Письма - Исидор Пелусиот

А то, что нередко одна буква, перемененная в другую, или опущенная, или прибавленная, затрудняет смысл сказаннаго, видно из написанного в Деяниях Апостольских: аще (ει) же дух глагола ему или Ангел (Деян.23:9), и в Послании к Евреям: аще (ει) убо совершенство левитским священством было (Евр.7:11). Посему частица аще (ει) значит поскольку (επει). Смысл усекается и делается противоположным тому, что намерен был сказать Апостол. И в словах: супружниче присный (Флп.4:3) можно читать: «присная», прибавив или приписав, но не произнося букву «иота». И в книге Притчей: последи имать ходити нажайший белилнаго (υπεον) древа (Прит.23:31). Что за имя это: υπεον. Не сказал приточник: «наг или совершенно наг, как υπεζον», как должно было бы сказать, если словом сим указывается или на белильное дерево, или на верхний терем (υπεωον); напротив того, сказал: нажайший.

И сказанное в Псалме: будет (εσται) в тишину, то есть в тихом и весеннем состоянии, изменено так: ста (εστη) в тишину (Пс.106:29). И еще в словах: Господь потоп населяет, и сядет (Пс.28:10), то есть укрощает, и потоп укротится, — сказано: населяет (αχτοιχιει), а не вселит, как думают некоторые, подобно сказанному: вселяет (χατοιχιζει) неплодов в дом (Пс.112:9), и: Господь вселяет (χατοιχιζει) единомышленныя в дом (Пс.67:7), и: Ты, Господи, единаго на уповании вселил (χατωχισαζ) мя еси (Пс.4:9). Ибо слово: οιχισαι имеет иное значение. Некоторые же, может быть, не уразумев сего, написали: и сядет Господь царь в век. Но их обличают начала стихов, в которых первое слово — Господь. Господь царь в век, и: Господь крепость людем Своим даст; Господь благословит люди Своя миром (Пс.28:11).

И в Песни Песней слова: заклях вас, дщери иерусалимски, в силах и в крепостех сельных; аще возставите и возбудите любовь, дондеже восхощет (Песн.2:7), — имеют такой смысл: любовь, кому захочет, дозволяет воспарять в высоту. А не уразумевшие значения частицы аще (εαν), именно, что означает она дозволение, написали вместо сего: аще возставите и возбудите любовь. Посему надлежало присовокупить: «аще возставите, будет то–то», и не оставлять речи неконченною. Однако чтобы не продолжить письма более надлежащего, сказав то, что не только не повреждает смысла Писаний, но восстанавливает оный, делает твердым и незыблемым, разрешает кажущуюся неясность, кончу на этом, советуя будущим читателям взирать на сие без любопрительности. И если что сказано правильно, — воздать благодарение Богу, а если неправильно, не лишать написавшего извинения, так как он сказал это нерешительно, но предоставил приговор будущим читателям.

16. Диакону Уранию.

На слова: завет бо в мертвых известен есть (Евр.9:17).

Думая, будто св. Павел, говоря это, обратился к мысли, противоположной высказанному им прежде, спрашивал ты: что значит: завет бо в мертвых известен есть; понеже ничесоже может, егда жив есть завещаваяй. Посему в ответ на сие пишу: ничесоже (μή ποτε), через прибавление некоторыми, может быть, по невежеству, одной черты к одной букве, сделано из слова «не тогда» (μη τότε). Так нашел я и в древних списках. Ибо украшенный Божественным Духом и почитаемый за Ермия не обратился бы к противоположной мысли. Поскольку завещание не тогда может, егда жив есть завещаваяй, то делается твердым по смерти. Если же оставить ничесоже, то ударение поставить должно не на μη, но на μήποτε, чтобы речение сие значило: нисколько.

17. Пресвитеру Дрону.

На слова Писания: якоже суть не подобна лица лицам, сице ниже сердца человеков (Прит.27:19).

Хотя все добродетели вожделенны любителям прекрасного, однако же иные более расположены к некоторым из них. По преимуществу кто чтил целомудрие, кто правду, кто мудрость, кто мужество, кто иные добродетели, хотя не оставляли и прочих, но по ним сделались более известными. Так например (посмотрим на первую, или вторую, или третью из добродетелей), об Иосифе говорится, что он был целомудреннейший, хотя подвизался и во многих других добродетелях. Авраам именуется страннолюбивым и верным, хотя украшался и многими другими добрыми качествами. Иов признается мужественным, хотя преуспевал во всякой добродетели. В чем каждый наиболее был силен, от того и заимствовано для него имя.

А что сие действительно так, увидим, если всмотримся в правила истины, разумею Божественное Писание. Что же говорит оно? Якоже суть неподобна лица лицам, сице ниже сердца человеков. Какое чудо! У всех существенные черты одни те же, и в таком множестве лиц, конечно, есть различие, так что познание взирающих на лица неодинаково. Если в некоторых, по–видимому, и есть иногда сходство, то непременно отыщется и что–либо отличительное. У многих глаза прекрасны, но и в них есть разница: у одних глаза голубые, у других они подобны гроздьям; у кого они черные, а у кого светлые. Есть также особенность и в волосах. Бывают и курносые, но не все одинаково. Напротив того, у одного тот, а у другого другой член красивее. Один бел, а другой черен. И непременно есть что–либо отличительное. Ибо всего перечислить невозможно.

Так и сердца у людей. Не всем одно и то же нравится; но одним — одно, а другим — другое. Даже самые любители одного и того же не одинаково расположены по отношению к любимому, но одни желают сего в большей, а другие — в посредственной мере. Сколько целомудренных, но не одинаково! Одни возлюбили девство, другие — воздержание, а иные — честной брак. Сколько милостивых, но различающихся между собою! Сколько справедливых, но не похожих друг на друга!

То же можно видеть в отношении не только добродетелей, но и пороков. Сколько самых злонравных! Но они распознаются по их отличительным свойствам. Сколько похотливых! Но не все пленены одним и тем же. А если и одним пленены, то не все одинаково к этому расположены, но одни наслаждаются удовольствиями естественными, а другие — не свойственными природе.

Одни ругаются над естеством в том, что для него законно, а другие — в том, что незаконно. Одни трусливы, а другие готовы кидаться в опасности. Одни слишком бережливы, другие расточительны. Одни и слова выслушать не могут, другие не трепещут и наказаний. Одни льстивы, другие хотят, чтобы им льстили. Одни увеселяются пьянством, другие — зрелищами; иные — песнями, а иные — плачем. Одни разбойничают в пустынях, другие — в городах. Одни убивают людей, другие не терпят и вида убитого животного. Одни робки, другие дерзки. Но если бы решился я перечислить все грехи, то не мог бы кончить, хотя бы и захотел. Посему, воздав чествование священным и Божественным Писаниям, прекращаю свою речь.

18. Епифанию.

На сравнение в Писании прелюбодеяния и воровства: аще кто ят будет крадый (Прит.6:30 и сл.).

Не знаешь ты, кажется, что черты сравнения берутся, когда речь идет о предметах однородных, а не разнородных, и не в противоположные ряды ставится сравниваемое по этим чертам, а показывается ими малость и превосходство. Как грехопадение одно худо, другое хуже, а третье всех хуже, например, воровство худо, хуже блуд, а прелюбодеяние всего хуже, так и преуспеяние одно хорошо, другое лучше, а третье всего лучше; например, брак хорош, воздержание лучше, а девство всего лучше.

Посему меньшее из наилучшего ставится не в противоположный ряд, но в тот же, только ниже. Кто целомудрен, тот будет сравнивать не блуд с девством, но воздержание и честный брак. И Писание, делая сравнение воровства и прелюбодеяния, сказало: не дивно, аще кто ят будет крадый; крадет бо, да насытит душу свою алчущую. Прелюбодей же за скудость ума погибель души своей содевает (Прит.6:30.32). Изрекло же сие не в извинение крадущему и не освобождая его от вины, но, сравнивая воровство с прелюбодейством, которое всего хуже, показало, что воровство менее грубо и легче, особенно когда оно следствие нищеты.

19. Диакону Евтонию.

О Лазаре и богатом.

Смутился ты, кажется, услышав, что и Лазарь здесь еще восприял надлежащее за грехопадения свои, и богатый — за преуспеяния (Лк.16:25). Но если бы ты внимательнее вник в сказанное, то не потерпел бы сего. Ибо тем, что сказано не «приял», но восприял еси, вполне уясняется и подтверждается мысль, нами изображенная. А о том, что не только достигшие верха добродетели имеют какое–либо человеческое грехопадение (так как одно Божество безгрешно), но и впадшие в глубину порока имеют какое–либо преспеяние, возвещает Священное Писание.