Любовь властелина - Альбер Коэн

Он энергично потер руки, очарованно огляделся. До чего же хорошо в первом классе! Но вот что, нужно не забыть за четверть часа до прибытия в Женеву, через некоторое время после остановки в Нионе, пойти в туалет, умыться, почистить ногти, причесать бородку, почистить пиджак, главным образом — воротник, а то могут быть следы перхоти, одним словом, привести себя в порядок. Чтобы отполировать до блеска ботинки, можно воспользоваться бархатным покрывалом с сиденья. Это против правил, но почему бы не нагадить тайком. Топор — топор, не пойман, не вор. Какой сюрприз для Риасечки, которая ждет его только через неделю! Сюрприз, а? Чуть высунув кончик языка, он насладился радостным удивлением жены. Чтобы как-то занять время и заранее себя порадовать, он вполголоса подготовил текст, который выдаст ей после первых объятий.

— Понимаешь, дорогая, я не смог удержаться. Вчера я внезапно почувствовал, что не в силах вынести всех этих дней ожидания. И вот я сбежал из Сабены, к сожалению, на самолет билетов не было, даже мой официальный статус не помог, ни одного места, все разобрано, что поделаешь, я взял билеты на поезд на сегодняшнее утро. Решил было отправить тебе телеграмму, но потом подумал, что будет гораздо шикарней сделать сюрприз, ты ж понимаешь? Моя Риасечка довольна? Вот сюрприз так сюрприз, а, пусик мой? Знаешь, Мамуля раздула из этого целую историю, но что поделаешь, в конце концов имею полное право увидеть свою законную супругу после трех месяцев разлуки. Ты довольна, а? Подожди, я покажу тебе подарки.

Он зевнул и зашептал о великом. Барон Адриан Дэм, граф де Дэм, генерал маркиз де Дэм. Он зевнул сильнее и встал, пытаясь найти себе еще какое-нибудь занятие. Открыл окно, высунулся, встречный ветер ударил в лицо, он прищурился, это придало ему суровый и проницательный вид. Телеграфные линии поднимались и опускались, отдалялись, столбы становились то выше, то ниже, на них висели белые фарфоровые чашечки, деревья появлялись и исчезали, словно при быстрой перемотке кинопленки, мчались назад, согнув спины, к зеленым огням покинутых светофоров, и за ними уносились никому не известные и теперь навсегда забытые камни меж шпалами, перечеркнутыми рельсами, которые головокружительно посверкивали во тьме.

Локомотив вновь безнадежно взвыл, Адриан сел на сиденье красного бархата, удовлетворенно вздохнул, улыбнулся жене. Какая же у нее красивая грудь. Чисто мрамор, дружище, если бы ты видел, прошу уж тебя поверить, меня сегодня вечером ждет истинное наслаждение. Да, как только он войдет, обнимет ее, крепко прижмет к себе, и вперед — к кровати, либо к нему, либо к ней! Нет, к ней, у нее кровать пошире. Быстро раздеть, сказать, чтоб ложилась, и вперед, по коням! В глубине души все женщины любят это. Потому как, черт возьми, он воздерживался три месяца, он уже больше не может! Потом он встанет, позволит себе закурить трубочку, это так приятно после выполнения супружеского долга, и он откроет сумку с подарками! Картина маслом! Она так обрадуется, что захлопает в ладоши. А потом он расскажет все про свою командировку, беседу с Верховным Комиссаром, лорд как — никак, и обед у Верховного Комиссара, и к тому же фельдмаршал, как — никак, и покажет ей свои фотографии вместе со всякими важными шишками, и все такое, ей будет интересно, она будет гордиться своим мужем.

Тебе интересно, да, голубушка? Надо признать, что я — малый не промах. Везде — сплошной успех. Мне самому больше всего понравилось, что я вел себя не как чиновник, пусть и крупный чиновник, но поднялся на более высокий уровень, вставлял цитаты и собственные литературные мнения, латинские высказывания, то есть проявил себя светским человеком, ты ж понимаешь? Ладно, надо сначала рассказать ей обо всех моих геройствах в Сирии, а под конец — пес plus ultra, Палестина, там апогей славы, это будет как две стороны одной медали. Начать надо со знакомства с департаментами Верховного Комиссариата, сборов документации, первых приглашений в мой отель, описать ей все это, роскошный отель, знаешь, дорогая, «Кинг Дэвид», лучший, первоклассный. У меня была целая квартира, как они называют это в дорогих отелях, апартаменты, то есть гостиная, спальня и отдельная ванная комната, очень комфортабельная. Апартаменты — это очень шикарно, потому что если к тебе придет с визитом достаточно высокопоставленный человек, не надо спускаться в гостиную, ты можешь принять его у себя, в своей гостиной, понимаешь, в чем разница, это уже совсем другой коленкор, ты — фигура. Это уж, я попрошу тебя поверить, ты ощущаешь себя фигурой, когда у тебя апартаменты в отеле «Кинг»! Да, в известных кругах говорят просто «Кинг», такова привычка. Естественно, ванная с ватерклозетом, это очень удобно, не надо выходить в коридор. Я уже больше не могу обходиться без личного туалета. Дипломат я или нет, в конце концов, а? Тем более, что бывают неполадки с пищеварительными функциями, после всех этих шикарных ужинов, ты ж понимаешь, так что, представь, три или четыре раза выскакивать в коридор в течение ночи мне вовсе не улыбалось бы. Ладно, о проблемах пищеварения поговорим завтра на свежую голову, надо будет продумать, какие меры следует принять в первую очередь, как оно все будет завтра, потому что мне уже лучше, намного лучше, сегодня только три раза, а вот вчера-то было семь раз, представляешь! А скажи, кстати, правда моя квартирка в «Кинге» здорово обустроена, а? То есть, в смысле, апартаменты. Ну, он и задал мне работку, знаешь. Принять все нужные меры, все проанализировать, целый день этим занимался. Ладно, теперь я перехожу к моим последним дням в Иерусалиме, которые были, я не побоюсь этого слова, апогеем моей деятельности. Представь себе, дорогая мадам Адриан Дэм, что твой господин и повелитель удостоился чести быть лично принятым Его Превосходительством Верховным Комиссаром! То есть самой важной персоной в государстве! Фельдмаршал, заметь, самый высокий чин в английской военной иерархии. Получасовая беседа, ты можешь себе представить! Дружественная обстановка, ну не дружественная, это я хватил, но сердечная. Его Превосходительство был очень любезен со мной, спрашивал о моих функциях, то есть служебных, а не пищеварительных, как ты понимаешь, о работе мандатного отдела, в общем, был очарователен, а я сидел в кресле, мне было так комфортно, беседа на равных, так сказать, Его Превосходительство мне выразил свое стремление к тесному сотрудничеству с нами, он сказал по-английски «close cooperation» и потом оценил по достоинству трудную и благородную деятельность Генерального секретаря, и к тому же, слушай внимательно, это важно, ты сейчас поймешь почему, он попросил меня передать его восхищение, наилучшие пожелания и персональный поклон самому сэру Джону. В общем, сплошной успех. Без ложной скромности могу тебе сказать, что я произвел наилучшее впечатление.

Поезд, неповоротливый увалень, одержимо несся вперед, пошатываясь, как пьяный, и вдруг опять издал отчаянный зов и, стуча колесами, устремился в туннель с безумным воплем страха. Белые веки тут же опустились на полузакрытые глаза окон, и беловатый пар ворвался в купе, а в это время жертвы человека, камни и рельсы туннеля, вопили, сопротивляясь вторжению, и вопли их отражались от стен, сочащихся влагой; эти мученики возмущенно ревели, шумно и грозно браня подлого предателя, здоровенного грубияна, который суетливо подпрыгивал и спотыкался на полной скорости. К концу туннеля возмущение улеглось, лишь слабое эхо отражалось еще от закопченной стены, которую внезапно утихомирил белый пар; кончилась стена, кончилась и ярость.

Освободившись из тьмы и ада и обретя покой, неуклюжий торопыга поезд вновь ехал по приятнейшей сельской местности, усердно набирая скорость посреди цветущей зелени и запаха свежескошенной травы. Обрадовавшись, что шум утих и стало меньше трясти, Адриан Дэм погладил алый бархат и улыбнулся обнаженной жене, сидящей рядом.

— Ну, а теперь я перехожу к кульминационному пункту моего рассказа. Представь себе, что в тот же самый вечер, когда состоялось мое интервью с Верховным Комиссаром, я получил приглашение на обед с Его Превосходительством, переданное со специальным курьером, неоспоримое доказательство того, какое я произвел благоприятное впечатление. Приглашение было на следующий день, на воскресенье! Насколько я помню, у англичан это особая честь. А приглашение на бристольском картоне, с английской национальной символикой, выпуклые изображения золотом, то есть в лучшем виде, гравированный текст «request the pleasure» и так далее, кроме моего имени, конечно, написанного от руки, но прекрасным круглым каллиграфическим почерком, я потом тебе покажу. Ты увидишь, очень даже роскошно. И мое имя там, конечно же. И «эскв.» тоже. Ну ладно, продолжаю. На следующий день, едва пробило час дня, я, одетый с иголочки, вошел во дворец. Охране я показал белую лапку, чтоб ты знала, так называется приглашение, в результате, он изменил позу, безупречно меня поприветствовал и пропустил. Я, как ни в чем не бывало, прохожу к лестнице, и там два часовых салютуют мне оружием! Вы видите, дорогая мадам, какими почестями окружают вашего супруга! О-ля-ля, как бы мне хотелось, чтобы ты была там. Или побывала, если тебе так больше нравится. Пройдя целый ряд монументальных лестниц и громадных залов, я попал с помощью одного из адъютантов в грандиозную гостиную. Когда я вошел, Его Превосходительство встал. Как я тебе уже говорил, он фельдмаршал. His Exellence Field Marshal Lord Plummer. Мы пожали друг другу руки, как говорится, shake hand, я слегка поклонился, поблагодарил его за оказанную мне честь и прочее, с эдаким бесстрастным видом — молодой дипломат, привыкший к светской жизни. Естественно, потом я поцеловал руку леди Пламмер, которая вошла сразу после меня, я низко поклонился, в общем, очень удачно все прошло. Потом коктейли, фаршированные оливки, беседы на разные политические, экономические и общественные темы. Потом мажордом объявил леди Пламмер, что, дескать, ваша милость, по — английски Her Ladyship, кушать подано. Вперед, в столовую! Я предложил руку леди Пламмер и, соответственно, первым вошел в столовую. Хорошо, что адъютант мне подсказал, куда идти. О-ля-ля, видела бы ты меня, как я торжественно вхожу в столовую с женой английского фельдмаршала.