящих углей. Вокруг, широко открыв глаза, стояла в ожидании толпа её последователей, не зная, что именно они увидели и как именно должны отреагировать.

Они делали это много раз и считали себя скрытными, но Торос и его жрецы просто вошли в середине ритуала словно их тут ждали.

Глядя в глаза ведьме, Торос гадал, кого же она в нем увидела. Посланника богов? Чудовище? Откровение? Он снял темный плащ, что скрывал его во время путешествия сюда и предстал таким, каким был на Давине: худая долговязая фигура в грубой одежде. Золотые браслеты в виде змея с рубиновыми глазами охватывали его шею и запястья. Сзади стояли пятеро его жрецов в светлых мантиях, сжимая чешуйчатыми пальцами посохи. Их красные узкие глаза не мигая смотрели на происходящее.

Стены пещеры были железными — это было место чуть ниже огромной печи. Высоко наверху пылали жаром выходные трубы печной вентиляции. Культисты использовали это место годами — пролитая кровь и бормотание жертв зудели где-то на задворках чувств Тороса.

Ему здесь не нравилось. Ему не нравился запах железа и унылая вонь разумов тех, кто был в кузнице. Он тут лишь потому, что боги пожелали, чтобы этот мир стал их собственностью, причем до того, как сюда придет война. Это будет перерождением — высшим счастьем для недостойной планеты. Толпа этих культистов была лишь началом. Но они еще увидят истинное лицо тех, кому поклоняются.

Торос наклонил голову, заставляя ведьму трястись под его взором. Ей было страшно — он чувствовал резкий специфический запах человеческого страха в воздухе пещеры. А почему бы ей его не испытывать? Она пользовалась силой, заставляя остальных подчиняться ей. А теперь к ней пришел посланник её богов, и ей не понравилось лицо тех сил, которым она поклонялась. Он знал, что так оно и есть; видел это в зеркале её глаз.

+ Уже близко, возвышенный. +

Призрачный шепот голосов его жрецов пронесся в голове Тороса. Он улыбнулся:

+ Да, дети мои. Этот миг приближается. Боги покажут нам путь. +

Освежеванный человек на полу дернулся, его вырвало кровью. Ведьма даже не посмотрела на него — она уже забыла про жертвоприношение. Стоящие на коленях культисты всё еще не шевелились. Их страх ощущался чувствами Тороса как безвкусный аромат.

Скот. Скот, ведомый злостью и завистью. Скот, который лелеет свою маленькую ненависть и мечтает вырвать власть у тех, кто им управляет. Этого и следовало ожидать — подобные желания связывают смертных с богами, но они все равно не далеко ушли от зверей, ожидающих удара пастушьей плетью. Они называют себя Восьмеричной Дверью. Они в отчаянии и они слабы — в сердцах они думали, что их молитвы никогда не будут услышаны.

— Во имя крови, — запела ведьма дрожащим голосом, поднимая над Торосом кинжал. — Во имя семи серебряных путей и пяти чаш ночи, я приказываю тебе…

Торос медленно помотал головой, не отрывая взгляда от её глаз.

— Мелочь, — прошипел он, делая шаг вперед. — Ничтожество.

Вокруг него начали кружить тени и еле слышный шелест. Скользя по его коже, они начали заполнять пещеру. Боги благословили его — нет, они сделали его таким. С того момента, как мать принесла его в Ложу Змеи, избранного кривого ребенка с красными глазами, и до того, как он заглянул за врата сна и увидел за ними проблеск богов — всё это было лишь подготовкой. За стенами этой пещеры был целый мир и в его небесах висели звезды, вокруг которых кружились в вечном танце другие миры. Все они спят, все ждут новую эпоху, о наступлении которой даже не подозревают. Вот зачем боги пронесли его через море душ и поэтому он стоит сейчас здесь — он пробудит спящий Империум ото сна.

Ведьму уже действительно трясло. Торос услышал в её разуме зарождающиеся слова и заговорил прежде, чем она смогла их произнести. Голос прозвучал грохочущим шепотом:

— Тишшшшина.

Ведьма не ответила и не шевельнулась. Торос почувствовал, как за спиной зашевелились сопровождавшие его жрецы. Он медленно запустил руку под одежду и вытащил нож. Пальцы плотно обхватили рукоятку.