Аллоды онлайн II Тайны Сарнаута - Иван Соловей

там скелеты? Я имею в виду — кто поднимает мертвецов?

— Аномалия. Странные дела тут творятся. Пересечь зыбучие пески очень сложно, на каждой ноге будто по гире пудовой висит, а тут еще тебя кто-то вечно норовит то за ногу цапнуть, то башку снести. Но цена на артефакты нынче такая, что… — орчиха махнула рукой и тяжело вздохнула.

Я тоже задумался. Рисковать собой стало уже привычным делом, но у меня был свои принципы и идеалы: я верил, что сражаюсь за что-то великое, вечное, что должен сохранить любой ценой, даже ценой свой жизни, которая ничего не стоит в масштабах целой Империи — меня учили этому с самого детства. Странно было соприкоснуться с альтернативным взглядом на мир. Рисковать можно не только во имя высокой цели, но и ради собственной выгоды… Я мог бы смотреть на старателей свысока, презирая их за столь приземленные мотивы, но и они со своей стороны наверняка посчитали бы меня дураком, зомбированным имперской пропагандой.

Ночью я замерз. А если приплюсовать сюда твердую, неровную поверхность, из-за чего на утро болели все бока, и песок, от которого даже на краю аллода некуда деться, то не трудно догадаться, как мне спалось. Хоть я и считал себя привычным к походным неудобствам, но такая ночевка даже для меня стала за гранью добра и зла.

— Эй, послушай… Ник, кажется, да?

Похожий на канийца мужик, неприветливо буркнувший за весь вчерашний вечер только свое имя — «Владимир», подсел ко мне поближе, когда я пытался сбрызнуть себе лицо водой в режиме суровой экономии, потому что осталось у меня ее немного, а пополнить запасы было негде.

— Ну Ник, и что? — кивнул я, невыспавшийся и от того раздраженный.

— Просьба у меня к тебе есть… Не бесплатная, конечно. Ты же в «Приют Старателя» возвращаешься? Есть у меня должок одному барыге… Я его признаю! Не вопрос. Вот как раз собирался отнести его, как вдруг на меня напала нежить. Сразу и очень много. Пришлось бежать.

— Ага, рассказывай, — встряла орчиха, ухмыльнувшись, но договаривать не стала.

Владимир поморщился, но продолжил:

— Я еле живым выбрался, мне не до этого было! Вода забвения у меня кончилась. Думал, все уже, не спасусь…

— Короче, — поторопил я, а то вступление слишком затягивалось.

— Отнеси Барышу мой долг, а? Я тебе заплачу! У меня есть три артефакта, один заберешь себе за доставку. Ну как, по рукам? Скажешь Барышу, что я и так собирался отдать. Я долгов не забываю!

— А ты сам в «Приют Старателя» возвращаться не собираешься?

— Эм-м… нет… у меня тут дело очень важное… я пока… не знаю, в общем, когда буду.

— Боится он возвращаться, — снова вмешалась орчиха, — Барыш не любит, когда ему долги задерживают.

— Но тебе он ничего не сделает, — быстро добавил Владимир, с надеждой глядя на меня, — ты с ним ведь дел не имел, так что… Просто передашь ему, что это от Володи Шпорова, и все.

— Барыш — фигура видная, но я бы на твоем месте, Ник, постарался с ним не пересекаться. Мутный он, — сообщил гибберлинг — самый главный в троице. — Разбирался бы ты со своими проблемами сам, Вова, а не втягивал всех подряд.

Я же про себя подумал, что с видными фигурами, пусть даже мутного содержания, познакомиться мне все же стоит.

— А с чего ты так уверен, что я передам Барышу твой долг? Может я просто присвою твои артефакты себе!

— Так я тебе при свидетелях его долю отдаю, а дальше — с тебя спрос, — бесхитростно пояснил Владимир, не моргнув глазом. — Но ты лучше с возвратом не тяни, плохо кончится — по себе знаю.

Я посмотрел на остальных — и орчиха, и гибберлинги, и даже мои спутники из охраны Историков с интересом ждали моего ответа. Они явно считали, что надо быть идиотом, чтобы согласиться на это…

— Хорошо, я передам. Что я получу в качестве оплаты?

— Любой из этих артефактов, выбирай сам!

Три левитирующих, светящихся изнутри камня ничем внешне не отличались, поэтому выбор не стал мучительным. Мое решение никто не прокомментировал, кроме повеселевшего Владимира, рассыпающегося в благодарностях, но взгляды стали немного сочувствующими.

Новый переход через зыбучие пески по-началу казался чуть легче, чем вчерашний. Наверное, я начал потихоньку привыкать. Но когда появились змеи и нежить, я снова повторил вчерашнюю клятву больше никогда не соваться в это жуткое место. Ноги вязли на зыбкой поверхности, песок убивал все желание жить, воздуха не хватало, видимость отсутствовала почти полностью, и к этому кошмару примкнули отвратительные твари. И если прячущийся в песке змеи могли цапнуть только если на них наступить, то нежить проявляла агрессию вполне целенаправленно. И хуже всего, что разглядеть ее приближение было невозможно, и махать мечом, стараясь не задеть своих и не разрубить связывающую нас веревку, приходилось почти интуитивно.

Я все время ждал еще и нападения мафии, но мы дошли до высокого забора, а потом не меньше километра вдоль него так никого больше не встретив. Зыбучие пески прилегали к нему вплотную, и я бы ни за что не смог разглядеть крохотную щель между толстых бревен самостоятельно. Пролезать пришлось ползком, и один из орков предсказуемо застрял.

— Это все потому, что кто-то строит слишком узкие лазы…

— Все потому, что кто-то слишком много ест!

— И что мне теперь делать?!

— Худеть!

— Да отвали ты! Доставайте меня отсюда, быстро!!!

Всеобщими усилиями орка мы выдернули, разодрав его штаны, а дальше наши пути расходились в разные стороны. Наемники возвращались в лагерь Историков ни с чем, Владимир шел одному ему известной дорогой, видимо надеясь затеряться, гибберлинги и орчиха направлялись в «Приют Старателя», и я собирался составить им компанию. Вообще-то мне было очень интересно узнать о результатах исследования головы таинственного существа из пещеры кобольдов, так что вернуться к Историкам стоило. А еще у них в лагере осталась моя вредная лошадь! Но я уже пропустил две сходки, на которые обязан являться, да и друзей увидеть хотелось, так что с научными изысканиями пришлось повременить. Да и о кобылке я не слишком сожалел. Зато сороку, пропавшую, когда мы пересекали зыбучие пески, мне совершенно неожиданно стало жаль. На опустевшем плече не хватало ее пушистого тельца, слух по привычке пытался уловить хриплое, немелодичное…

— КА-А-АР!

— Фея!