Гости из космоса (сборник) - Александр Казанцев

На столе творилось невероятное. Эллен в ужасе смотрела, как вздымается, стекая на диваны и на пол, красноватая, шевелящаяся пена. Она словно из невидимого крана вливалась в резиновую палатку, взбухая, заполняя собой все.

– Лучше выбросить ее наружу, – предложил Аникин.

Он и Годвин стали сгребать живую пену и выбрасывать через открытую дверь в шлюз двери. Эллен после брезгливого колебания присоединилась к ним.

Основную массу удалось выбросить, закрыв в тамбур дверь. Но оставшаяся плесень, размазанная по столу и полу, вновь набухала, пузырясь и шевелясь.

Стало тяжелее дышать. Аникин добавил воздуху, который расходовался на рост пены.

И пена сразу взбесилась, словно прорвала плотину. На полу уже некуда было ступить. Ноги утопали в ней по щиколотку.

– Придется отступить, – решил Петр Сергеевич. – Это будет самое приятное отступление, какое только можно себе представить. Какова сила жизни! Какова! Недаром находили микробы на метеоритах, блуждавших в Космосе…

Годвин вдруг расхохотался:

– Черт возьми, командор! Это веселое тесто привело меня в сознание. Я, кажется, наговорил здесь черт знает что!

– Ничего, Годвин. Это приступ ностальгии, тоски по родной Земле. Надевайте скафандры.

– Жаль покидать такой уютный коттедж. Но туземцы выживают нас отсюда, как англичан из Африки.

– Может быть, успеем пообедать по-человечески? – спросил Аникин. – У меня все готово.

– К вам на сковородку попала пена! – в ужасе всплеснула руками Эллен.

– Вот и прекрасно. Можно теперь попробовать, – и неожиданно для всех Петр Сергеевич подцепил со сковородки кусочек коричневой корки, в которую превратилась лунная пена.

Все замерли.

– Может быть, коровам и свиньям понравится, – сказал он, поморщившись.

– Надо выпускать из палатки воздух, – предложил Годвин.

Аникин тщетно старался открыть дверь в шлюз. Очевидно, пена там слишком разрослась.

Люди уже с ногами забрались на диваны.

– Помните? Княжна Тараканова! – воскликнула Эллен. – Страшно!

– Это не страшно, Аленушка! Это прекрасно!

– Высаживать окно? – осведомился Аникин.

Спрашивать было уже поздно. Пена поднялась вровень с диванами. Петр Громов ударом ноги высадил окно. Стены домика сморщились, потолок навис. Громов помог Эллен первой выбраться наружу.

Глава четвертая. Огненный дождь

– Может быть, мне и не так интересно взглянуть на ту сторону Луны, – заявил Том Годвин. – Ведь не я угадал, что там лунные черти через какой-то кратер проветривают преисподнюю. Но я не хочу попасть к ним на рога, как скверный друг, и я иду с вами, командор.

Эллен пошла проводить исследователей в последний переход. Потом она вернется к танкетке, к разрушенному домику, который Ваня Аникин очищает от лунной плесени.

Эллен держала мужчин за руки. Они втроем шли вдоль светлой полосы, которая тянулась по долине от самого горизонта и, словно нырнув в одном месте под серый пепел, поднималась круто по горному склону.

Это был один из тех таинственных, радиально расходящихся от лунных цирков лучей, над загадкой которых ломали голову ученые. Лучи эти оказались полосами вулканических выбросов. Возвышаясь над остальной местностью, они поразительно напоминали исполинские железнодорожные насыпи. Пузыристые, пористые, шлакообразные, более позднего происхождения, чем лунные моря, и потому не покрытые слоем метеоритной пыли, они казались с большого расстояния более светлыми.

– Что вы подумаете! – сказала Эллен. – Не могу побороть чувства, что это кем-то насыпано.

– Лунные города выгодно будет строить вдоль этих естественных насыпей, – отозвался Петр Сергеевич. – Их легко превратить в шоссе.

– Лунные города! – восхищенно повторила Эллен.

– Видите это нагромождение скал? – продолжал Громов. – Посередине их будет венчать купол, по бокам поднимутся малые купола, напоминая восточные храмы. Сказочный герметический город с искусственной атмосферой внутри. От него радиально протянутся трубы оранжерей. В них необыкновенно разрастутся без оков земного тяготения знакомые нам растения. Как дозорные башни, поднимутся вокруг города мачты гелиостанций с исполинскими зеркалами, и, как башни среди башен, выше всех встанут два гигантских монумента Циолковскому и Кибальчичу.

– Кибальчич, – задумчиво сказала Эллен. – Я видела его портрет. Человек с вдохновенным лицом около тюремной решетки. Я узнала, что он, приговоренный к смерти за покушение на царя, отказался разговаривать о помиловании с адвокатом, сославшись на то, что был занят…

– Да, он был занят первым проектом межпланетного корабля, основанного на реактивном движении. Он завещал свой проект людям.

– Ныне достигшим Луны.

– И здесь построят город. Самый верхний купол в нем будет принадлежать «храму обсерватории». Жрецы-«звездочеты», не зная помех атмосферы, откроют науке вековые тайны соседних планет.

– О-о, командор! Я знакома с одним человеком, совсем не жрецом. Помехи земной атмосферы не помешали ему увидеть изменения в светлых лучах на самом краю лунного диска. И он потерял покой…

Петр Сергеевич остановился и крепко сжал руку Эллен:

– Это вы, конечно, обо мне, Аленушка. Спасибо. А теперь вам нужно вернуться. Вы были очень легкой спутницей.

– Так подсказывает ваше плечо?

– Не только плечевые мышцы, но и сердечные.

– О'кэй, Эль? Я тоже пожму вам руку!

– О, Том. Довольны ли вы, что обрели на Луне сестру?

– Сестра? Это, наверное, хорошо. У меня никогда не было сестры.

– На Луне можно очень много найти. Я думала, что мы здесь нашли Дон-Кихота Космического, а ведь командор скорее Георгий Седов.

– Это, Аленушка, слишком высокий пример. Георгий Седов, даже умирая, приказывал матросам везти себя к Северному полюсу.

– Считайте меня своим матросом, командор, – сказал Том Годвин. – Слово «вперед» меня устраивает.

– Я завидую вам, Том! И вам я завидую, Георгий Седов!.. – Эллен обеими руками встряхнула руки мужчин.

Эллен долго смотрела вслед уходящим. Они двигались осторожно, избегая прыжков. Их светлые силуэты становились все меньше и меньше.

Эллен заплакала. Она не понимала почему. И не могла вытереть слез.

Маленькая, поникшая, побрела она назад.

Петр Сергеевич был мастером альпинизма. Он обладал прекрасной техникой скалолаза, которая пригодилась ему сейчас.

На Луне подниматься было и легче и труднее. Можно было совершать огромные прыжки, запрыгивать снизу на уступы, можно было взбираться на совершенно отвесные скалы, уцепившись пальцами за почти неощутимые шероховатости, но очень трудно было рассчитать свою силу и движения. Малейшая оплошность грозила гибелью.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});