Шакалы пустыни - Юрий Павлович Валин

угадывающимися остатками ограды вокруг. Темнели провалы окон верхнего этажа, широкая дверь оказалась закрыта на вставленную в кованые кольца щепку.

— Я бы снаружи переночевала, — сообщила Катрин, с трудом подняла штуцер и побрела изучать тылы башни. Остальные члены экспедиции валялись на песке среди оружия и тюков. Прошедший денек даже шефа вымотал.

Задворки башни не особо отличались от фасада. Остатки загона для скота, нечто вроде очага с остатками углей. И колодец.

Катрин сдвинула массивную каменную крышку, полюбовалась на темное зеркало воды, понюхала мокрую веревку. Пахло прохладой, да что там, холодом пахло. Очень забытый запах. Как много воды…

Архе-зэка вытащила веревку с дырявым кожаным ведром, напилась, села, прислонилась спиной к камням колодца и подумала о том, что сил почти не осталось. Еще сутки, и сдохла бы экспедиция.

Катрин вернулась к спутникам — здесь копошились, собирая топливо для костерка.

— Колодец. Воды вдосталь. В смысле, можно и умыться, — сообщила архе-зэка.

Анис торопливо поплелась к колодцу. Капрал, конечно, за ней. Безносые танцовщицы — известные чистюли.

— Что там внутри? — поинтересовался Вейль, кивая на башню.

— Не смотрела, — Катрин помолчала. — И не буду смотреть. Мне в любом случае нужно возвращаться.

— Я всецело на вашей стороне, — заверил бывший шеф. — Но от меня мало что зависит. Что касается башни, то там, насколько я понимаю, можно оставить лишнее и ненужное. К НЕМУ принято являться налегке.

— Ну да, надлежит приходить нарядной, в лучших браслетах, желательно уже благоухающей смолой для бальзамирования. Нету у меня ничего такого. И лишнего нету. Оружие не оставлю, мне еще обратно идти.

Вейль пожал плечами:

— Ваше дело. Но взглянуть все же любопытно. Я слышал об этом месте.

Ужинали почти в полном молчании. Языки пламени крошечного костра освещали лишь носы сапог. Похлебка из остатков продуктов, потом кофе, вода и снова кофе. Как бы там ни было, а неограниченное количество воды — это чудесно. Потом спутники пошли в башню, а Катрин и последняя экспедиционная скотина — к колодцу. Было уже прохладно, почти холодно, Дикси придушенно взвизгивала, но дала себя привести в порядок. Потом собака сохла завернутая, а архе-зэка стояла обнаженная под звездами, плескала на себя водой, чувствовала, как уходит из тела усталость и жар пустыни. Облегчения это не приносило, ибо смена была слишком резкой. Пугающей.

— Ничего подобного, мне нужно возвращаться, — пробурчала Катрин колодцу и звездам.

Дикси, к которой, собственно, и не обращались, фыркнула из-под сорочки-полотенца. Острый нос крысо-собаки был направлен на башню и усиленно втягивал воздух.

— Думаю, что крыс там по-любому не будет. Бесперспективное в этом смысле место. Думаешь, все равно нужно заглянуть? Ладно, только простирнемся сначала. Утром наверняка времени не будет.

Оставив выстиранную сорочку и шальвары сохнуть у колодца, архе-зэка и архе-собака направились к дверям башни. Здесь пахло дымом и смолой, Катрин раздула еще тлеющий факел…

Странное это все-таки место. Катрин бродила между завалов, сапоги с тихим звоном раздвигали слои мелкого золота и меди. Ларцы и тюки, увязанные пологи шатров, свертки запыленных роскошных и нищих плащей, сосуды для воды и масла, оружие: древнее и не особо древнее, давно окаменевшие продукты и растрескавшиеся горшки… Но больше всего лежало украшений: ожерелья и браслеты, со стеклом и лазуритом, с бирюзой и фаянсом, перстни и массивные пекторали[2]. Драгоценности были везде: заполняли кувшины и корзины, возвышались холмами на кулях из-под фиников и на ссохшейся упряжи. Приходилось осторожно ставить ноги, чтобы не давить некогда блестящие и ценные вещички. Сейчас все покрывал толстый слой песчаной пыли, отличить серебро от золота или бронзы было невозможно. Лишь там, где пыль потревожили свежие следы, пробивался тусклый блеск.

Дикси шуршала где-то в углу этого бесконечного склада уже ненужных сокровищ.

— Слушай, я тебя для чего купала? — вопросила Катрин.

Из глубин (хлам предположительно периода II династии) разочарованно фыркнули. Вот все здесь было, а завалящей крысы — фигушки найдешь.

Катрин подняла штуковину, слегка похожую на оружие, попыталась сдуть пыль. Дерево и золото, инкрустация. Не оружие, конечно, «Зеркало «Анх» или «Крест жизни»» у археологов этот артефакт называется. Красиво.

Страх и отвратительное чувство чуждости исчезли. Пусть внешне эта немыслимая камера хранения и напоминала ужасный склад концлагеря, но смысл был совершенно противоположным. По доброй воле здесь вещи оставляли: уже не нужны, а бросить в пустыне жалко. Все-таки дороги были эти вещи хозяевам, не драгоценным металлом и искусной отделкой дороги, а воспоминаниями. Жили люди с ними, как прожитые года выбросишь? В этом смысле, что те золотые серьги с ляпис-лазурью, что вот тот узкий топор с отполированной ладонями повидавшей «саксаульной» рукоятью, абсолютно равны. Вот и оставили люди — вдруг кому-то пригодятся? Времена саркофагов и заботливых сборов усопших в последний путь давно миновали. Уходят отсюда без провожающих, без плакальщиц и бальзамирования, все упростилось.

— Такие дела, — пробормотала архе-зэка, глядя на чистый мушкет, занявший место рядом с парой копий неопределенной давней эпохи. Выглядит ружье жутко чужеродно, но это пока пылью не припудрило. Получается, не дрогнул Бомон со своей безносой, не передумал. Оно и верно — место, невзирая на всю свою странность, успокаивающее. Парадокс, да.

За рассыпающимися от ветхости корзинами чихнула охотница на крыс.

— Пошли, а то придется повторно по полной программе купаться.

Из глубин сокровищницы донеслось протестующее рычание.

— Пошли, говорю. А то ты нагадишь, а это уже безусловное богохульство, за такое одним купанием не отделаешься.

Катрин изловила неосторожно шмыгнувшую мимо крысо-собаку и вышла в свежую ночь.

Под лагерным тентом спали, хотя и не все. Вейль сидел на камне, смотрел на дорогу. Конечно, никакой дороги здесь не было, но она была. Угадывалась. Уводящая вот к тем едва заметным возвышенностям за которыми откроется… в общем, что-то откроется.

Бывший шеф мельком глянул на архе-зэка, обрядившуюся в последние свежие плавки и футболку, сбереженные именно для наступающего торжественного дня.

— Слушайте, Кольт, понимаю что спрашивать поздновато, но все же не сдержу любопытства. Как думаете, это еще тот мир или уже другой? Или пограничье? Вы же, наверное, догадываетесь.

— Откуда мне знать, мсье Вейль. Вы же сюда так стремились, вы и разбирайтесь.